Там же, около ворот св. Романа, 2 апреля была установлена ставка султана. 7 апреля полетели первые ядра, а 8 апреля начался штурм. К северу турки окружили Галату, – «итальянский» пригород Константинополя, – дабы генуэзцы соблюдали обещанный нейтралитет. С моря Константинополь тоже был блокирован небольшими, но очень многочисленными турецкими кораблями.
20 апреля произошло первое морское сражение за эту осаду. Четыре генуэзских корабля и один византийский прорывались со стороны островов в Константинополь. Их встретили сотни турецких кораблей. Они смогли прорваться к гавани, уничтожив греческим огнем несколько десятков кораблей противника.
В начале осажденные делали вылазки, достаточно удачные, но при небольшом количестве защитников города это было все-таки рискованно. Использовали византийцы и инженерные хитрости. Так, они разрушали турецкие подкопы с помощью встречных подкопов, подрывая их вместе с находившимися там турками. Руководил этим «германец Иоанн, весьма искусный в военных подкопах и в изготовлении пороха». В течение многих дней первых штурмов защитники города залатывали стены, очищали ночью ров, который турки днем старались засыпать, уничтожали осадные орудия.
Северная стена города была защищена заливом Золотой Рог. Вход в залив перегораживала огромная цепь, не дававшая входить вражеским кораблям. Турки не смогли преодолеть такое препятствие и решили перетащить свои корабли посуху. Для этого они сделали деревянную дорогу вокруг Галаты, длиной около 8 км. Хорошо смазав этот помост, они перетащили около 80 кораблей в Золотой Рог. Это сделало северную стену более уязвимой, и оттягивало туда большее число защитников.
И все же город был взят не с помощью одних пушек или перетянутых кораблей. Тем более не с помощью каких-либо предателей, указавших врагам слабые места. Силы были совершенно не равны. И после полуторамесячной «подготовки», когда стены уже были значительно разрушены, рвы наполовину засыпаны, а количество защитников уже было достаточно сокращено, Мехмет повел свою армию на решительный штурм фактически по всему периметру сухопутных стен города, с запада и с севера. Греки и помогавшие им итальянцы знали об этом, так что подготовка шла с обеих сторон.
Утром 29 мая все турецкие пушки дали одновременный залп, и армия Мехмета, включая янычарский корпус, пошла на штурм. Император Константин и начальник генуэзского отряда Джустиниани лично участвовали в сражении. Последний византийский император погиб на стенах города в последний день жизни византийского Константинополя. Через несколько дней его труп был найден по приказанию Мехмета: его смогли опознать по золотым орлам на пурпурных сапогах. Мстительный султан приказал отрубить голову императора и поставить ее на колонне на обозрение жителей города.
По мусульманскому обычаю, сопротивлявшийся город был отдан на трехдневное разграбление солдатам. Кто-то смог спастись в Галату. Многие искали убежища в храмах и, главное, в Софии Константинопольской. «Кто расскажет о плаче и криках детей, – писал Дука, – о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, – кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина – с невольником, архимандрита – с привратником, юношей – с девушками». Оставшихся в живых продавали в рабство: это было по-прежнему важной статьей дохода османской экономики. «Народ же, – писал Нестор Искандер, – по улицам и по дворам не покоряхуся туркам, но бьюхуся с ними… вне града сущими и внутри града, и в день одолеваеми бежаху и скрывахуся в пропастех, а к ночи вылязаху и побиваху турков. А инии людии, и жены и дети метаху с верху палат керамиды и плиты и паки зажигаху кровли палатные деревянные и метаху на них с огни, и пакость деяху туркам велию». Наверное, оставшиеся в городе жители знали, что через три дня разграбления жизнь начнет возвращаться в свое русло.
Мехмет вошел в Константинополь и направился для молитвы в храм Софии, Премудрости Божией. После молитвы султана, по исламским правилам, храм должен был быть превращен в мечеть. И он оставался ею до начала XX в., когда стал музеем. Город, и так бывший в запустении, был разорен, сожжен и разграблен. Тысячи константинопольцев (если не десятки тысяч) были уведены в плен и проданы в рабство. Среди них, например, был и Геннадий Схоларий, через год ставший патриархом Константинопольским. Мехмет после взятия города удалился в Адрианополь, свою столицу, и торжественно вернулся в Константинополь уже ближе к концу года. Столица Византийской империи стала столицей империи Османской.
Через несколько лет пали последние независимые греческие государства. В 1460 г. пал Морейский деспотат на Пелопоннесе. В 1461 г. – Трапезундская империя Великих Комнинов. Немало образованных греков успело уехать в Италию, кто-то уехал на Русь. Но большинство греческого народа теперь вновь оказалось в рамках одного государства. Теперь это была империя, где главным этносом стали турки, а религией – ислам. Греки – а вместе с ними армяне – оказались в новой империи на втором месте, являясь – в отличие от завоевателей – носителями древней цивилизации и множества навыков, необходимых для функционирования любого государства.
В начале 1454 г. Константинопольской церковью был избран новый патриарх. Им стал Геннадий Схоларий – один из образованнейших людей «последнего поколения» византийцев, автор множества произведений, переводчик Фомы Аквинского на греческий язык. При этом Схоларий был учеником и последователем св. Марка Эфесского, разделявшим его отрицательное отношение к Флорентийской унии, хотя он и сам был участником Флорентийского собора еще в качестве императорского чиновника. После смерти Марка Эфесского Схоларий возглавил сопротивление против признания Флорентийской унии в Константинополе. И хотя к 1453 г. он был простым монахом, многие воспринимали его именно как главу православных. Патриарх-униат Григорий Мамма бежал в Рим еще в 1450 г. Митрополит Исидор Киевский, игравший важную роль в продвижении унии в Константинополе в 1452 г., участвовал в защите города от турок и уехал в Рим только после падения Константинополя.
Для султана Мехмета разрешение избрать патриарха в самом начале 1454 г. было частью работы по упорядочиванию жизни греческого населения. Интересно, что сам Схоларий был предварительно выкуплен из плена в Адрианополе (как и многие люди, которых он потом рукоположил в епископы). То, что во главе Константинопольской церкви стал главный противник унии, соответствовало как мнению большинства верующих, так и политике султана: лишние контакты его новых подданных с католическим Западом были для турок совершенно нежелательны. Так, в 1454 г. Константинопольская церковь окончательно порывает с какой бы то ни было поддержкой флорентийских решений, а патриарх Геннадий Схоларий, с его авторитетом ученого человека и борца за православие, начинает работу по адаптации церковной жизни к новым условиям. Церковь получает полную свободу богослужения и церковного образования своей паствы, духовенство освобождается от налогов, однако патриарх становится
