Главная причина летней катастрофы 1942 года все та же — самоуверенность советских «опытных и прозорливых» генералов и неумение воевать ни «на земле», ни «в небесах», ни «на море». «Гитлеровские генштабисты» в очередной раз переиграли сталинских, а «опытный» Паулюс разбил «неопытных» Тимошенко, Москаленко и Рябышева. Сталин однажды сказал, что немецкая стратегия «дефективна, так как она, как правило, недооценивает сил и возможностей противника и переоценивает свои силы».
Верховный как в зеркало смотрелся.
Маршал Рокоссовский единственный, кто прямо, без всяких оговорок указал на безграмотность, продемонстрированную советским командованием при проведении воронежско-ворошиловградской оборонительной операции:
«Повторилась ошибка начального периода войны, когда издавались не соответствующие обстановке директивы, что было только на руку врагу. Поспешно выдвигаемые ему навстречу войска, не успев сосредоточиться, с ходу неорганизованно вступали в бой… Делалось все не так, как обучали нас военному делу в училищах, академиях, на военных играх и маневрах, вразрез с тем, что было приобретено опытом двух предыдущих войн.
В данном случае не требовалось «соломоново решение». Противник известен, сражение нами проиграно (это тоже было известно) — требовалось только реально подсчитать: когда и где смогут быть сосредоточены силы, способные остановить врага и нанести ему контрудар. В данной конкретной обстановке ближе, чем на реке Дон, сделать это мы не успевали. Само по себе напрашивалось естественное решение: потерпевшим поражение войскам отходить, тормозя противника применением подвижной обороны. А затем организованно встретить его свежими силами, выдвигаемыми из резерва Ставки, на рубеже реки Дон…
Заместителям Верховного Главнокомандующего и начальнику Генерального штаба в этот ответственный момент следовало находиться именно в Ставке, у руля управления всеми Вооруженными Силами, где вырабатывались основные решения на действия войск, а не отрываться от своих прямых обязанностей выездами в войска».
Радует лишь оптимизм Москаленко: «Да, многому научились мы в ходе майских и июньских боев в 1942 году. Стали глубже видеть и предугадывать замыслы противника, лучше планировать и управлять боевыми действиями».
Да неужели? Ну наконец-то!
Противник также отметил некоторое повышение квалификации советских командиров — русские научились отступать, пленных и брошенной техники было неожиданно мало. Но постоянное отступление, оставление все новых территорий, непрерывные успехи вермахта деморализовали войска.
«Армии отступали, — писал Василий Гроссман. — Угрюмы были лица людей. Пыль покрывала их одежду, оружие, пыль ложилась на дула орудий, на брезент, покрывавший ящики с штабными документами, на черные лакированные крышки штабных пишущих машинок, на беспорядочно наваленные на подводы чемоданы, мешки. Серая сухая пыль проникала в ноздри и глотку. Губы сохли от нее и покрывались трещинами. Эта пыль проникала в людские души и сердца, она делала глаза людей беспокойными, она переливалась в артериях и венах, и кровь бойцов становилась от нее серой. То была страшная пыль, — пыль отступления. Она разъедала веру, она гасила жар сердца, она мутно вставала перед глазами наводчика и стрелка. Бывали минуты, когда люди забывали о долге, о своей силе, о своем грозном оружии, и мутное чувство овладевало ими. Немецкие танки, гудя, двигались по дорогам. День и ночь висели над донскими переправами немецкие пикировщики, со свистом проносились над обозами «мессера». Дым, огонь, пыль, смертная духота…»
Особые отделы фиксировали рост «антисоветских, пораженческих и изменнических высказываний» военнослужащих:
«…Командир 214 артполка 38 СД подполковник Гурылев среди ряда командиров заявил: «…Нужно срывать знаки различия при отходе, чтобы не застрелили. В этой войне погибнешь ни за что. Где наша авиация? В газетах пишут о нашей авиации — все это брехня. Немецкая авиация хорошая, а у нас гробы. Я несколько раз был свидетелем, как только наши самолеты поднимутся, так их сейчас же подбивают и они горят…»
И далее: «…Скоро будет заключен мир с Германией, ибо с ней борьба бессмысленна, да нам и воевать нечем, под большим шумом мы готовились к весеннему наступлению, а когда соприкоснулись с противником, то он нас разбил. У немцев техника, а у нас еще больше крови…»
… Командир взвода 1055 СП, 297 СД Кутек, во время налета немецкой авиации, среди подчиненных говорил: «…Они летают, зная хорошо, что наших самолетов не будет, а если они и появятся в воздухе, то это будет безрезультатно. Немецкие самолеты наших не боятся и немедленно их уничтожают. Поэтому наши самолеты не поднимаются со своих аэродромов…».
На замечание одного красноармейца, что наши войска уже подготовлены и нанесут фашистам решительный удар, Кутек продолжал: «…Довольно, уже наударяли и доказали свою храбрость. Два выстрела дадут, а потом немец как начнет давать, что и места не находят. Операции наши, как правило, все проваливаются…»
Младший сержант роты ПТР 293 СД Багатиков Иван Матвеевич…в беседе с бойцами о действиях наших частей в районе Лозовой заявил: «…70 тысяч бойцов и командиров, о которых идет речь в газете, не пропали без вести, а перешли к противнику. Я тоже возьму автомат, перестреляю командиров и с автоматом перейду к немцам…»
…Красноармеец 1059 СП Пилипчук в присутствии ряда красноармейцев заявил: «…Видно по ходу войны, что Красной Армии не победить немецкой армии и немец с Украины никуда не уйдет. Счастливый тот, кто остался в тылу у немцев, живет себе припеваючи и работает дома…»
…Красноармеец 349 СД Макогонов красноармейцам своего подразделения говорил: «…Если бы всем повернуть оружие против комиссаров и командиров, то войне через десять минут был бы конец и вновь бы восстановилось единоличное хозяйство и было бы продуктов вдоволь…»
…Командир 855 СП, 278 СД майор Федоров среди командного состава полка высказался о том, что Тимошенко плохой вояка и он гробит армию.
Начальник штаба артиллерии 76 СД капитан Свечкин в беседе с работниками штаба заявил: «…Нас предали. Пять армий бросили немцу на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт, и положение безнадежное…»
Обстановка ухудшается с каждым днем, и сталинский «барометр» показывает «бурю». 23 июля Верховный пишет письмо Черчиллю: «Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год». Но Англии не под силу в одиночку осуществить высадку в Европе, Соединенные Штаты едва начали преодолевать кризис на тихоокеанском театре и пока не способны оказать достаточно эффективную помощь своим союзникам. Да и Гитлер, под воздействием июньских англо-американо-советских заявлений, с одной стороны, и «грандиозных» военных успехов на Востоке — с другой, предпринял определенные шаги. Еще 9 июля он издал приказ, в котором говорилось:
«Быстрые и громадные успехи на Востоке могут поставить Англию перед альтернативой: или немедленно предпринять крупную десантную операцию для открытия второго фронта, или потерять Советскую Россию как политический и военный фактор. Поэтому с большой вероятностью следует считаться с тем, что вскоре состоится высадка противника в зоне командования Запада».
Этим приказом предписывалось убытие моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер» из состава 1-й танковой армии и мотодивизии СС «Рейх» из группы армий «Центр» на Запад. Далее, командованию армии резерва надлежало немедленно укомплектовать три пехотные дивизии и перебросить из Запад как можно скорее, что возможно было сделать лишь в ущерб посылке пополнений на Восток. Еще две пехотные дивизии были изъяты из группы армий «А» во второй половине июля. На побережье Атлантики и Средиземного моря разворачивались примерно 200 новых артиллерийских батарей береговой обороны и 25 крепостных батальонов. Наконец, ВВС должны были немедленно перебросить с Востока на Запад две авиагруппы бомбардировочной авиации.
Александр Верт об этих днях пишет: «Что произошло в Ростове? Как в печати, так и в частных беседах по этому поводу делалось много туманных намеков. Все они сводились к тому, что некоторые соединения Красной Армии впали в панику и бежали от бешеного натиска немцев… Из сообщений печати явствовало, что никакого приказа об оставлении города войскам не давалось. Многие генералы и офицеры были понижены в должности и звании. По всей стране пронеслось требование: «Возьмите себя в руки!», и это требование нашло громкий отклик в печати. В последовавшие затем дни все больше и больше писалось о введении «железной дисциплины»; вина за падение Ростова открыто возлагалась на «трусов и паникеров», не выполнивших свой долг по обороне города.
