В этом случае количество может быть учтено (измерено) только с учетом каждой отдельной потребности, и расчет этот звучит следующим образом: «хватает», «не хватает», «на столько-то и столько-то не хватает», а благодаря гибкости самих потребностей такой расчет не требует большой точности.
Таким образом, в системе натурального хозяйства не может возникнуть вопрос о сравнительной рентабельности различных затрат, к примеру вопрос о том, что рентабельнее, выгоднее возделывать коноплю или оставить луг под сенокос, ибо конечные продукты взаимно не заменяемы и не могут поэтому иметь единого масштаба для сравнения.
В соответствии со сказанным вся экономика натурального хозяйства, ее представление об экономичности, ее понятие рентабельности, а также специфические «законы», определяющие ее социальную жизнь, как мы постараемся доказать в дальнейшем, принципиально отличаются от основополагающих понятий и принципов общепринятой экономической науки, которые обычно излагаются в курсах основ политической экономии.
Только с развитием менового и денежного хозяйства хозяйственная деятельность утрачивает свой качественный характер. Теперь на первый план выступает количественный интерес, заинтересованность в том, чтобы получить максимальное количество, которое в результате обмена может принимать любые качественные формы. При этом в процессе денежно-меновых отношений (товарность хозяйства) само количество все более теряет связь с качеством и постепенно приобретает все более абстрактный характер стоимости, оторванной от ее конкретного содержания и смысла для данных потребностей. Вступает в силу категория цены и в сочетании с другими категориями (если таковые имеются) дает ту экономическую систему, которая, как правило, только и рассматривается в политической экономии.
Такая же катастрофа ожидает обычную теоретическую систему, если из нее выпадает какая-либо иная категория, к примеру категория заработной платы. И даже если из всех возможных народно-хозяйственных систем, которым эта категория чужда, мы сделаем объектом анализа ту, в которой во всей полноте представлены меновые отношения и кредит, а следовательно, категории цены и капитала, например систему крестьянских и ремесленных семейных хозяйств, связанных меновыми и денежными отношениями, то даже и в этом случае мы легко сможем убедиться в том, что структура такого хозяйства лежит вне рамок привычной системы, политэкономических понятий, характерных для капиталистического общества.
Достаточно беглого взгляда на внутреннюю структуру семейного трудового крестьянского хозяйства, где семья, вооруженная средствами производства, прикладывает свою рабочую силу к земле и в результате года труда получает определенную массу продукции, чтобы убедиться в полной невозможности, не прибегая к категории заработной платы, привнести в ее структуру чистый доход, вытекающую из него ренту и процент на капитал как реальные экономические категории в капиталистическом смысле слова.
На самом деле крестьянин или ремесленник, который трудится в собственном хозяйстве без привлечения наемного труда, получает в результате года труда определенное количество продукции (изделий), которое, будучи обменено на рынке, создает валовой доход его хозяйства. Из валового дохода можно вычесть стоимость вещественных затрат, которая обеспечила функционирование хозяйства в течение года; в результате получим прирост стоимости натуральной продукции, произведенный семьей в течение года путем затраты собственного труда, или, иначе, трудовой доход.
Этот трудовой доход семьи является единственно возможной в крестьянском или ремесленном хозяйстве категорией дохода, ибо он не допускает никакого объективного расчленения. Поскольку социальный феномен «заработная плата» отсутствует, то должен отсутствовать также и социальный феномен «чистая прибыль», и, таким образом, капиталистический метод расчета рентабельности также неприложим.
К этому необходимо, конечно, добавить, что этот нерасчленимый трудовой доход не будет всегда одним и тем же для всех семейных предприятий. Он будет варьироваться в зависимости от рыночной конъюнктуры, отдаленности от рынка, степени оснащенности средствами производства, численности и состава семьи, качества земли и прочих условий производства.
Тем не менее, как мы увидим позже, дополнительный доход, полученный за счет более выгодного положения или лучшей оснащенности хозяйства средствами производства, ни по своей природе, ни по величине не идентичен абсолютной ренте и проценту на капитал, характерным для капиталистического хозяйства.
Величина трудового дохода определяется прежде всего численностью и составом трудящейся семьи, в частности числом ее трудоспособных членов, затем производительностью трудодня и, что особенно важно, степенью напряженности рабочей силы, степенью самоэксплуатации, которая заставляет работающих вырабатывать в течение года более или менее значительное число трудодней.
Глубокое изучение обширного эмпирического материала по крестьянскому хозяйству в России и других странах дает право предполагать, что упомянутая нами степень самоэксплуатации в процессе труда определяется совершенно специфическим равновесием между уровнем удовлетворения потребностей семьи и тяжестью (обременительностью) самого труда.
На самом деле каждый следующий выработанный рубль трудового дохода семьи можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения значения, которое он имеет для потребления, для удовлетворения потребностей семьи; во-вторых, с точки зрения напряженности, тяжести прилагаемого труда, необходимого для того, чтобы выработать этот рубль. Понятно, что по мере увеличения прибавки произведенной массы продукта субъективная оценка потребительского значения каждого следующего Рубля будет снижаться, а вот тяжесть его добывания, требующего все большего напряжения сил и все более тяжелой самоэксплуатации, станет возрастать. До тех пор пока между обоими элементами оценки не наступит равновесия и напряженность труда не будет ниже в своей оценке, чем значение потребностей, ради удовлетворения которых приходится испытывать это напряжение, до тех пор семья, работающая без привлечения наемного труда, имеет полное основание продолжать свою хозяйственную деятельность. Но как только это равновесие достигнуто, продолжение трудовой деятельности становится бессмысленным, ибо каждое следующее трудовое усилие будет с точки зрения хозяина тяжелее, чем отказ от вытекающего из этого усилия экономического эффекта.
Как показывают наши собственные исследования, а также работы профессоров А. И. Челинцева, Н. П. Макарова и Б. Д. Бруцкуса, момент наступления равновесия сильно колеблется и определяется, во-первых, конкретными для каждого хозяйства условиями производства, рыночной конъюнктурой, удаленностью от рынка, которые влияют на степень тяжести труда, и, во-вторых, размером и составом семьи и неотложностью ее потребностей, которые обусловливают уровень оценки потребления. Так, например, следствием любого роста производительности труда является возможность производить то же самое количество продукции меньшими усилиями, что позволяет хозяйству повысить доход и удовлетворить потребности семьи в полном объеме. С другой стороны, наличие в хозяйстве нетрудоспособных членов семьи повышает потребительское значение каждого выработанного рубля валового дохода и побуждает к увеличению степени самоэксплуатации семейной рабочей силы, для того чтобы хоть в какой-то мере поддержать жизненный уровень семьи, которому грозит снижение в результате возросших потребностей.
Исходя из описанной выше природы основополагающих экономических постулатов крестьянское семейное хозяйство вынуждено так использовать рыночную конъюнктуру и естественные условия производства, чтобы иметь возможность обеспечить внутреннее равновесие при максимально возможном уровне благосостояния семьи. Это достигается внедрением таких технологий в организацию производства в хозяйстве, которые обеспечивают максимальный заработок на трудодень.
Таким образом, не объективный арифметический расчет максимально возможной чистой прибыли в соответствии с особенностями народно-хозяйственной конъюнктуры определяет приемлемость или неприемлемость тех или иных хозяйственных мер или процессов, а также все содержание семейного хозяйства, но внутрихозяйственное противостояние субъективных оценок, хотя и с учетом объективно данных условий конкретного хозяйства.
От предприятия, построенного по описанным выше принципам, не следует ожидать никаких экстравагантностей в отношении ведения хозяйства, ибо обычно объекты, обеспечивающие максимальный заработок на затраченный трудодень и обеспечивающие капиталистическому хозяйству максимальную прибыль, располагаются в одной плоскости. Однако эмпирические исследования свидетельствуют, что в ряде случаев структурные особенности крестьянского семейного хозяйства вынуждают крестьянина отказываться от образа действий, диктуемого обычной формулой расчета капиталистической прибыли.
