Но наконец подошла лодка, и Давид занял в ней место со своими пятью женами, детьми и Кимхамом. Последние люди из каравана и последние животные переходили реку, когда Давид вошел в ворота Иерусалима.
Оглушительные крики встретили его там. Люди словно сошли с ума: они забыли, в чем они клялись накануне. Он снова устроился в своем дворце, а женщины с шумом заняли свои прежние апартаменты, любовницы, встревоженные возвращением царя, которому они изменили на ложе с его собственным сыном, ожидали решения своей участи. Поспешные прихорашивания, ругань, затрещины, плач, разоблачения, люди двух сторон, встретившиеся с силой судьбы и упрекающие друг друга в измене, счеты, отказы – этот гам вызывал головокружение. На улицах раздавались звуки труб и тамбуринов, торговцы продавали даже воду, потому что запасы пива и вина были опустошены.
Единственными, кто не участвовал в веселье, были наложницы, с которыми Авессалом спал на крыше дворца, на виду у всех. Давид запер изменниц в их собственных комнатах, Эфраим должен был им сообщить торжественно, что царь больше не нанесет визит ни одной из них. Царская казна будет оплачивать их расходы, но у них никогда не будет больше случая ласкать царский член. Они раскричались. Они только жертвы. Жертвенные агнцы! Они заплатили за царя! Так-то он их наградил? Но Давнд не уступил: они были осквернены. Осквернены? – возражали они. Но ведь это собственный сын царя осквернил их! Разве царь сравнит собственного сына с необрезанным? Ничего не поделаешь. Вот так десять молодых женщин в расцвете лет отныне были вынуждены блюсти вечное целомудрие.
Впоследствии Эфраим незаметно подошел к царю, чтобы сказать, что суровость этого решения имела неожиданные последствия: молодые женщины стали заниматься любовью между собой, а это был скандал для челяди, который иногда заканчивался участием в некоторых эксцессах.
– Женщина никогда не осеменит другую, – философски заметил Давид. – Все это не имеет важности.
Итак, до смерти Давида во дворце было десять затворниц.
Жизнь только начала потихоньку входить в свое русло, как случилось новое событие. Старейшины севера, из племен Израиля, которые способствовали восстановлению трона Давида, пришли к нему с просьбой решить спор с людьми юга, двух племен – Иудеи и Симеона, – а также левитами – племя, которое постепенно исчезало. Большой зал дворца с трудом вместил всех: многие люди остались за большими кедровыми дверями.
– Почему люди Иудеи участвовали в возвращении царя в Иерусалим, в то время как они первыми и предали его? Как получилось, что они так быстро попали в милость царя? – спросил Хадар Бен Меина, старейшина Нефтали, который был глашатаем людей с севера. Это был маленький человек, полный и красноречивый.
– Царь – из нашего племени, – возразил Тема Саж, который был глашатаем Иудеи, Симеона и Леви. – Разве мы у вас просили что-то? Разве мы добивались милостей, которые предназначались вам? Он из наших, точка, это все!
Ах вот как вы говорите! – возмутился Хадар Бен Меина. – Мы в десять раз больше заинтересованы в том, чтобы Давид оставался на троне! Нас больше, мы старше и более преданны, чем вы! Давид поднял руку.
– Мы все братья перед Господом! – воскликнул он. – К чему эти споры? В день великого праздника мы все будем сидеть друг с другом, и никто не будет важнее другого.
Напрасный труд: ссоры продолжались, во дворце закружился водоворот ругани между людьми с юга и севера, старики грозили узловатыми пальцами, молодые толкали друг друга. Один мужчина сорока лет, смуглый, с отгрызенной бородой, проложил себе дорогу до первых рядов и принялся кричать:
– Для чего нам нужен Давид? Нам нечего делать с сыном Иессея! Свергнем его! Возвращайтесь к себе, люди Израиля!
Это был вениамитянин по имени Схеба Бен Бисхри. Не было ничего удивительного: вениамитяне никогда не были согласны с тем, что Давид, сын Иудеи, отнял трон у Саула, бенжаминита, и всей его семьи.
– Да, он прав, вернемся домой! – кричал другой. – Если предатели имеют здесь столько же прав, что и праведники, нам нечего делать в этом доме!
Ссора обострялась. С одной стороны зала юг и север обменялись затрещинами; с другой движение наметилось у людей Израиля, которые хлынули к двери. Иоав и Амессай встревожились при мысли о драке на выходе и спешили выпроводить зачинщиков.
– Ты никогда не найдешь решения? – крикнул Иоав, обращаясь к царю, когда все ушли. – Почему не проявить больше власти? Если люди с севера отнимут у тебя свою поддержку, царству придет конец!
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – сетовал Давид. – Каждый тянет одеяло на себя, а в день суда есть только праведники.
Но, очевидно, он сознавал, чем угрожало разделение. И он позвал своего племянника Амессая.
– Этот Схеба Бен Бисхри, – сказал он ему, – способен разжечь бунт против меня. Я хочу, чтобы ты поднял армии Иудеи, чтобы они были готовы и чтобы ты вернулся с докладом через три дня.
Амессай вскоре покинул дворец с двумя сотнями людей и верховыми. Один из людей Иоава предупредил его об этом. Иоав спросил, куда поехал Амессай; ему ответили, что он поехал мобилизовать армии Иудеи по приказу царя.
– Вот это царство! – воскликнул в гневе Иоав. – За мобилизацию отвечает изменник! Настало время покончить с этим! Если Давид проводит свое время, прощая изменников, никто ему не будет верен!
Спустя три дня Амессай не вернулся, и Давид начал беспокоиться.
– Поезжай за новостями, – сказал он Эфраиму. – Уж не угодил ли он в ловушку? Воссоединился ли он с Схебой Бен Бисхри? Или мобилизация оказалась тяжелее, чем предвиделась?
Эфраим уехал за новостями, но ничего не узнал. Никто не видел Амессая.
Давид потребовал к себе Абисхая:
– Я хочу, чтобы ты нашел Схебу Бен Бисхри и чтобы ты знал, куда он идет и что делает. Возьми с собой солдат и найди его. Он может доставить больше неприятностей, чем Авессалом. Попытайся помешать ему скрыться в укрепленном городе, откуда он может на нас напасть.
Удовлетворенный решением, принятым монархом, Абисхай уехал с отрядом керетитов и нелетитов под командованием Беная Бен Хойада. Так как он сообщил о задании своему брату Иоаву, тот решил следовать за ним. Он обиделся, что Давид доверял недостойному изменнику Амеггаю больше, чем ему. Два боата ехали по дороге Схеба Бен Бисхри. Приехав в Гаваон, они узнали, что Схеба уже уехал, но что генерал Амессай был еще здесь.
– Где? – спросил Иоав.
– В этот час он, наверное, близ большого алтаря, – ответил ему пастух, который все видел.
– Что делает близ алтаря этот сын исмаелита? – выругался Иоав.
Он привязал поверх платья меч в ножнах, затянул пояс, а сверху накинул плотную тунику. Потом вместе с Абисхаем и другими он забрался на вершину холма, где возвышался большой алтарь.
Дул сильный ветер. Два больших завитка алтаря, казалось, подгоняли облака. Остатки жертвоприношения еще дымились. Амессай со своими людьми Иудеи устроились вокруг.
– Прекрасный способ собирать отряды, – процедил сквозь зубы Иоав. Он направился к Амессаю. – Как дела? – спросил он, когда был в трех шагах от Амазы.
– Все в порядке, благодарю тебя, – ответил Амессай.
Иоав продолжал идти вперед, схватил фамильярным жестом Амессая за бороду, как будто хотел обнять его, вынул свой меч и вонзил его ему в живот. Амессай покатился. Удар, нанесенный снизу вверх, был такой сильный, что внутренности вываливались из живота.
– Одним предателем меньше! – крикнул Иоав. Он наклонился, чтобы вытереть свой меч о плащ Амессая.
Иоав посмотрел на тех, кто его окружал, вызывающе. Он представлял собой сгусток мужества и мести без оттенков.
Иоав сам был похож на меч, которым так мастерски владел. Он оставался бесстрашным, как укоренившийся в почву дуб, когда все собравшиеся на холме бросились к трупу Амессая. Он был их повелителем, но никто не обронил ни слова возражения. Только один из них наклонился, чтобы закрыть глаза своему генералу.
– Те, кто за Давида, следуйте за Иоавом! – крикнул один из лейтенантов Иоава.
Но солдаты не могли оторвать глаз от трупа Амессая. Все это было похоже на ночной кошмар.
Троих заставили завернуть останки в плащ, и они спустились к дороге, где поспешили его похоронить.
– Следуйте за мной! – крикнул Иоав солдатам Амессая и людям Иудеи. – Мы догоним этого изменника Схеба Бен Бисхри.
Преследование злодея – сложная задача. И по определению одного из командиров – это наркотик для мужчин. Все они спустились с холма и присоединились к отрядам Абисхая. Амессай вскоре был забыт. Как когда-то Авенир. Они представляли собой тех, кому понятие чести представлялось острием меча.
Иоав отправил лазутчиков по всем направлениям с приказом через шесть дней доложить обстановку. Он будет ждать в Гаваоне.
– Я хочу, чтобы вы нашли мне след этого негодяя Схеба Бен Бисхри, – приказал он.
