Переправа армии Наполеона через Неман. Художник Дж. Х. Кларк. 1816 г.
Окончательный оперативный замысел Наполеона заключался в маневре главных сил против правого фланга Барклая, в то время как Жером сковал бы действия Багратиона, удерживая его на месте, а части Богарне должны были обеспечить действия левофланговой группы, наступая в промежутке двух русских армий. Цель французского императора была ясна. Используя численное превосходство, разгромить поодиночке обособленные русские армии в приграничных сражениях и захватить столицу Литвы. Надо сказать, что оперативный план Наполеона имел ряд недостатков – был построен на недостаточно точных данных разведки, не был просчитан и вариант глубокого стратегического отступления русских войск.
По поводу планируемых сроков на проведение первоначальных операций Наполеона и всей кампании среди историков существуют различные точки зрения. В данном случае можно привести прямое свидетельство французского императора лишь о предполагаемой им продолжительности войны. 21 мая (1 июня) 1812 г. Наполеон писал из Позена своей жене императрице Марии–Луизе: «Я думаю, что через 3 месяца все будет закончено»[235]. Очевидно, он рассчитывал, что вся кампания уложится в рамки лета – максимум начала осени 1812 г. На первоначальные операции, результатом которых должны были бы стать поражения в пограничных районах русских армий, им отводилось, вероятно, от 1 до 2 месяцев, остальное время – на преследование оставшихся русских сил, занятие как можно большей территории, включая, в частности, Москву или Петербург, и заключение мирного договора, подписанного «на барабане» и ставящего политику России в прямую зависимость от Франции.
Комета 1811—1812 гг.
В 1812 г. Александр I не дал поймать себя в умело расставленные сети и не поддался соблазну первым нанести упреждающий удар. Собственно, до войны командованием решался главный и принципиальный вопрос: где встретить противника – на своей земле или в чужих пределах? Причем действительно существовал разработанный русский план 1811 г., по которому Россия и Пруссия при возможной поддержке поляков должны были начать военные действия. В частности, Александр I пытался договориться с поляками через посредничество А. Чарторыйского, обещая восстановление независимости и либеральную конституцию. В январе 1811 г. он писал к нему: «Наполеон старается вызвать Россию на разрыв, в надежде, что я сделаю промах и буду зачинщиком. Это было бы действительно ошибкой в настоящих обстоятельствах, и я решил ее не совершать. Но положение меняется, если поляки пожелают ко мне присоединиться. Усиленный 50 000 человек, которыми я был бы им обязан, а также 50 000 пруссаков, которые тогда без риска могут к нам примкнуть, и возбужденный нравственным переворотом, неизбежно бы тогда совершившимся в Европе, я мог бы без кровопролития добраться тогда до Одера»[236]. Этот превентивный план изначально оказался несостоятелен – патриотическое польское дворянство связывало свои надежды на возрождение былой Речи Посполитой только с именем Наполеона. Поскольку сначала не оправдались ожидания склонить поляков на свою сторону, а позже стало известно, что и пруссаки выступили на стороне Наполеона, от этих планов отказались.
Но русское командование до весны 1812 г. не исключало возможности перехода первыми границы, а для реализации этого плана проводились соответствующие мероприятия. В окружении же российского императора имелись лица, которые полагали, что начало концентрации французских войск к русским границам в начале 1812 г. можно было считать даже не разрывом отношений, а объявлением войны. Например, адмирал А. С. Шишков, подтверждая это суждение, считал, что движение войск Наполеона в феврале «показывало уже, не приготовление или начало намерений, но начало самих действий»[237]. Военный министр М. Б. Барклай де Толли уже 1 апреля 1812 г. докладывал из Вильно своему императору о полной готовности к форсированию р. Неман. Войска, полагал он, могут «тотчас двинуться»[238]. В ответ 7 апреля 1812 г. Александр I написал Барклаю: «Важные обстоятельства требуют зрелого рассмотрения того, что мы должны предпринять. Посылаю вам союзный договор Австрии с Наполеоном. Если наши войска сделают шаг за границу, то война неизбежна, и по этому договору австрийцы окажутся позади левого крыла наших войск… При приезде моем в Вильну окончательно определим дальнейшие действия»[239]. Таким образом, обстоятельства отказа от наступательных действий были отнюдь не техническими, а исключительно политическими. О том, что Барклай был готов перейти границу, свидетельствуют его приказы, отданные по армии для поднятия морального духа войск на случай открытия военных действий, а также задержка выплаты жалованья (за границей выдавалось по Особому положению), а оно было выплачено лишь после 22 мая 1812 г., когда появилась ясность, каким образом армия будет действовать[240].
Добавим, что на решение повлияли и данные разведки о более чем двукратном превосходстве сил противника. Александр I отлично знал и понимал, что Наполеон, собрав огромную по численности Великую армию вблизи русских рубежей и израсходовав на это очень большие средства, рано или поздно вынужден будет пересечь границу. Это был вопрос времени (май – начало июня) и нервов двух императоров. Российский монарх осознанно предпочел пожертвовать возможными военными преимуществами (предполагалось лишь занять часть Пруссии и герцогства Варшавского и, применяя тактику «выжженной земли» на территории противника, затем начать отступать к своим границам) в угоду политическим факторам. Он выиграл и стратегически – заставил «неприятеля» действовать по русскому сценарию, приняв четкое решение отступать в глубь России и использовать ту же тактику «выжженной земли», но на собственной территории. Русская концепция войны стратегически перечеркнула все изначальные планы великого полководца. Фактически, еще не начав военных действий в 1812 г., Наполеон уже проиграл сам себе.
В данном случае стоит акцентировать внимание на твердой позиции Александра I (также отраженной в переписке и во многих воспоминаниях современников), которая убеждала, что он не прекратит военные действия, даже если русским войскам придется отступать до Волги (как вариант в некоторых мемуарах – до Камчатки). Бескомпромиссная позиция Александра I нашла отражение и в официальных документах начала войны. В именном указе Александра I от 13 июня 1812 г., данном председателю Государственного совета и Комитета министров графу Н. И. Салтыкову, содержалась следующая фраза: «Проведение благословит праведное Наше дело. Оборона отечества, сохранение независимости и чести народной принудило Нас препоясаться на брань. Я не положу оружия доколе ни единого неприятельского воина не останется в Царстве Моем»[241]. Тут в противовес можно вспомнить и фразу, оброненную Наполеоном, когда он уже покинул территорию России после провала кампании 1812 г. Ее (в нескольких вариациях) записали приближенные, и смысл сказанного заключался в словах: «От великого до смешного только один шаг»[242].
Вильно. Гравюра XIX в.
Удивительно другое. Все сторонние европейские наблюдатели перед началом военных действий не сомневались в конечном итоге в победе французов над Россией в 1812 г. Ведь фактически сам гениальный Наполеон двинул по дороге в Москву соединенные под его началом военные силы почти всей Европы. Уже это одно предрекало успешный исход. Какие могли возникнуть сомнения, когда были сконцентрированы и брошены в поход невиданные доселе воинские формирования (свыше 600 тыс. воинов)? Приведем одно из мнений, женщины, далекой от политики и военных реалий, графини Анны Потоцкой: «Принимая во внимание число наций, следовавших под французскими знаменами, самые скептические умы не могли сомневаться в успехе этого смелого предприятия. Кто мог оказать сопротивление подобным силам под предводительством выдающегося полководца?»[243] Но подобные расчеты делали и политики и военные деятели многих стран. Да и сам Наполеон в своих планах явно делал ставку на слабохарактерность Александра I и рассчитывал заставить его сделаться послушным его воле. Поразительно и то, что в стане антинаполеоновских сил, в первую очередь среди русских генералов, хватало людей, которые как раз пророчили французскому императору гибель в России, несмотря на собранные им громадные силы. И главное, смогли донести свое мнение до Александра I, а он выработал правильную идею борьбы с нашествием и бескомпромиссную, можно сказать, непоколебимую позицию.
