Несчастный Гофриди клялся именем Бога и святых, что все эти обвинения ложны, но ему не верили. Связь между его чародейством и дьяволами, которыми были одержимы монахини, была вполне установлена показаниями монахинь, ибо мы помним, что инквизиция считала доказательством донос и даже простое подозрение.
Гофриди подвергают пытке, чтобы добиться признания; он понимает, что погиб, мужество его покидает, и он сознаётся во всех преступлениях, в которых обвиняется. Он сознался, что дьявол посещал его часто, что он обыкновенно поджидал Сатану у дверей церкви и заразил до тысячи женщин ядовитым дыханием, «дарованным» ему Люцифером. «Признаюсь и в том, – говорил он, – что, когда я желал отправиться на шабаш, я становился у открытого окна, через которое являлся ко мне Люцифер, и вмиг переносился на сборище, где я оставался два, три, а иногда и четыре часа».
На теле Гофриди нашли «печать дьявола» – в трёх местах, куда ему вонзали в тело иглу, и он не чувствовал никакой боли и кровь не текла. После этого его виновность не подлежала сомнению, и 30 апреля 1611 года его сожгли в Эксе, после того как он был отрешён от сана и палачом подведён к главному входу в церковь, где он должен был публично каяться и просить прощения у Бога, короля и правосудия.
Такова официальная «церковная» версия произошедшего. Тем не менее дело Гофриди очень запутанно и крайне противоречиво. Существует несколько точек зрения на эту первую «бесовскую» эпидемию. Одна из версий была изложена выше. Другая связана с самим существованием женских монастырей в Европе того времени.
Историки, располагающие многими документальными свидетельствами современников Гофриди, убедительно доказали, что женские монастыри в Европе часто превращались в серали священников и настоятелей. В монастырях часто воспитывались девочки как из знатных, так и из простых семей. Как правило, многие из них умирали – от тоски и отчаяния. Их поражала жестокая монастырская болезнь, о которой ещё в V веке писали учёные, – тупая скука, уныние в часы после полудня, тихая грусть, переходившая в страшную слабость, или бешеное неистовство. Последнее состояние и было определяющим во время бесовских эпидемий в женских монастырях.
Постепенно строгая система «затвора» в монастырях заменяется более свободной формой существования. К монахиням постоянно приходят посетители – по крайней мере их родственники, а кто знал наверняка, кто чей родственник?
Католическая церковь в это время поражает своим распутством. Например, в 1491 году во французском монастыре Кенуа духовник – единственный мужчина, посещавший монастырь, – смог стать любовником всех монахинь. В испанских же монастырях, конечно не во всех, но в очень многих, считалось, что священник, удостаивая женщину своею любовью, таким образом освящает её и потому грех с ним является священнодействием. Взгляд, очень распространённый и во Франции: в Париже любовниц духовенства обычно называли «освящёнными».
Во Франции, где короли использовали Церковь как инструмент укрепления светской власти за счёт подавления протестантов, крупных феодалов и самоуправления областей, за поведением духовенства присматривал сам монарх. В стране царствовал закон, который «озвучил» король Людовик XIV: «Государство – это я». То же самое можно было сказать и о Церкви. Священники творили самые невообразимые вещи и предавались распутству. Не был исключением и Гофриди.
По мнению историков, именно в роли «всеобщего» любовника он и подвязался в монастыре урсулинок. Кроме того, абсолютно точно установлен факт, что монахиня Магдалина действительно была его любовницей. Гофриди совратил её, когда она была ещё его воспитанницей.
Гофриди вошёл в монастырь в качестве духовника Магдалины, но занялся другим делом. Урсулинки чувствовали его могущество, а поведение безумно влюблённой в него девочки заставило их заключить, что это – могущество дьявола. Всех их охватил страх, а многих и любовь. Воображение разыгралось вовсю, у томящихся от скуки женщин закружились головы. И в результате пятеро или шестеро с плачем и воплем заявили, что ими овладел дьявол.
Особенно усердствовала Луиза, которая, как полагают, была также влюблена в Гофриди и навела на него «поклёп». Вероятно, Луиза действительно была одержима – только не бесом, а ревностью. Кроме того, она почти наверняка была не совсем нормальна.
Автор «Записок о государстве» (известных только по отдельным отрывкам из них, так как остальное весьма благоразумно было уничтожено, как слишком откровенное) – знаменитый отец Иосиф заявляет в своём труде, что ему посчастливилось открыть некую ересь, страшно распространившуюся и захлестнувшую собой бесконечное число духовников и руководителей монастырей. Это – плотская любовь, которой они предавались в женских обителях.
Самое интересное, что всё это открылось слишком поздно. Дело зашло так далеко, что скрыть его стало невозможно. Капуцины клятвенно утверждали, что в одной Пикардии этим безумием мистической любви было охвачено 60 тысяч «наставников». Значит, всё духовенство, все духовники, все руководители монастырей. Надо, конечно, иметь в виду, что в это число входило много светских людей, горевших тоже усердием «спасать» женские души. Один из них – Демаре из Сен-Сорлена – прославил себя впоследствии талантливыми и смело написанными «Духовными утехами».
Чтобы понять, какой неограниченной властью, во много раз большей, чем во все предшествовавшие времена, пользовался руководитель женского монастыря, надо принять во внимание некоторые обстоятельства.
Реформа монастырей, принятая Тридентским собором и устанавливающая более замкнутый образ жизни в них, серьёзно начала проводиться только в царствование Людовика XII. До того на неё очень мало обращали внимания, и монахини принимали у себя весь высший свет и устраивали балы. После реформы лишь один мужчина – руководитель монастыря – являлся в него ежедневно и мог войти в любую келью. Таким образом, реформа эта закрывая двери обители от всего мира, избавляла руководителя от всякого соперничества, давала только ему возможность видеться с глазу на глаз с монахинями и тем усиливала его влияние.
К чему приводило распутство в монастырях? В XVI веке медик Вейер писал, что многих монахинь любовь доводила до бешенства. Он рассказывает о весьма почтенном испанском священнике, который, зайдя случайно в один из женских монастырей в Риме, вышел оттуда сумасшедшим и заявил, что все эти супруги Иисуса принадлежат и ему, священнику, наместнику Иисуса. Он заставлял служить обедни, чтобы Господь даровал ему милость жениться на всём монастыре.
Чувственность стояла далеко не на первом месте у этих женщин. Прежде всего они хотели избавиться от скуки, разнообразить своё существование, отвлечься от монотонной жизни. Даже миряне, при всём разнообразии их жизненного уклада, старались добиться, чтобы исповедники разрешали им грех непостоянства. И духовенство сдалось. В обществе основным принципом стал принцип терпимости, а высшим правилом света провозглашалось следующее: «Ни за что не наказывать и надо всем смеяться».
Господствующий дух терпимости позволял кардиналу Тенсену открыто быть мужем своей сестры. Терпимость позволяла монастырскому начальству обладать монахинями, а тем открыто заявлять о беременности и самым законным образом регистрировать рождение детей. Глава каноников де Пиньян из Прованса открыто жил с монахинями своего края. У него их было шестнадцать. Монастырское ведомство в один год получило от монахинь 16 заявлений о беременности. Такая гласность имела лишь один плюс: преступление монастырей – детоубийство – стало совершаться реже. Монахини де Пиньяна отдавали младенцев на воспитание крестьянам, которые усыновляли их и воспитывали вместе со своими детьми. Ещё и в XIX веке немалое число крестьян считалось отпрысками благородного духовенства Прованса.
Но вернёмся к эпидемиям.
Два годя спустя, в 1613 году, одержимость охватила соседний монастырь в городке Лилле. Три монахини обвинили сестру Мари де Се в том, что она наслала на них злые чары. Самое примечательное, что во время дознания от сестры Мари были получены показания, очень похожие на признания сестры Магдалины из Экса. Она дала подробные описания шабашей ведьм: якобы по понедельникам и вторникам ведьму спаривались с чертями, по четвергам предавались греху содомии, по субботам занимались скотоложеством, по средам и пятницам пели гимны дьяволу. Так их жизнь была расписана по дням, за исключением субботы, когда по «расписанию» был свободный день.
Не менее известным стало дело о луденских ведьмах. Эта эпидемия разразилась в 1631 году в монастыре урсулинок в Лудене (Лудуне).
Процесс против священника Грандье – почти «близнец» инквизиторского суда над Гофриди. Та же драма, основанная на показаниях истеричных монахинь, обвиняющих священника в том, что он их околдовал. Та же процедура изгнания и заклинаний бесов и суда над несчастным духовником одержимых. Особенно известным в наши дни этот процесс стал во многом благодаря книге американского писателя Олдоса Хаксли «Луденские бесы» (1952).
