В своих докладах Францу-Иосифу, Францу-Фердинанду, а также и в сообщениях военному министру Конрад высказывался решительно за ликвидацию как агитации, то и всего социал-демократического движения в целом. Советуя применять энергичные репрессии к демонстрантам, указывая военному министру на необходимость применения самых суровых статей за агитацию в армии, бывший начальник генерального штаба в этом находил путь к спасению духа его «единой» армии.
Конечно, мы не можем от «носителя» идеи Габсбургской монархии требовать иного подхода к разрешению этого вопроса, по обязаны отметить всю узость его понимания будущего классового соотношения, складывавшегося в Австро-Венгрии, и той роли, которую фактически играла социал-демократическая партия в этой стране. В 1 главе нашего труда дана оценка устремлениям социал-демократов Дунайской монархии, отошедших от идей интернациональной революции и втянувшихся в развивающуюся национальную борьбу в стране.
Начальник генерального штаба: 1) не понимал классового движения и не пытался найти пути к правильному разрешению его в армии и 2) совершенно не уяснял себе того, что австрийская социал-демократия в решительный момент замены дипломатического пера мечом будет вотировать доверие этому мечу, который оказался впоследствии «парадной шпажонкой».
Взгляды Конрада на развивающееся классовое движение не изобличают в нем подлинного государственного мужа, а лишь выявляют обычную фигуру представителя буржуазного класса с монархическими тенденциями, с ненавистью смотрящую на происходившие уже тогда перегруппировки в классах. Но одному ли австрийскому начальнику генерального штаба были свойственны подобные взгляды? Они были таковыми же в генеральных штабах и на берегах Шпрее, Сены, а тем более на берегах Новы, где принимали ультрачерную окраску.
Какая-то новая, непонятная, но могучая сила, особенно после революции 1905 года в России, вырастала перед буржуазным миром, грозила ему схваткой не на живот, а на смерть. Поэтому вполне объяснимы те настойчивые доклады о вреде агитации классовой борьбы, которые непрерывно делались начальником австрийского генерального штаба, начиная со дня вступления его в эту должность.
Указывая не раз, что линии внутренней и внешней политики Дунайской империи тесно переплетаются, Конрад считал своей обязанностью подчеркнуть и итальянскую ирреденту, и русскую пропаганду в Галиции, и сербскую агитацию, которые шли из-за рубежа, находя плодотворную почву для роста в соседних областях Австро-Венгрии. Требуя решительных мер в борьбе с этой зарубежной агитацией, начальник генерального штаба в то же время отмечал, что неурядицы во внутренней политике монархии лишь осложняют внешнюю политику, придавая смелость врагом Австро-Венгрии, которых было немало. В этих видах, по мнению Конрада, радикальное лечение должно прежде всего коснуться внутреннего состояния страны.
Однако, хроническая внутренняя болезнь Дунайской империи заставила начальника генерального штаба изменить под конец этот взгляд, и 30 декабря 1912 года, после своего возвращения на пост начальника генерального штаба, Конрад) расценивая сложившуюся для монархии внешнюю обстановку, видит единственное спасение в войне с Сербией, в успешном исходе которой он не сомневается. Победоносная война, помимо улучшения внешней политики Австрии, повела бы к тому, что всяким зарубежным агитациям был бы положен предел, все внутренние силы монархии усилились бы и спаялись, в армию вернулся бы дух уверенности, экономическое положение Австро-Венгрии также окрепло бы и, наконец, могущество и авторитет династии как внутри, так и вне поднялся бы. Одним словом, все блага должны были последовать с разгромом Сербии, что и почитается первейшей необходимостью.
Нужно сказать, что это мышление начальника генерального штаба не являлось оригинальным, а было навеяно с берегов Шпрее. В своем частном письме от 14 сентября 1909 года Мольтке (младший), обсуждая политическое положение после боснийского кризиса 1908 года, писал: «Я твердо убежден, что если бы удалось ограничить войну только рамками войны Австрии против Сербии, то, при ее успешном завершении, монархия (Австро-Венгрия) окрепла бы внутренне, усилилась бы внешне и тогда было нелегко бы ей ставить препоны на Балканах». Изверившись во внутреннее исцеление государства, Конрад в 1912 году, вспомнив поучения своего Друга с берегов Шпрее, с отчаяния пришел к убеждению в их справедливости и пустился в авантюру, рекомендуя вступить на путь войны.
В список «вредителей» духа армии Конрадом была зачислена и пресса. Разжигая огонь национальной вражды вообще, выступая с проектами расширения рамок национальных армий, подрывая авторитет командного состава, изобличая его недостатки и промахи, ведя партийную агитацию, – пресса, по мнению начальника генерального штаба, нуждалась и в обуздании и в надлежащем направлении со стороны гражданской власти. Докладывая об этом не раз Францу-Иосифу, Конрад просил оказать соответствующее давление на печать.
Кроме того, последняя вызывала нарекания в широком разглашении сведений, составляющих военную тайну. Вопросы новых программ устройства армии начальником генерального штаба и военным министром иногда узнавались рацее из газет, чем доходили в обычном порядке. Изменение в дислокации войск, связанное с оперативными намерениями, военные игры, проводимые старшими войсковыми начальниками, и маневры находили широкое освещение в прессе, вызывая справедливые нарекания со стороны военного ведомства. Даже об уходе в 1911 году Конрада с должности начальника генерального штаба на должность армейского инспектора газеты опубликовали ранее, нежели это сделалось известно официальным путем.
Здесь мы должны остановиться еще на одном обстоятельстве. Пресса широко использовались не только «врагами» армии, но и самой армией. По приказанию Франца-Фердинанда, время от времени появлялись тенденциозные статьи, наполненные милитаризмом и призывавшие к необходимости вооружения. Подозревался в этом и генеральный штаб. Однако, Конрад свидетельствует нам, что он был далек от этого, и генеральный штаб, как таковой, не имел своей газеты. С этим можно согласиться лишь условно, так как попытки влияния на прессу со стороны генеральных штабов других армий доказаны, и едва ли австро-венгерский генеральный штаб был исключением.
Ведя борьбу за установление твердого политического настроения в армии, Конраду ближе всего приходилось сталкиваться с этим в Боснии и Герцеговине, где командующий войсками одновременно являлся и высшим гражданским лицом. Вплотную входя во внутреннюю политику этой области, особо чреватую всякими столкновениями на национальной почве, командующий войсками, подчиненный по гражданской линии общеимперскому министру финансов, по военной ставил обо всем в известность Конрада. Из донесений и личных докладов генерал-губернатора Боснии и Герцеговины начальник генерального штаба усматривал, насколько дух находящихся в этих областях войск подпадал под влияние жизни. В них начиналось разложение, и Конрад бил об этом тревогу. Затем и другие интересы обороны этих провинций гражданскими властями отодвигались на второй план, что не могло не беспокоить начальника австро-венгерского генерального штаба.
Выше мы уже отмечали, что барометр внутренней политики показывает те мероприятия, которые должны быть приняты в дислоцировании войск. Чисто военные требования обусловливали территориальный принцип дислоцирования, тогда как внутреннее состояние монархии говорило о другом. Конрад нам сообщает, что 20 ноября 1910 года при его докладе Францу-Фердинанду последний был очень озабочен внутренней борьбой в государстве и выдвинул принцип полной экстерриториальности в дислокации войск. Указав на революционные события в Португалии и на то, что армия является опорой династии, наследник предлагал перемещать полки: чехов поставить в Венгрии, венгров в немецких областях и т. д. Начальник генерального штаба согласился с этим, однако, только как с исключением и в ограниченных размерах, так как в противном случае мобилизация и сосредоточение армии были бы затруднены. На указание Франца-Фердинанда, что внешней войны не будет, Конрад счел своим долгом предупредить именно о тех опасностях, которые грозят стране извне со всех сторон. Не этим средством, по его мнению, нужно было оздоровлять внутреннее состояние государства.
Накануне мировой войны в своем мемуаре от 10 января 1914 года (мемуар за 1913 год) начальник генерального штаба, обрисовав тяжелое военное положение Австро-Венгрии в случае войны, намечал следующие линии для внутренней политики:
«а) создание лучших условий жизни для южных славян, румын и русин в составе монархии нежели те, кои существуют в соседних, родственных им государствах, с тем, чтобы б) всеми строжайшими мерами пресечь всякий ирредентизм и в) вести оживленную, работающую всеми средствами (школы, церкви, пресса, литература, обучение во время военной службы) и богато обеспеченную деньгами пропаганду в интересах монархии».
