Победа окрылила Петра и внушила ему широкие планы. Он стал мечтать о постройке большого флота и об изгнании турок из Европы силами соединенных в один союз европейских народов. По свойству своего характера, Петр начал немедля приводить в исполнение то, что задумал, с тем большею свободою, что с 1696 года он остался единодержавным государем; царь Иван скончался перед вторым Азовским походом, оставив после себя лишь дочерей.
Постройка нового флота получила характер особой общенародной повинности. Было указано, чтобы к 1698 году с определенного количества крестьянских дворов землевладельцы (светские – с 10 тысяч дворов, а церковные – с 8 тысяч) выстроили по одному оснащенному и вооруженному кораблю; все же вообще горожане (посадские люди) должны были построить общими силами 12 кораблей. Для того чтобы сговориться, кому с кем вместе строить корабль, помещики и вотчинники должны были немедля собраться в Москве и образовать «кумпанства»[96]. Поставив так круто хозяйственную сторону дела, Петр не менее круто и быстро повел техническую часть дела. В Воронеже были устроены верфи; на них свозили материал и собирали рабочий народ; туда выписывали из‑за границы корабельных мастеров и всяких техников. Для того же, чтобы приготовить в будущий флот своих русских моряков, кораблестроителей и мореходов, Петр решил (1697) для «навигацкой науки» послать за границу 50 человек из придворной родовитой молодежи.
Другую свою мечту – о союзе христианских держав против турок и татар – Петр думал осуществить путем переговоров. Он задумал послать великое (чрезвычайное) посольство в Германии, Голландию, Англию, Рим и Венецию для «подтверждения древней дружбы и любви» и для заключения союза против турок. Послами он назначил Лефорта и Ф. А. Головина и дал им большую свиту. С удивлением узнали в Москве, что и сам царь хочет ехать за границу в этой свите. Действительно, поручив государство своим близким людям (князю Федору Ромодановскому и др.), Петр весною 1697 года отправился за границу вместе с послами, скрыв себя в их свите под именем «Преображенского полка урядника Петра Михайлова».
Все эти дела и затеи молодого государя были так необычны, а его личное поведение так мало походило на привычный царский «чин», что против Петра стал в эту пору раздаваться уже явный ропот. Созрел, по‑видимому, даже заговор на жизнь Петра. Стрелецкий полковник Иван Цыклер и родовитые дворяне Алексей Соковнин и Федор Пушкин были уличены в том, что искали случая убить Петра. Вот почему перед отъездом за границу Петр принимает особые меры предосторожности; между прочим стрелецкие полки высылаются из Москвы в Азов и на литовско-польскую границу.
§ 102. Заграничное путешествие Петра Великого. Заграничное путешествие Петра Великого имело очень большое значение. Во-первых, пребывание в чужих краях в течение полутора лет окончательно выработало личность и направление самого Петра. Он получил много полезных знаний, привык к культурным формам европейской жизни, умственно созрел и стал европейцем по духу. Во-вторых, Петр за границей узнал действительные политические отношения держав и вместо несбыточных мечтаний об изгнании турок в Азию усвоил себе трезвый план борьбы со Швецией за Балтийское побережье, утраченное его предками.
Великое посольство, а с ним и Петр, выехали из Москвы весною 1697 года. Путь их лежал на Балтийское море. В Риге шведские власти очень сухо встретили русских. Зато в Курляндии прием был приветливее, а в Пруссии (тогда еще курфюршестве Бранденбургском) курфюрст Фридрих встретил Петра очень радушно. Правда, воевать с турками он отказался, посоветовав Петру войну со шведами. Но самого Петра он очаровал своею любезностью. Из Пруссии Петр поехал в Голландию сухим путем. На дороге он встретился с женою и тещею курфюрста, и те, проведя с Петром целый вечер, дали любопытное описание его наружности и манер. Их удивил его ум и живость, поразила невоспитанность. «Он очень хороший и очень дурной», выразились они: прекрасна натура, дурно воспитание. Такое же впечатление замечательного, но невыдержанного человека произвел Петр и в Голландии. С немногими «денщиками» (адъютантами), опередив посольство, Петр приехал в голландский городок Саардам, в котором было развито кораблестроение и из которого мастера работали у Петра в Москве. Там он немедля поступил на верфь как простой плотник, жил в маленьком домишке, одевался как рабочий. Однако саардамцы узнали царя, и Петр стал предметом всеобщего любопытства. Он мог выжить в Саардаме всего 8 дней и должен был уехать оттуда в Амстердам. В Амстердаме дело пошло лучше. На одной из самых больших верфей Петр работал, как простой мастер, более 4 месяцев и, по его словам, «своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил». Но, трудясь на верфи, узнал он, что в Голландии научной теории кораблестроения не существует. За этою наукою Петр бросился в Англию и в английском городке Дептфорде, на казенной верфи, «через четыре месяца оную науку окончил». Так он сам впоследствии писал о своих занятиях за границей. Кроме «навигацкого дела», Петр в Голландии и Англии увлекался всем, что его занимало: смотрел музеи и фабрики, слушал лекции, посещал госпитали, учился гравировать, учился литейному делу. После занятий в Англии Петр вернулся в Голландию и вместе со своим великим посольством поехал в Вену. Где ни побывало это посольство, везде оно терпело неудачу со своей идеей общей борьбы против турок. На западе Европы завязалась тогда напряженная борьба Габсбургов с Бурбонами, и никто не интересовался турками. Германский император искал мира с ним, чтобы направить свои силы против Франции, и потому русское посольство в Вене не имело никакого успеха. Недовольный императором, Петр собирался уже из Вены ехать в Венецию, славную своим мореплаванием, как вдруг пришло из Москвы известие о стрелецком возмущении. Петр поспешил домой. Путь его лежал через Польшу; там встретил его только что избранный король польский (он же саксонский курфюрст) Август. Петр быстро сдружился с ним, и между ними впервые высказана была мысль о совместном действии против Швеции. Разочарованный в прежней мечте о союзе против Tурции, Петр легко схватывает новую мысль о борьбе за Балтийское побережье и с этою мыслью в августе 1698 года приезжает в Москву.
§ 103. Первые преобразования и стрелецкий розыск. Вернувшись из путешествия, Петр сразу обнаружил свое новое настроение. Приехав в Москву, он даже не заехал в московский дворец, а прямо проехал в свое Преображенское. Своей жены Евдокии Федоровны он не видел, а заглазно послал ей приказ идти в монастырь. Против воли отвезли ее в Суздаль и там постригли (в Покровском монастыре, где была пострижена жена великого князя Василия III Ивановича, Соломония). Сына своего, Алексея (родившегося в 1690 году), Петр отдал на попечение сестры своей, царевны Натальи.
При первом же приеме придворных в Преображенском Петр отдал им приказ впредь носить короткое европейское платье, вместо длинного русского, и брить бороды. Он сам резал бороды и окорачивал кафтаны у тех, кто упрямился. Право носить бороду сохранило только духовенство и крестьянство. Горожане могли покупать это право, уплачивая известную пошлину и получая ежегодно «бородовой знак». С принудительною переменой внешности узаконялось и вообще господство западноевропейских обычаев в русской жизни. Одним из внешних знаков этого господства стало установление нового летосчисления. До тех пор в Москве считали годы от сотворения мира и праздновали новый год «на Семен день» – 1 сентября. Отпраздновав 1 сентября 1699 года наступление нового 7208 года по старому счету, Петр велел 1 января вновь праздновать новый 1700 год и впредь считать годы от Рождества Христова, как и в прочих православных странах.
Одновременно с первыми шагами своих культурных преобразований Петр начал свой страшный стрелецкий розыск.
Стрелецкое возмущение 1698 года произошло оттого, что стрелецкие полки, выведенные из Москвы в Азов и на польскую границу, были недовольны своим положением. Стрельцы видели нелюбовь и недоверие к ним царя и ожидали, что стрелецкое войско будет вовсе уничтожено. Стоя на границах, они роптали и посылали в Москву за вестями, чего им ждать далее. Когда из Москвы пришли смутные и вздорные вести, что царя в царстве нет и что впереди надо ожидать только дурного, стрельцы не выдержали. Несколько стрелецких полков вышло из повиновения и двинулось к Москве – к своим семьям и хозяйствам. Навстречу ослушникам из Москвы вышли регулярные войска с пушками. При первой же встрече с ними (у Нового Иерусалима, или Воскресенского монастыря) стрельцы положили оружие и побежали. Их переловили и наказали: многих казнили, а прочих посадили под стражу.
Возвратясь в Москву, Петр нашел, что дело о стрельцах недостаточно исследовано и преступники недостаточно наказаны. Начался новый «сыск» (следствие) и пытки. Под пытками некоторые стрельцы показали, что их поднимала на бунт царевна Софья из Новодевичьего монастыря, где она жила. Хотя этот оговор и не был достаточно доказан, однако Петр поверил ему. Он объявил вину сестры выборным от народа, приглашенным во дворец, и велел постричь Софью в монахини в том же Новодевичьем монастыре. Стрелецкое же войско Петр решил вовсе уничтожить. До 2000 стрельцов было казнено смертью в разных концах Москвы. Остальные стрельцы были распущены из полков, и их было даже запрещено принимать в солдаты.
