При съезде с моста (см. схему капитана Метлова) дорога сворачивала налево и вскоре приводила на центральную площадь Неммерсдорфа, на которой располагались церковь и оба трактира - «Красная кружка» и «Белая кружка». Оттуда в северную сторону шло шоссе на Гумбиннен, а в южную сторону на Ангерапп. От последнего уже за пределами поселка ответвлялась грунтовая дорога на запад, на Зоденен. Примерно там же, слева от дороги, находился так называемый «канал» - овраг, в одном из склонов которого было устроено бомбоубежище.
Население Неммерсдорфа, как и других населенных пунктов Восточной Пруссии, было смешанным, с литовскими и польскими корнями, об этом говорят фамилии многих жителей: Камински, Ашмонайт, Мешулат. У владельцев поместий в услужении находились польские батраки, а у некоторых и военнопленные. В поселке были мясная лавка, пекарня, врачебная и стоматологическая практики, за порядком следило три полицейских.
Правила эвакуации были весьма строгими. В удаленных от фронта населенных пунктах (а еще днем 20 октября Неммерсдорф отделяло от фронта более 15 километров) она была попросту запрещена самим гауляйтером Восточной Пруссии Эриком Кохом. Самодеятельная эвакуация, равно как и подготовка к ней, приравнивались к распространению пораженческих настроений; наказание могло быть самым жестким.
Из воспоминаний Фрица Феллера, владельца поместья близ Неммерсдорфа, возглавлявшего совет местных землевладельцев: «20 октября я поехал на своеймашине в Гросвальтерсдорф. Не доезжая трех километров до поселка, я увидел прячущихся за деревьями бойцов фольксштурма. Как я узнал, им раздали по пять патронов на брата. Навстречу мне попался мотоциклист, крикнувший, что в 500 метрах за ним русские танки. Вскоре я увидел танки собственными глазами, развернулся и на полной скорости помчался к начальнику окружного управления в Гумбиннен. Я объяснил ему ситуацию и потребовал немедленно начать эвакуацию округа Гумбиннен. Я получил устное разрешение отдать соотв. распоряжения. Телефонные линии были повреждены недавней бомбардировкой… Я послал все имевшиеся в наличии машины к отдельным поместьям с приказом начать эвакуацию в шесть часов утра 21 октября…»13
Мария Эшманн, всего неделю назад приехавшая в Неммерсдорф к своим свекру и свекрови из Рейнской области, встретила вечером 20 октября полицейского Краниха. Похожий на медведя Краних плакал: «Нас обманули. Русские всего в девяти километрах от нас». Узнав об этом, Эшманны позвонили бургомистру Гримму, но разрешения на эвакуацию у того еще не было. «Если русские будут наседать, уходим завтра в десять утра», - сказал Гримм14.
Следует отметить, что оба из властей предержащих не последовали собственным указаниям. Обоз Фрица Феллера отправился вместо шести утра в четыре. Обоз Йоханнеса Гримма вместо десяти в семь. Первому удалось спастись, второму - нет.
Фриц Феллер: «Поток подвод и пеших беженцев, стремящихся на запад, не прекращался всю ночь»15.
Мария Эшманн: «Около трех ночи я услышала крики беженцев снаружи. От шума я проснулась и посмотрела в окно. Три или четыре телеги ехали в ряд, между ними шли немецкие солдаты»16.
Эрна Йост: «Мы ушли около 11 ночи. Не успели мы выйти со двора, как в доме уже расположились немецкие солдаты. Они начали спрашивать: «Можем мы взять это? А то?» Им нужны были продукты и радиоприемник. «Да подождите же, пока я уйду», - сказала я им в сердцах»17.
До моста через Ангерапп успели добраться не все обозы. Марианна Штумпенхорст: «На Гальгенберге, прямо перед мостом, движение полностью встало… Некоторые бросали все свои вещи на подводах и шли дальше к Неммерсдорфу пешком»18.
Объяснение этому находится в воспоминаниях Урсулы Шмалонг из Эггенхофа (поселка на полпути между Гумбинненом и Неммерсдорфом): «Около одиннадцати часов ночи канонада усилилась, стали слышны ружейные выстрелы. Небо было красным от пожаров. Скрипели гусеницы танков, взрывались гранаты. Пришло распоряжение покинуть наши жилища. Наши мужчины были в армии или в фольксштурме. Из мужчин на нашем дворе были лишь поляки и русские, которые были готовы бежать вместе с нами. Они запрягли лошадей, но в ночной темноте заметили, что у многих телег не хватает колес: их забрали стоявшие у нас постоем солдаты, чтобы заменить свои сломанные колеса. Телеги были спешно отремонтированы, мы побросали на них пожитки и в полночь присоединились к колонне,шедшей в направлении Неммерсдорфа. Мы продвигались вперед очень медленно. В два часа ночи мы были около усадьбы Тайххоф, неподалеку от моста через Ангерапп. Тут колонна окончательно встала. Канонада позади усиливалась. Так как мы долго не могли двинуться с места, возницы пошли пешком к мосту, чтобы посмотреть, что там происходит. Мост был занят полевой жандармерией, и нам объяснили, что с запада идут немецкие танки, и мост откроют лишь после того, как они его пересекут. К пяти утра мост так и не открыли. Гранаты взрывались уже совсем рядом с нами, свистели пули. Мы прорвались к мосту: он оказался свободен. Благодаря туману мы невредимыми успели пересечь мост, несмотря на артобстрел, и затем повернули на Зоденен»19.
Многим удалось покинуть поселок в последнюю минуту: родителей и сестру Отто Венгера подобрала немецкая армейская машина20; отца и мать Элизабет Дайхманн солдаты подсадили на телегу, сама она уехала на велосипеде21; Мария Эшманн, уже слышавшая крики «ура» русских солдат, в последний момент успела запрыгнуть в автомобиль местного счетовода22.
Из шестисот с лишним жителей утром 21 октября в Неммерсдорфе остались считаные единицы: в основном бедняки и старики, не имевшие собственных машин и лошадей. Они собрали свои пожитки и выставили их вдоль дороги, надеясь, что за ними пришлют эвакуационный транспорт. Но властям было уже не до них.
4. 21.10.44, ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ
Взяв с ходу Неммерсдорф, соединения 25-й танковой бригады закрепились на левом берегу Ангераппа и приготовились к обороне. Однако противник еще не успел разобраться в ситуации и лишь начинал стягивать силы для контрудара. С севера и запада его должны были осуществлять части парашютно-моторизованной дивизии «Герман Геринг», с юга 413-й мотопехотный полк, усиленный фольксштурмом и находившимися неподалеку на излечении солдатами и офицерами.
Сведений об обозах, оставшихся на правом берегу Ангераппа, сохранилось немного. Достоверно известно о судьбе колонн из Викмюнде (4 км юго-восточнее Неммерсдорфа) и Вайденгрюнда (20 км восточнее Неммерсдорфа). Первая была нагнана советскими танками в полшестого утра на холме Гальгенберг и после обыска (искали оружие, боеприпасы и средства связи) отослана домой. Обоз отправился по правому берегу Ангераппа на юг и покинул зону боевых действий23.
Обоз из Вайденгрюнда при приближении к мосту около семи утра был обстрелян и объявлен взятым в плен. После обыска обоз «вместе с многими другими беженцами» покинул Неммерсдорф. Это случилось около трех часов дня24.
Пятью утра датирует свою встречу с русскими солдатами 24-летняя Марианна Штумпенхорст из усадьбы Тайххоф (2 км северо-восточнее Неммерсдорфа): «К нашему ужасу, из тумана, нависшего над берегом Ангераппа, появились первые русские. Сперва показалось, что они чего-то ждут, но не успели мы и глазом моргнуть, как они оказались рядом с нами. Они забрали у нас часы и украшения. Неожиданно из тумана вынырнули русские танки вместе с первыми немецкими пленными. О продолжении пути нечего было и думать - управлявшие нашим обозом поляки немедленно переметнулись к русским. Мы с моей матерью сначала не знали, что нам делать. После полудня мы пошли пешком домой. Но в нашей усадьбе уже разместились русские комиссары, и чувство самосохранения подсказало нам, что туда идти не стоит. Прямо за нашим садом на дороге на Туттельн стояли русские и протыкали штыками брошенные телеги беженцев. Несмотря на страх, мы отважились подойти ближе и осмотреться. Нашему взору предстали страшные картины. С обеих сторон моста на склонах лежали изнасилованные женщины, убитые или залитые кровью и дергающиеся в предсмертных судорогах. Нас снова обыскали - искали украшения и ценные вещи, - и нам пришлось быстро уйти, иначе нас грозили повесить. В соседней деревне, Туттельне, мы встретили двух женщин и старика, которые предложили нам пока остаться у них. Русских в Туттельне еще не было, поэтому мы успелиспрятать оружие, оставшееся от отступавших немецких солдат»25.
