Подполковник подозвал ординарца. Тот подбежал.
- Командиров взводов ко мне, командира разведки, врача!
Пока вызванные собирались, командир отряда и Люлько отошли в сторону, где развернули свое хозяйство радисты. Связь уже была установлена. Подполковник передал им листок бумаги с несколькими цифрами.
Послав сообщение, рацию оставили включенной. Она должна была непрерывно слушать станцию генерала Лыкова.
Инструктаж, проведенный с командирами, был краток: отряд приступает к боевой работе только по специальному указанию. Пока соблюдать строжайшую боевую готовность и бдительность. Операция будет сорвана и отряд обречен на гибель, если противник обнаружит его раньше срока. Разрешено лишь изучить подступы к оврагу для организации обороны.
Адольфа Торпа преследовали в дороге неудачи. Сначала надолго задержал прокол камеры заднего колеса, затем пришлось менять запальную свечу. Стремясь наверстать потерянное время, он гнал машину во всю мочь и у въезда в город чуть было не столкнулся со встречным велосипедистом. Тот, выскочив из-за поворота, едва успел посторониться.
На велосипеде ехал майор Перцев. В те минуты, когда Торп, притормозив у здания гестапо, ставил на подножку свой мотоцикл, Павел Перцев уже миновал лесок у развилки дорог возле моста через Эльбу и катил по шоссе, которое вело на Гамбург.
Не теряя времени Торп отправился в город. Здесь он пробыл до вечера, слоняясь по магазинам, заглядывая в рестораны и кабачки, в сады и парки. Вид у Торпа был праздный. На деле же он буквально цеплялся взглядом за каждого, кто хоть сколько-нибудь походил на Аскера.
Настроение у Торпа было дрянное. Он понимал, что, действуя наобум, без всякого плана, не располагая данными, не может рассчитывать на успех - разве что выпадет очень большая удача. А Торп не привык так работать. Поэтому положение, в котором он сейчас оказался, раздражало, злило. Однако Торп добросовестно выполнял приказ Упица.
Когда стемнело, он облегченно вздохнул и отправился в контрразведку. Группенфюрер Упиц уже был на месте. О Торпе доложили. Он был принят, выслушан и отпущен ужинать.
- Явиться в десять часов, - сказал Упиц. - Будете выполнять специальное задание.
Вскоре после ухода Торпа гарнизонный пункт противовоздушной обороны сообщил о появлении советских самолетов. Но тревоги еще не объявили - самолеты шли стороной, возможно, что и не на Карлслуст.
Это предположение подтвердилось. Бомбардировщики обошли город и устремились на северо-запад.
Минутой позже в кабинете, где находился Упиц, зазвонил телефон.
- Господин Упиц? - послышалось в трубке.
- Да, это я.
- Карл Айпель звонит. Прошу вас немедленно меня принять.
С помощником Теддера следовало разговаривать где-нибудь вне здания гестапо. Но Упиц не мог отлучиться из кабинета. Айпель же был настойчив. И, рассудив, что сейчас вечер и большинства сотрудников нет в управлении, Упиц решил рискнуть.
- Ладно, - сказал он, - приезжайте прямо сюда. Я предупрежу дежурного.
Вскоре Аскер входил в кабинет группенфюрера.
- Вы встревожены, - сказал Упиц, бросив взгляд на посетителя. Что случилось?
- Только что прошли бомбардировщики. Говорят, это русские.
- Допустим.
- Но они прошли на северо-запад!
- Так что же?
- На северо-западе Гамбург. Ведь именно оттуда должна прибыть колонна грузовиков.
- Колонна уже в пути. - Упиц поглядел на часы. - Она пятнадцать минут как вышла. И ей уже ничто не угрожает. Даже если Гамбург сровняют с землей.
- Пятнадцать минут в пути. - Аскер взглянул на генерала. - Таким образом, машины будут здесь?..
- В полночь.
- Что же мне делать до этого времени?
- А чем вы собираетесь заняться в полночь?
- Присутствовать при погрузке архивов.
- Это невозможно.
- Почему?
- Невозможно, - повторил Упиц.
- Но... таков приказ Теддера. И я не сказал еще всего. Мне поручено сопровождать колонну.
- Куда?
- Боже мой, туда, куда она повезет архивы!.. Да и вообще я не могу здесь больше оставаться. С некоторых пор мне оказывают... м-м... усиленное внимание. Это не очень приятно. Мы с шефом не хотели бы подводить вас или господина Зейферта. А так обязательно случится, если меня провалят.
Упиц все понял - он лишь часа два назад выслушал доклад сотрудника, сопровождавшего Аскера из Берлина в Карлслуст.
- Но это опасно, - пробормотал он.
- В вашей власти сделать так, чтобы мы с вами не рисковали.
Упиц задумался.
- Ладно, - сказал он. - Приходите сюда в полночь... Нет, в одиннадцать часов.
Аскер покинул здание гестапо. Убедившись, что за ним нет наблюдения, он вошел в телефонную будку и вновь позвонил Штыревой. Фрау Готбах должна была передать супругу, что те, кого он ждет, выехали в девять часов и будут в полночь.
- Хорошо, - ответили Аскеру, - спасибо за хлопоты. Мы так рады!..
- Ну, что вы, фрау Стефания? Какие же это хлопоты? Ведь мы старые друзья. Кстати, можете заодно передать, что я договорился, как меня и просили, и буду присутствовать при погрузке товаров.
- Чудесно. Муж будет в восторге!
- Прощайте, фрау Стефания.
- Доброй ночи!
Глава двадцать шестая
1
Группенфюрер Упиц был информирован правильно. Самолеты, пролетевшие восточнее Карлслуста, были советскими бомбардировщиками. Они шли курсом на северо-запад.
В строю боевых машин находилось пять транспортников. Миновав Карлслуст, группа пошла над автомобильным шоссе Берлин - Гамбург. Но не Гамбург был ее главной целью. Она выполняла особое задание.
Примерно на тридцатом километре от Карлслуста, в пустынной местности, с земли взвилась белая ракета. Группа плавно отвернула на сигнал. Внизу замигал фонарик. Самолеты убавили газ, и с транспортных машин посыпались парашютисты. Они растянулись в воздухе длинной цепочкой - самолеты не задерживались, лишь снизили скорость. Это был второй десантный отряд из группы генерала Лыкова.
Один за другим опускались парашютисты. Шелковые купола, окрашенные в темные тона, почти не просматривались в воздухе. Воины были в форме немецких солдат и офицеров. Однако это не смутило встречавшего их майора Перцева. Первый, кого он увидел, был полковник Рыбин, одетый в мундир майора вермахта. Разведчики обнялись.
- Павел Петрович, дорогой, сколько же мы с тобой не виделись два года, а!
- Два года, товарищ полковник!
- Дома у тебя все в порядке, звонил перед выездом из Москвы: жена и дочурка здоровы.
- Спасибо, Орест Иванович. Какова обстановка?
- Еще не знаю. - Рыбин обернулся, позвал: - Коржов!
Из темноты вынырнул офицер. На его мундире были погоны гауптмана.
- Знакомьтесь. - Рыбин представил разведчиков.
Затем он приказал Коржову развернуть радиостанцию.
Вокруг в темноте ощущалось непрерывное движение. Был слышен шорох шагов, приглушенные голоса.
Вернулся Коржов.
- Рация к работе готова, товарищ полковник!
Он провел Рыбина и Перцева в маленькую ложбинку, где был установлен передатчик. Шкала настройки мягко светилась. Сияла рубином крохотная индикаторная лампочка. У аппаратуры возились двое радистов.
- Вызывайте, - приказал Рыбин.
Радист заработал ключом, перешел на прием и стал записывать. На бумаге росли столбики цифр. Когда первый листок был заполнен, Коржов взял его, уселся в сторонке и, подсвечивая себе фонариком, стал расшифровывать. Вскоре Рыбин прочитал часть радиограммы. Генерал Лыков информировал: колонна грузовиков вышла из Гамбурга в двадцать один час, ожидается в Карлслусте в полночь.
- Точно, что будут идти этой дорогой? - спросил Коржов. - Другой нет?
- Была, - ответил Перцев. - Была дорога, но две бомбежки вывели ее из строя. Взорваны два виадука и мост.
Радист закончил прием, Коржов быстро расшифровал вторую часть телеграммы. Сообщалось: первый отряд через час приступает к операции.
Речь шла о десанте у аэродрома.
В конце шифровки было предупреждение: у хранилища находится майор Керимов, соблюдать строжайшую осторожность.
Рыбин обернулся.
- Товарищ Коржов, предупредите десантников: что бы ни случилось, ни одного штатского не трогать. Да и вообще избегать применять оружие. Объясните, что среди врагов - наш разведчик.
- Есть, товарищ полковник. - Коржов ушел.
- Не беспокойтесь, Орест Иванович, - сказал Перцев. - Я впереди буду, как увижу его, прикрою, чтобы все было в порядке...
А Керимов в эти минуты отдыхал. Он лежал, вытянувшись во всю длину кровати, заложив руки за голову. Оружие он осмотрел и проверил, план действий обдумал. Теперь, перед заключительным этапом операции, надо было набраться сил. Напряжение этих месяцев, особенно времени, проведенного в Карлслусте, не прошло бесследно. Он осунулся, от углов рта легли заметные складки, глаза покраснели, смотрели устало. Вот бы вздремнуть часок. Но разве заснешь, когда нервы натянуты до предела и в голове - тысячи мыслей, одна тревожнее другой!.. Так ли он действовал, как надо, хорошо ли все спланировал? Кажется, да. И все же... Он сел в кровати, потянулся за сигаретами, но усилием воли заставил себя снова лечь, расслабиться, закрыть глаза...
