69
Подобный же текст рассказа о Ледовом побоище читается в одной из редакций Жития Александра Невского третьей четверти XVI в. (см.: Бегунов Ю.К. К вопросу об изучении Жития Александра Невского. Тр. Отд. древнерусской лит. Инст. лит. АН СССР. Т. XVII. М.-Л., 1961. С. 355–356).
Русские в то время считались язычниками, подлежащими обращению в «христианскую», т. е. католическую, религию. Автору было важно показать, что главным результатом завоевательных действий рыцарей был не просто захват чужой территории, а обращение населения этой территории в католическую веру.
Киреевский. Т. I. С. 58
Дмитрию в этом году исполнилось 11 лет. — А.Б.
Ефросин дал этому произведению свое собственное краткое наименование «Задонщина». Сразу же за «Задонщиной» Ефросин поместил краткие летописные записи о некоторых событиях, последовавших за Куликовской битвой (он отмечает, сколько прошло лет от Куликовской битвы до этих событий). В этих записях, так же как и в заглавии «Задонщины», он называет сражение на Куликовом поле «Задончиной», «Задонщиной», «Мамаевчиной». Нашествие Тохтамыша 1382 г. в этих записях Ефросин именует «Тахтамышевщиной». Таким образом, заглавие «Задонщина» придумано Ефросином.
В заглавии «Задонщины» по Кирилло-Белозерский списку сказано, что это «Писание Софониа старца резанца…», во втором списке Синодального извода, автором произведения также назван Софоний — «Сказание Сафона резанца». В списках извода Ундольского, списке Исторического музея-1, в которых имеется заглавие, имени Софония нет. Вместе с тем в списках У., И-1 и С., т. е. в списках разных изводов произведения, в самом тексте Софоний назван как лицо по отношению к автору «Задонщины» постороннее. В некоторых списках «Сказания о Мамаевом побоище» имя Софония как автора стоит в заглавии уже этого произведения. Все сказанное выше заставляет усомниться в, казалось бы, общепринятом утверждении, что автором «Задонщины» был Софоний-рязанец, о котором, кстати говоря, мы ничего не знаем. Возможно, Софоний был либо предшественником, либо современником автора «Задонщины», и последний назвал его в своем произведении по аналогии с упоминанием автором «Слова о полку Игореве» своего предшественника — Бояна. Сборники Ундольского и Синодальный написаны в XVII в.
Поход еще не начался, а стяги русские уже стоят «у Дону великого». — А. Б.
В других списках река названа «Меча». — А.Б.
Хине — китайцы, здесь — «гунны», варвары. — А.Б.
Поганые — язычники.
Стяги Дмитрия уже на Дону, туда же из Серпухова идет князь Владимир Андреевич. — А.Б.
Никуда московским полкам идти не пришлось, переправились с левого берега на правый — и в бой, как будто Москва сама стоит на Дону. — А.Б.
Список Исторического музея-2 дает другой вариант окончания: «Ту ни галици ни щурове въспели жалостные песни у Коломны на заборолах на въскресение на Якимов и Аннин день. То ти были ни щурове ни галици воспели, въсплакалися жены коломенскыя, а ркучи таково слово: «Москва, Москва, быстраа река, чему еси залелеяла мужей наших от нас в землю половетскую литовскую». А ркучи тако: «Можеши ли тамо, господине князь великий, веслы Непру запрудити, а Дон шоломы вычерпати, а Меч реку трупы татарскими запрудити. Заткни, государь князь великий, Оки ворота, чтобы погании потом к нам не заходили. Уже мужи наших рать трудила в суботу на рожество святой богородици крестьян татарове на поле Куликове на речке Непрядве».
В «Списке Ундольского» представлен более полный, «объединенный» вариант: «Восплакашася вси княгини и боярыни и вси воеводские жены о избиенных. Микулина жена Васильевича Федосья да Дмитриева жена Марья рано плакаша у Москвы града на забралах стоя, а ркут тако: «Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные горы и течеши в землю Половецкую. Прилелей моего господина Микулу Васильевича ко мне». А Марья про своего господина тоже рекла, а Тимофеева жена Волуевича такоже плакахуся и рече тако: Се уже веселие мое пониче во славном граде Москве, и уже не вижу своего государя Тимофея Волуевича в животе нету. А Ондреева жена Марья да Михайлова жена Оксинья рано плакашася: Се уже обемя нам солнце померкло в славном граде Москве, примахнули к ним от быстрого Дону поломянные вести, носяше великую беду и сседша удальцы з добрых коней на уженое место на поле Куликове на речке Напряде.
И восплакалися жены Коломеньские, а ркут тако: «Москва, Москва, быстрая река, чему еси залелеяла мужей наших от нас в землю Половецкую».
Москва — этот топоним вначале относился только к реке. Название происходит из языка местных финнов-мери — «Маска-ава» — Медведица. В новгородских берестяных надписях город имеет название «Кучков». И ныне сохранился топоним «Кучково поле». Жители Коломны (как и «Коломенское» — этот топоним происходит тоже из языка мери и означает «погост», «могилы предков») называли реку по-фински, жители Кучкова ту же реку называли по-осетински «Дон», т. е. «Река». Это название принесли к нам с Дона пришедшие сюда вятичи — потомки алан-ясов, смешавшиеся с балтами-галиндами (голядью), жителями Орловской и Тульской областей.
Николай Васильевич Вельяминов, сын последнего московского тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, коломенский воевода, свояк великого князя Московского Дмитрия Ивановича (его жена Марья Дмитриевна — сестра жены Дмитрия Донского).
China — старинное название Китая. Хиноея — слово это встречается только в «Задонщине» и в «Слове о полку Игореве». Вероятнее всего, «гунны», «варвары» — обобщенное наименование восточных народов, кочевников.
Изначально татары — алтайское племя иранского происхождения, перешедшее на тюркский язык. На Руси изначально татарами называли пришедших на Русь монгол. Татарами в Древней Руси называли население Золотой Орды. В современной науке принят термин «монголо-татары». Приводим характеристику этнических наименований «татары» и «монголо-татары» из работы «Золотоордынский город» (1973) B.Л. Егорова, который указывал: «Монголо-татары — это искусственное этническое наименование, появившееся в трудах историков спустя столетия после исчезновения средневековых монгольских государств. Словосочетание это механически соединило два названия одного и того же народа. Первая часть — монголы — хорошо известна по ряду древних источников, из которых следует, что этноним «монголы» применялся как самоназвание ряда центральноазиатских племен, объединенных Чингисханом в единое государство. Вторая часть — татары — представляет собой название тех же самых монголов, утвердившееся в XIII веке в Китае и довольно быстро распространившееся за его пределами. Проникновению именно этого названия в Европу и его повсеместному распространению скорее всего способствовали хорошо налаженные в средневековье торговые связи с Востоком. Видимо, купцы и были первыми информаторами европейского населения о появлении на исторической арене новой грозной опасности — «татар». Русские летописные источники по отношению к населению Золотой Орды всегда употребляли только одно обозначение — татары. В западноевропейских источниках также фигурирует исключительно это же название, хотя Рубрук особо пояснял, что сами основатели Улуса Джучи предпочитали, чтобы их называли монголами. Появление же формы «монголо-татары» относится уже ко времени начала научного изучения и осмысления истории государственных образований, связанных с Чингисидами. Попытки ликвидировать кажущееся несоответствие между хорошо известным названием «монголы», «Монголия» и постоянно встречающимися в средневековых источниках «татары», «Татария» и привели к появлению странного по своему содержанию, но внешне примиряющего историко-географические традиции Средневековья и Новейшего времени словообразования «монголо-татары». Басурманы (бесермены) — здесь, вероятнее всего, мусульмане, хотя в России был и народ, называвший себя бесерменами. На 1900 год в России бесермен проживало около 11 000 человек. Язык — финской группы, общий с вотяками. Бесермене старались не смешиваться с вотяками, живя внутри своей отдельной группы. Официальные имена — христианские; домашние, семейные имена — мусульманские. Например: Сидор — Гафар. Религия — языческие плюс христианские обряды, при этом эти «христиане» соблюдали и мусульманские обычаи: держали уразу, отпевание покойника муллою и некоторые другие.
