Будь я древним местным жителем, я бы в честь этого лося назвал бы Лосем и само поселение, расположенное рядом, поскольку такого роскошного рисунка нет среди миллионов петроглифов всей Евразии. В древности есть примеры, когда поселения европеоидов неолита назывались подобно, например, «Олешье» – красивое название о. Крит X тысячелетия до н. э.
А может быть, и нынешнее название «Сикачи-Алян» содержит в себе отзвуки какого-нибудь древнего праславянского названия? Обратимся к лингвистике и попробуем провести это слово хожеными и нехожеными лабиринтами её. В 1919 г., по данным справочника, изданного во Владивостоке, на месте Сикачи-Аляна существовало нанайское стойбище под названием «Гальбу». Упоминается оно и в 1890 г., когда в селении было шесть юрт. Стойбище располагалось между двумя мысами: «Гасян»– верхний мыс и «Сакачи» – нижний мыс. По-видимому, здесь же существовало ещё одно незначительное селение «Алян», т. к. оно упомянуто в 1912 г.
В 1960 г. Гальбу, рыбобаза и русская деревня, видимо, стоявшая на месте Аляна, стали называться одним названием «Алян». А потом название нижнего мыса и этого селения объединились в «Сакачи-Алян», и до 30–40 годов 20 века эту нанайскую деревню так и называли. Таким образом, название нижнего мыса «Сакачи» существовало издревле, как и, возможно, «Алян». Существовала деревня Гальбу, название которой не имело отношения к петроглифам, мыс Гасян, у которого находится основная группа рисунков, мыс Сакачи и стойбище Алян (Аля), тоже расположенные вдалеке от них.
В 60-х годах сам академик А.П. Окладников пытался разобраться с переводом на русский язык названия деревни и предложил вариант от русского слова «секач» т. е. кабан, тем более было найдено его изображение в петроглифах, отсюда и получилось: «Кабаны бегали». Позже военный топограф Г.Г. Левкин нашёл, что в переводе с эвенкийского языка название нанайского села можно было бы истолковать по-русски как «Прожить годы около мутной воды», или же «Перевал, с которого бежит мутная вода». Но чувствуя явную натяжку перевода, он прочёл слово «сака» из орочского языка в русской интерпретации как «злой дух», а «алан» – «необитаемое место». Использование других языков, по мнению Левкина, допустимо, т. к. нанайский язык вобрал в себя слова разных народностей. Таким образом, участок берега с петроглифами-личинами удалось связать с приемлемым переводом – «Место злого духа», или же – «Место, где обитают души людей, не попавших в загробный мир», или – «Место, где живут души предков».
Из этого, правда, следует, что нанайцы боялись его и не могли проводить там свои ритуальные шаманские отправления. Кроме того, известно, что они запрещали своим детям посещать территорию петроглифов, что понятно. Для своих религиозных обрядов они имели другое место на берегу – за мысом Гасян, ближе к п. Малышеве, где в природных конфигурациях имеются изображения шамана, старухи, сэвенов, собаки, гроба и др. Получается, что хотя и название деревни ассоциируется с петроглифами, но сами нанайцы, а значит и их предки, отношения к ним не имели.
В затруднительных случаях, при блуждании по лингвистическим лабиринтам, следует обращаться к первоисточнику всех языков – ностратическому (гипотетическому) языку, из которого вышли все языки Евразии. В нём иногда можно отыскать корни и значение исследуемых слов. Конечно, это дело лингвистов, но они не знают историю и сами попадают в затруднительное положение. Поэтому, не претендуя на истину в последней инстанции, попробуем проанализировать «Сикачи-Алян» в этом отношении.
Я посчитал, что это название посёлка должно быть как-то связано со словом «лось», у которого есть другое название – «сохатый олень». Оба названия пришли из глубокой древности, но второе значительно старше.
В ностратическом праязыке мезолита олень назывался «Или», а высшее божество – «Ел», «Ил», «Ила». Отсюда и «Аллах». Таким образом, олень в древности был связан с божественной силой, что в неолите выразилось в космогоничности сикачи-алянских лосей, которую, впрочем, ещё придётся доказать.
По М. Фасмеру известно, что олень (лось) имел название «Олс», равно «Олш», откуда, очевидно, и «Олешье». А рог назывался «сох». В других древних языках он звучит примерно так же: «сакка» – скифском, «сакха» – санскритском, «сака» – литовском. От этого слова и произошло «сохатый». А «сох» произошло от «сук» – «ветвь дерева». Видимо, раньше лося называли «сукхатый олень». Ассоциация между рогами оленя и суком (ветвью) естественна, ведь олень (лось) сбрасывает рога (сучья) осенью, а весной у него отрастают новые, что подобно возрождению растительности. Существуют и древние рисунки оленей, где рога трактуются как ветви дерева.
В нанайском языке слово «сохатый» трансформировалось через «сакатый» в «сакачи – сикачи», но приобрело другой смысл – значение духа. А «Алян» легко трансформируется в «олень». Эта лёгкость даже смущает, но присутствие замечательных рисунков лосей рядом с Сикачи-Аляном придаёт этому больше уверенности. Таким образом, «Сикачи» возможно имело значение «сохатый», а «Алян» – «олень». В настоящее время они слились, но от этого название посёлка стало ещё больше ассоциироваться с петроглифами лосей – сохатых оленей.
Олень (лось) – один из излюбленных персонажей мифов и легенд с палеолита. Оленья тема была характерна для многих древних народов: индоевропейских, сибирских, раннеземледельческих, американских индейцев. Но только у индоевропейских он имел культовое космологическое значение, представляя вселенную, носителя по небу солнца; являлся более ранним названием созвездия «Большая медведица», т. е. всегда имел связь с верхним мифологическим миром, населённым богами. На севере Евразии у тунгусо-монголоидных предэтносов он всегда был только объектом охоты, хотя их мифология загоняла иногда его на небо, где за ним всегда гнался Великий охотник, убивавший его. Так, одна из нанайских легенд гласит о том, как лось проглотил солнце, а храбрый охотник забрался на небо, убил его и освободил светило.
В древних поверьях от Западной Европы до Китая считалось, что олени (лоси) являлись проводниками душ умерших – «олень везёт на тот свет». Нанайцев это, однако, не касалось. Они уходили на тот свет (в буни) в виде паня (душ) на лодках (по Окладникову).
Сикачи-Алянские лоси не представляли собой объекты охоты, хотя рядом с одним из них подрисован маленький охотник с луком. Но, как решил сам Окладников, это более поздняя подрисовка.
Первый лось (илл. № 159) выбит на базальтовом валуне, на его верхней горизонтальной плоскости, обращённой к небу, т. е. является как бы отражением Вселенной, представлявшейся древним людям в виде лося. Это положение отличает его от многочисленных рисунков лосей Евразии, где они изображены на вертикальных или косовертикальных поверхностях скал (илл. № 160).
илл. № 159
илл. № 160
Из этого понятно, что он несёт отличную от других мифологическую нагрузку. Фигура его статична, он не собирается никуда двигаться. Это тоже имеет значение: Вселенной чужда экспрессия. Внутреннее поле
лося заполнено затейливыми фигурами, похожими и на орнамент, и на условное обозначение внутренностей его. В последнем случае он представлял бы не лося, а лосятину – продукцию охотничьего быта. Именно такая научная трактовка просуществовала 40 лет, поскольку она ассоциировалась с представлением о демонстрации туши лося, возможно, связанной с охотничьей магией северных охотников – предков нанайцев. Место жительства нанайцев рядом с петроглифами тоже не является аргументом принадлежности рисунков руке мастера из предков нанайцев. Известно, что они – тунгусо-маньчжурские племена – переселились сюда из Сибири только в I тысячелетии н. э. Этот научный факт доказан самими же академическими учёными.
Казалось бы, такой диссонанс между временем создания петроглифов (IV–III тыс. до н. э.) и временем переселения на Нижний Амур тунгусо-маньчжурских племён должен был подтолкнуть научную мысль к поиску этноса – истинного ваятеля петроглифов. Но этого не произошло.
Забыта и информация, полученная Л.Я. Штернбергом от нанайцев о том, что петроглифы созданы не их предками, а каким-то исчезнувшим народом по имени «Ха». Конечно, все эти размышления имеют второстепенное значение. А для доказательства, что лоси, как и другие петроглифы, являются плодом творчества европеоидов, нужны такие факты, которые бы имели вес истины в последней инстанции. И такие факты есть.
Они начинаются на повороте к Сикачи-Аляну с трассы Комсомольск-Хабаровск, где установлен памятный знак с изображением трёх однотипных (триада), якобы сикачи-алянских личин-петроглифов (илл. № 161). Не знал художник и устроители стелы, что эти рисунки не просто аналогичны, а идентичны личинам неолита южнорусской степи, Предкавказья (илл. № 162), Балкан. Но самое поразительное, что личина эта является петроглифом скал у п. Шереметьево на реке Уссури. А представляет она собой эмблему Великой Богини неба – её глаза и небо в виде круга. Уж слишком много технических и научных ошибок несёт эта стелла и является, таким образом, памятником псевдонаучного понимания сущности петроглифов Сикачи-Аляна.
