Спустя 75 лет разыскания дотошного немца, книгу которого французская пресса 20-х годов объявила «происками побежденных бошей», полностью подтвердились.
Как отмечалось выше, в самом конце 1997 г. одна из активисток нашего Экспертного совета Светлана Попова нашла подлинный франко-бельгийско-германский протокол от 1 декабря 1918 г. (г. Спа, Бельгия) о перевозке «ленинского» золота (93 т 542 кг в 1405 ящиках на 120 млн. зол. руб. или 322 млн. зол. фр.) из Берлина через Саарбрюккен в Париж в одиннадцати пульмановских вагонах в подвалы Французского банка «на временное хранение».
Я немедленно попросил Светлану Сергеевну оформить эти сведения в публикацию за своей подписью, снабдил ее своим комментарием и в январе 1998 г. опубликовал в газете.
Публикация вызвала лавину откликов как у нас, в России (в очередной раз меня пригласили и на радио, и на телевидение), так и особенно во Франции. Еще бы: без малого 80 лет официальные французские власти тщательно скрывали этот факт, как и переписку тогдашнего французского министра финансов Луи Клотца с регентами «Банк де Франс».
«После совершения процедуры опознания золота прошу вас оставить его на хранение в ваших хранилищах (Париж, ул. де ля Круа-де-Пти-Шан, рядом с центральным зданием Французского банка. – Авт.), – писал министр. – Ввиду того, что французское правительство взяло на себя временное хранение для союзников, это золото не должно фигурировать в балансе Банка».
«Литературка», в отличие от многих московских «демократических» изданий, все еще доходит до Парижа и, главное, по-прежнему читается. Поэтому наша с С.С. Поповой публикация «А „ленинское“ золото все-таки во Франции!» не осталась незамеченной. Более того, известный еженедельник «Экспресс», отталкиваясь от нашей публикации, провел собственное расследование по архивам МИД, министерства экономики и финансов и особенно «Банк де Франс». И не только апробировал наши с Поповой выводы, но значительно их углубил и расширил, фактически документально подтвердив многие предположения Гельмута Вельтера, сделанные в 1923 г.
И вот что оказалось: поскольку вся операция с «временным хранением» (а этот статус подтверждается ст. 259 Версальского мирного договора 28 июня 1919 г.) носила сугубо секретный характер и не отражалась в балансах Французского банка, парижские власти полностью игнорировали Версальский договор и 4 ноября 1920 г. делят 5620 слитков «ленинского» золота на три части: 2073 слитка отгружаются в Лондон, 1450 остаются во Французском банке, а еще 2097 слитков отправляются на переплавку (письмо министра финансов Поля Думера премьеру Аристиду Бриану 6 июля 1921 г.: золото должно быть переплавлено для уничтожения на слитках императорских двуглавых орлов, проштамповано клеймом «Банк де Франс» и отправлено теперь как якобы «французское» в Нью-Йорк в «Федерал резерв банк» для продажи, что и было сделано в том же году; напомним, что точно такую же операцию с «царскими» клеймами провернули в 1917-1920 гг. японцы).
Но и это не все – ведь 1450 слитков все еще лежат в хранилище на Пти-Шан. В апреле 1924 г. доходит очередь и до них: 7 апреля Великобритания забирает свою очередную долю в 724 слитка, а Франция – свою в 992 (и вскоре, 24 июля 1925 г. продает 744 из них – разумеется, переплавленных – все в том же Нью-Йорке за 3 млн. фр. или 600 млн. нынешних).
Оставшиеся 248 слитков лежат на Пти-Шан еще 12 лет, пока премьер левого правительства Народного фронта социалист Леон Блюм не оприходует и их: 21 января 1937 г. последние слитки «ленинского» золота переплавляют и как «исконно французские» зачисляют в казну Франции.
«Ленинское» золото во Франции перестает существовать физически. Куда делось во Франции «бумажное» золото на миллионы «романовок» и «думок», как и случай с Колчаком, так и осталось неизвестным.
Но в виртуальном воображении потомков французских держателей русских ценных бумаг «ленинское» золото осталось. И они и 60 лет спустя водружают на сцене своего очередного съезда в Париже в апреле 1998 г. огромный плакат с таким текстом: «Французское государство! Верни нам 47 тонн золота», а также распространяют аналогичные открытки.
Вот как выглядела судьба 5620 слитков «ленинского» золота по 18 кг каждый, что в период с 5 по 11 декабря 1918 г. были доставлены из Берлина в Париж, а также (в отдельном эшелоне) «романовок» и «думок» на 204 млн. 535 тыс. зол. руб. (или на 10 млрд. современных франков).
И если бы французские власти действительно захотели хотя бы частично компенсировать потери мелких вкладчиков в 1919-1924 гг. им с лихвой хватило бы этих денег и еще кое-что осталось бы.
Не захотели, предпочли все списать на «большевика с ножом в зубах»…
Но деньги все же потратили: на финансирование военной интервенции в 1918-1920 гг. в Россию и помощь белым генералам, на содержание до 1924 г. бывшего царского посольства в Париже, на антибольшевистскую пропаганду в прессе и на тех же самых журналистов, которым Артур Рафалович платил за «любовь» к России и которые теперь изощрялись за те же русские деньги в ненависти к ней.
Такой поворот истории с «царскими долгами», признаюсь, был для меня тогда большой неожиданностью. Ведь вся отечественная пресса с 1990 г. (когда М.С. Горбачев впервые подписал в Париже Договор о преемственности обязательств царской России, переходящих к СССР) только и писала, что отныне мы должны погасить «царские долги».
По правде сказать, меня и тогда несколько удивляла такая односторонность наших собкоров в Париже. То Юрий Коваленко из «Известий» пускается на охоту за «золотом партии», предлагая покрыть «царские долги» с помощью «капиталов КПСС, упрятанных в парижских банках». То собкор «Правды» Владимир Большаков (кстати, мой бывший студент в Московском институте иностранных языков им. Мориса Тореза) вдруг напишет, что, заплатив долги, мы якобы можем «поставить, например, вопрос о возвращении Соединенными Штатами России Аляски или выплате соответствующей компенсации за нее». Увы, мой бывший студент явно был слабо знаком с историей продажи Аляски 30 марта 1867 г. США всего за 7,2 млн. зол. долл. включая и труды своего бывшего преподавателя Весной 1994 г. в одном из своих выступлений по радио «Эхо Москвы» я рассказал, как канцлер А.М. Горчаков «обменял» Аляску на Среднюю Азию (благожелательный нейтралитет США в войнах ген. Скобелева, что очень раздражало Англию). Позднее я оформил это радиовыступление в статью «Канцлер Горчаков и академик Примаков», включив ее в свой сборник статей «Демократия по-русски» (М. 1999).
Сопоставима ли такая компенсация за возврат Аляски с 1,1 млрд. долл. (цена части русского «залогового золота» во Франции в 1923 г.), если Аляску мы продали «навечно», как, впрочем, сделал и Наполеон с Луизианой, а Испания – с Флоридой, но вот, скажем, по «ленинскому» золоту у нас есть «расписка» о временном хранении – статья 259 Версальского мирного договора 1919 г.
Убедить собкоров двух крупных ежедневных московских газет в Париже не «играть в одни ворота» (хотя один из них, В. Большаков, и был на докладе Ж. Фреймона 27 марта 1995 г. а в своем корпункте имел большое досье о «русских займах» во Франции, которым он поделился со мной) мне так и не удалось. И я ограничился тем, что дал Вячеславу Прокофьеву, другому собкору в Париже – от газеты «Труд», обширное интервью, где пунктирно набросал тактику «игры в двое ворот».
Единственным утешением было то, что, в отличие от Ю. Коваленко и В. Большакова, их парижские коллеги охотно подхватили и развили тезис о равной ответственности двух правительств – французского и российского – за то, что проблема «царских долгов» и «русского золота» во Франции не решается или решается келейно, вдали от глаз общественности двух стран.
Так получилось, что я еще в 1992 г. в бытность свою экспертом Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям бывшего Верховного Совета РФ, оказался причастным к этой проблеме решения спорных российско-французских финансово-экономических вопросов. Как известно, в законодательные функции ВС РФ входила ратификация межгосударственных соглашений. В ноябре 1992 г. подошла очередь ратификации подписанного Президентом Б.Н. Ельциным 7 февраля того же года в Париже российско-французского соглашения о сотрудничестве, повторяющего основные принципы «преемственности» аналогичного соглашения 1990 г. подписанного М.С. Горбачевым там же, в Париже.
Тогдашний председатель комитета народный депутат РФ Е.А. Амбарцумов поручил мне, как эксперту, подготовить пояснительную записку к договору 7 февраля 1992 г. с тем чтобы она стала канвой для выступления одного из зампредов комитета (им оказался И.И. Андронов) по мотивам ратификации. Надо сказать, что тогда, в 1992 г. в обстановке всеобщей эйфории от победы парламентской демократии, когда ВС РФ впервые начал обсуждать и рекомендовать на должности даже российских послов в ближнем и дальнем зарубежье, ратификации обставлялись весьма торжественно. Выступали один из заместителей министра иностранных дел, представитель Комитета по международным делам, приглашались чиновники соответствующего отдела (департамента) МИД, иностранные послы (в нашем случае – посол Франции), на галерее для публики находились журналисты, отечественные и зарубежные.
