Персию. Пленных мальчиков и мужчин подвергали обряду кастрации – согласно Геродоту, такая судьба постигла детей мужского пола, попавших в руки Ксеркса после восстания на островах у побережья Малой Азии.
Оскопление мужчин шло вразрез с широко распространенными у римлян идеями о мужской силе и целомудрии. При этом, однако, в Риме пугающую популярность приобрел культ восточной богини Кибелы и ее оскопленного сына, возлюбленного и почитателя, Аттиса. Почитатели Кибелы (напомним – любимой византийской богини) в набожном безумии отрезали себе гениталии, красились и носили платья в честь своей богини.
Похоже, значение евнухов оценил император Диоклетиан, сидевший на Востоке, в Никомидии. Галерий захватил гарем персидского императора и оставил себе евнухов, положив начало помешательству двора поздней Римской империи на евнухах. В угоду христианским императорам и высокородным дамам оскопленных рабов везли из Армении и Персии и с Кавказа. Во времена правления сыновей Константина ввели должность cubicularius, китонит (верховным китонитом был praepositus sacri cubiculi), пост с исключительными привилегиями, который могли занимать только скопцы. Авторитет, влияние, а значит, и власть этих стражников священной опочивальни неуклонно росли.
Высокопоставленные евнухи не только выполняли свои официальные функции – капитана личной стражи, хранителя личной императорской казны, личного финансового управляющего, камердинера, секретаря, верховного китонита, – но и, как поговаривали клеветники, предлагали сексуальные утехи. Они были доверенными стратегами, которых посылали подавлять мятежи и разрешать религиозные споры. О разрушении храма Марны ходатайствовал от имени епископа Газы Амантий, евнух Евдоксии. Во время военных походов Юстиниана I бок о бок с ним блестяще сражался его оруженосец, Нарсес. Симеону Благоговейному разрешили взойти на гору Афон – именно этот евнух и основал монастырь евнухов в Фессалониках. Евнухами были многие патриархи, лидеры размещавшейся в Константинополе православной церкви. Пожалуй, благодаря присутствию в городе этого третьего пола, усложнявшего разделение людей по половому признаку, и женщины пользовались необычайно большой властью – эта традиция сохранялась 1500 лет, даже после завоевания города Османской империей в 1453 г.
Хотя в деликатных переводах средневековых источников евнухов называют мужчинами, связанными обетом безбрачия (это слово действительно иногда использовалось именно в этом смысле), нам известны ассирийские аристократы, арабские пленники, сирийские кочевники, черноморские земледельцы, итальянцы, работавшие в Константинополе или на принадлежащих империи землях, – и все они подверглись кастрации. Дипломат Лиутпранд в качестве подарка привел к византийскому двору четырех скопцов, а в IX в. некая богачка с Пелопоннеса, Данелис, подарила Василию I сотню евнухов.
Заметим, что благодаря рассказам врачей, например Павла Эгинского, в VI в. описавшего процесс кастрации как путем сжатия, так и путем отсечения, а также благодаря тому, что в своде законов Юстиниана упоминается, что только троим из девяноста кастрированных мальчиков приходилось подвергаться однократной операции, мы имеем представление об организации и масштабах этого процесса. Считалось, что делать мальчиков евнухами лучше до наступления половой зрелости.
Евнухов, которые сначала были иноземцами, принесшими в самое сердце столицы ценный зарубежный опыт и далеко идущие связи, становилось в Константинополе все больше и больше. В результате, как ни странно, стало расти и число евнухов «местного производства». Они были родом из Константинополя или соседних земель, и, в конце концов, эти не представляющие из себя никакой диковинки местечковые скопцы отчасти утратили свою политическую хватку {297}.
Возможно, евнухи и были рабами – некоторые утверждали, что абсолютным правителям империи нужны были абсолютные рабы-кастраты, – однако в Константинополе многие из них исключительно неплохо устроились. Именно евнух Лавс – это его грандиозный дворец не так давно обнаружили на улице Баб-и Али {298} – собрал величайшую в эпоху Античности коллекцию предметов античного искусства: изображение Афродиты Книдской, статую Зевса в Олимпии, этот странный Линдийский камень (из храма Афины Линдийской на острове Родос), а также Геру из великолепного храма этой богини на острове Самос. Эти шедевры, выставленные на всеобщее обозрение, чтобы жители города полюбовались на впечатляющую языческую роскошь, были первоклассными, диковинными пленниками. Их присутствие в городе доказывало, что античный языческий мир – во власти высокопоставленных жителей Константинополя, а не наоборот. Эта коллекция была необходимой с политической точки зрения, а кроме того, отражала утонченный, разнообразный вкус.
Евнухов, которых их современники называли великодушными, учеными и мудрыми, обычно считали прекрасными людьми, внешняя красота которых отражала красоту души. Вот как поэт Корипп воспевает Нарсеса, оруженосца императора Юстиниана: «Он утопал в золоте, однако выглядел и одевался скромно, радовал безупречной выправкой; благочестие его было достойно почитания; блистал умом, денно и нощно заботился и сторожил властителей мира, озаряя все вокруг дивным светом: словно утренняя звезда, что светит на чистом небе, затмевая золотистые лучи серебряных созвездий и возвещая своим чистым всполохом восходящий день» {299}.
Евнухов также представляли ангелами, ниспосланными на землю и обеспечивающими непосредственную связь между небом и землей. Их призвание – балансировать между двумя мирами. Упоминания о евнухах есть в ходивших тогда сказаниях о святых, например Иоанне Милостивом, александрийском патриархе, призванном императором в Константинополь:
Святой, которого призвал Бог, наяву увидел евнуха в блистающем одеянии и с золотым скипетром в правой руке. Он стоял возле него, говоря: «Умоляю, пойдем со мной – Царь царей зовет тебя!»
Святой [Иоанн Милостивый] немедля послал за патрицием, Никитой, и, заливаясь слезами, сказал: «Ты, владыка, велел мне отправляться к земному царю, но небесный Царь опередил тебя и призвал меня, смиренного раба своего, к себе». Затем он пересказал ему видение, в котором только что к нему являлся евнух, или, скорее, ангел {300}.
Отношение к кастратам в городе действительно было совершенно неоднозначным. Некоторые ранние христиане (например, отец Ориген, кастрировавший себя в знак своего благочестия) были под большим впечатлением от популярного трактата Sentences of Sextus: «Отсеките ту часть тела, что искушает вас, ибо лучше целомудренно жить без нее, чем погубить себя с ней» {301}. И еще: «Вы видите, что люди ради здоровья своего тела отсекают его части. Куда как лучше сделать это ради целомудрия». Однако сам Ориген осуждал эту процедуру – по-видимому, себя он кастрировал в порыве юношеского максимализма.
К евнухам нередко относились пренебрежительно, называя их лицемерными и похотливыми. Их репутацию мужественно отстаивает архиепископ Орхидский (Орхид – транзитный городок на Эгнатиевой дороге, расположенный на территории бывшей Югославской Республики Македония) в своем удивительном трактате «В защиту евнухов». И он знал, о чем пишет – евнухами были не только многие
