Реклама чайной фирмы Карзинкиных
В конце XIX — начале XX в. здесь, на углу двух переулков, находилась одна из самых известных и страшных хитровских ночлежек. Угловое здание звалось «Утюгом», длинный дом по Петропавловскому переулку — «Сухим оврагом» и все вместе — «Свиным домом».
В «Свиной дом», а особенно в «Сухой овраг», полиция, по словам Гиляровского, боялась и показываться. Ночлежка эта прозывалась еще «Кулаковкой» по фамилии владельца дома перед Октябрьским переворотом, потомственного почетного гражданина И. П. Кулакова, бывшего буфетчика в трактире «Каторга». Он, разбогатев, купил усадьбу в селе Константинове, на родине Есенина. Дочь владельца, Лидия Ивановна Кашина, приезжала в Константиново, и с нею, «молодой, интересной и образованной женщиной», был знаком поэт.
Ты знаешь,
Он был забавно
Когда-то в меня влюблен, —
говорит Анна Снегина, героиня одноименной поэмы, прототипом которой была Л. И. Кашина. Ей же было посвящено и стихотворение «Зеленая прическа». В советское время она жила в Москве, в Скатертном переулке, работала переводчицей, машинисткой. Скончалась в 1937 г., и немногие знают, что Сергей Есенин и прототип его «Анны Снегиной» похоронены недалеко друг от друга, на Ваганьковском кладбище…
На другом углу Петропавловского переулка в доме действительного статского советника С. С. Румянцева (№ 12/1) находились два трактира также с дурной славой: в «Пересыльном» собирались нищие и барышники, а «Сибирь» облюбовали воры, картежники и скупщики краденого.
Отсюда можно подойти к дому на углу Подколокольного переулка и Покровского бульвара (№ 16/18), который был известен всей культурной Москве как до Октябрьского переворота, так и в настоящее время.
Во второй половине XVIII в. здесь, на углу переулка и проезда вдоль Белого города, было владение Ляпуновых с деревянным главным домом в глубине участка с парадным фасадом, направленным на юг. Весь этот участок в 1796 г. (по купчей от 14 июля за 5 тысяч рублей от капитана Петра, поручика Павла, подпоручика Амплея Николаевичей Ляпуновых) покупает граф Федор Андреевич Толстой и полностью изменяет всю застройку на нем (возможно, после пожара). Новый главный дом строится существенно южнее, на углу с Подколокольным переулком. Его два фасада равнозначны — один выходит к границе Белого города, стены которого к тому времени уже были сломаны, и в переулок. Эти фасады сохранились без больших изменений до нашего времени. Граф Федор Андреевич Толстой прославился коллекцией раритетов и огромной и ценной библиотекой. Уже в начале XIX в. собрание было известно своими редкостью и богатствами, а позднее оно стало одним из лучших в России. В 1804 г. Толстой продал этот дом купцу 1-й гильдии, ставшему надворным советником, аптекарю Ивану Григорьевичу Мейеру и переехал в значительно больший на углу Большой Дмитровки и Кузнечного переулка (№ 8). Строения в усадьбе пострадали от пожара 1812 г., и Мейер предпочел продать участок «с тремя каменными обгорелыми корпусами» в 1815 г. за 29 тысяч рублей купцу 1-й гильдии Андрею Сидоровичу Карзинкину.
Фамилия Карзинкиных (она писалась и как Корзинкины) произошла, как рассказывал автор воспоминаний Н. А. Варенцов, «от того, что первый из их родоначальников, составивший им благосостояние, был вывезен из Ярославской губернии в Москву его родителями в корзине, какие в то время служили для перевозки кур, когда ему было еще несколько месяцев от роду. Сделано это было матерью из опасения выронить его дорогой во время сна». Он не выпал, жил с конца XVIII в. в Москве, стал купцом 3-й гильдии и торговал в Китай-городе «в яблошном ряду», а в 1810-х гг. перешел в 1-ю купеческую гильдию.
Сыновья его были основателями двух ветвей карзинкинской купеческой династии. Иван и его потомки жили на Покровке (дом № 1), а второй сын Александр и его потомки владели домом № 18/16 на углу Покровского бульвара до советского времени. Карзинкины занимались оптовой торговлей китайским чаем, а также и текстильным делом: Александр Андреевич с братом Иваном в компании с петербургским купцом Г. М. Игумновым купили Большую Ярославскую мануфактуру и существенно увеличили ее. Сын Александра Андреевича Андрей удачно занимался чаеторговлей, владел десятью магазинами в центральной части города. Он широко жертвовал, был старостой Трехсвятительской церкви на Кулишках (после кончины старостой стал его сын Александр).
Перечень постов, которые он занимал в последний год Российской империи, велик. Вот выписка из справочника «Вся Москва»: «КАРЗИНКИН Александр Андреевич, потомственный почетный гражданин, Покровский бульвар, собственный дом. Телефон 10–03 и 115–98. Член Московского Учетного банка; Член Совета Российского Взаимн. Союза; Директ. Торг. — Пром. Т-ва Ярославл. Большой мануфактуры; Моск. Биржевое Общество; Детская больница им. В. Е. Морозова; Староста ц. Трех Святителей; Чл. Моск. Автомобильного Общества; Чл. Русск. Фотографического Общества; Чл. Сов. Худож. галереи С. С. Третьяковых». Карзинкины отнюдь не были поглощены только делами. Сохранились воспоминания известного скрипача В. В. Безекирского 1850-х гг.: «В пятидесятых годах Москва отмечалась музыкальным настроением. Квартетные вечера следовали один за другим, представлявшие наибольший интерес в богатых купеческих домах А. А. Карзинкина, М. М. Варенцова и Ф. В. Перлова. По роскоши и разнообразию вечера у Карзинкина заслуживают особенного внимания. У него часто можно было встретить А. Н. Островского, иногда читавшего отрывки из своих произведений, и А. И. Дюбюка, исключительно исполнявшего моцартовские квартеты». В 1913 г., когда он остался один в доме, он предложил своей сестре художнице Елене Андреевне и ее мужу писателю Николаю Дмитриевичу Телешову из дома на Чистопрудном бульваре (№ 23) переехать к нему, а с ними переехали и знаменитые московские «Среды».
Дом № 18/16 был известен всей пишущей Москве — там происходили собрания «Среды», литературно-художественного кружка, образованного молодыми писателями еще в 1899 г. Они собирались здесь, читали свои произведения, выслушивали критику товарищей, иногда очень суровую, но доброжелательную и ими весьма ценимую. Леонид Андреев писал об обсуждениях литературных произведений на «Средах»: «Без этого никакую свою вещь не могу считать законченной».
Собрания «Среды» посещали И. А. Бунин, А. И. Куприн, В. В. Вересаев, И. С. Шмелев, К. Д. Бальмонт, В. Я. Брюсов, И. А. Бунин, В. А. Гиляровский, М. Горький, В. Г. Короленко, А. С. Серафимович, Ф. К. Сологуб и многие другие. М. Горький, приезжая в Москву, обязательно посещал заседания «Среды». На них царила веселая доброжелательная обстановка, шутили, выпивали, пели. В ходу были забавные прозвища по московским улицам и переулкам: театральный критик С. С. Голоушев звался «Брехов переулок», Горький за своих босяков и героев «Дна» получил прозвище «Xитровка», Шаляпин был «Разгуляй», Иван Бунин за свою худобу, отчасти за острословие, от которого иным приходилось солоно, назывался «Живодерка», лысый Серафимович получил прозвище «Кудрино»… Чехов, ценивший юмор, был разочарован, когда узнал, что у него не было прозвища.
Участники литературного кружка «Среда». Слева направо: С. Скиталец, Л. Андреев, Ф. Шаляпин, М. Горький, И. Бунин, Н. Телешов, Е. Чириков
Но не одни писатели посещали «Среды»: бывали Шаляпин, Рахманинов, Аполлинарий Васнецов, Левитан.
Телешов писал: «Таким образом, литературная молодежь того времени и писатели с определившимися именами в лице лучших своих представителей образовали крепкое литературное ядро. И ядру этому было имя — „Среда”».
Участники «Среды» также издавали сборники участников, организовали «Книгоиздательство писателей», с тем чтобы защитить авторов от произвола издателей, объявили, что «от издания книги весь доход принадлежит автору, а не издателю». «Среды», постепенно редея, продолжались примерно до начала 1920-х гг. Н. Д. Телешов прожил долгую жизнь — он много лет был директором музея Художественного театра и скончался в возрасте 90 лет в 1957 г.
В этом здании с 1981 г. находится Московское отделение Всероссийского общества охраны памятников, где регулярно собирались московские краеведы на собрания Комиссии истории московских улиц и слушали доклады членов комиссии и приглашенных специалистов.
На противоположном углу Подколокольного переулка и Покровского бульвара высится здание (№ 16/2), несколько устрашающее массивностью, желанием выделиться из окружающей застройки крупными, грубыми формами, колоннами, которые более похожи на балки, поставленные вертикально, огромным проемом въезда во двор, крупным карнизом. И неудивительно: ведь это был жилой дом Наркомата обороны (1936–1937 гг., архитектор И. А. Голосов, секция вдоль бульвара — 1941 г.). Сколько трагедий видели его стены: ведь именно тогда Сталин и его подручные расправлялись с армией. Впечатление громоздкости подчеркивают две большие, высотой на два этажа, скульптуры: справа дама, осторожно держащая на отлете ружье и опирающаяся на сноп, справа молодой человек с отбойным молотком (скульптор А. Е. Зеленский). Эти фигуры вызвали такую реплику знаменитого композитора Никиты Богословского в «Вечерней Москве» в марте 1989 г.: «Я часто проезжаю по Яузскому бульвару (он жил в высотном доме на Котельнической набережной. — Авт.) и всегда с отвращением гляжу на дом на углу Подколокольного переулка и Яузского бульвара. Действующий жилой дом — ничего не поделаешь, не разрушать же его! Но вот перед его фасадом гордо высятся на постаментах две бездарные гипсовые скульптуры — наследие сталинских времен. Ну, конечно же это незабвенные рабочий с отбойным молотком и крестьянка со снопом в руке. Существование этих „шедевров” настолько уродует и без того неприглядную архитектуру здания, что диву даешься, как никому не приходило в голову от этой неразлучной в свое время пары навсегда избавиться. Дорогие новые власти Моссовета! Может, все-таки, обновляя и расчищая нашу дорогую столицу, вы дадите команду освободить ее от этих гипсовых уродов — символов недобрых времен? Тем более что это можно сделать весьма небольшими силами за два-три дня. Никита Богословский». Снимать скульптуры, конечно, не нужно — это такие наглядные памятники сталинского времени. Через арку можно видеть совсем другое здание: двухэтажное, украшенное изящным шестиколонным портиком, с правой стороны которого стояла церковь. Это вид, который получил дом после перестройки в XVIII в., а в основе его палаты бояр Головиных, владевших здесь большой усадьбой, которые впервые упоминаются в документах конца XVII в. Алексей Петрович Головин в 1685 г. стал боярином, а сын его Федор был одним из самых близких к царю Петру соратников его. Он вместе с ним в составе Великого посольства посетил Европу, будучи вторым послом после Лефорта, занимаясь в основном флотскими делами. В 1699 г. он был сделан генерал-адмиралом, а через год генерал-фельдмаршалом, стал первым кавалером ордена Св. Андрея Первозванного, графом и получил в полное распоряжение иностранные дела — иностранцы называли его «первым министром». Петр очень ценил его, поручал ему самые ответственные дела и даже приказал выбить в его честь медаль, чего ранее в России никогда и не было. На одной стороне медали — профиль Головина, а на другой — фамильный герб с девизом «Et consilio et robore», что означает «И советом и мужеством».
