часть составляли переселенцы из Западной Сибири (Кемеровская и Новосибирская области) и из среднеазиатских республик, т. е. из мест сосредоточения в годы войны эвакуированных и беженцев. Но на Украине и в Крыму, ко времени освобождения от немецкой оккупации евреев не осталось вовсе, и переселенцы, уехавшие отсюда в Биробиджан в 1946 и в последующие годы, это евреи, вернувшиеся на Украину и в Крым из эвакуации. Факт неожиданно прорвавшейся массовой тяги реэвакуированных евреев в Биробиджан бросает яркий свет на тяжелую обстановку, в которой реэвакуированные оказались по возвращении на бывшие родные места. Обострившееся под влиянием событий последних лет национальное чувство особенно остро реагировало на многочисленные проявления антисемитизма и на еще более распространенное равнодушие по отношению к антисемитизму. И в Биробиджан потянулись не выбитые из колеи, незнающие, как вновь стать на ноги на старых местах, а люди, которые могли бы пустить корни на месте или даже уже пустили их. Об этом единодушно свидетельствуют все сообщения печати. Вот, например, как в беседе в редакции «Айникайт» подытожил свои впечатления от поездки на Украину и в Крым для подготовки эшелонов переселенцев зампред облисполкома ЕАО Абрам Ярмолицкий:
«Везде, где мне пришлось быть, я встречал в еврейском населении огромный интерес к ЕАО. И не только интерес. Многие трудящиеся — колхозники, рабочие, служащие, представители интеллигенции — выражают горячее желание лично принять участие в строительстве еврейской государственности в СССР и ждут лишь возможности переселиться. Правда, сейчас зима и многие семьи, особенно с маленькими детьми, решили отложить отъезд до весны. Но нашлось немало таких энтузиастов, которых не остановила зима. С Крымским эшелоном уехали 252 семьи, с Херсонским 248, с Николаевским 114, всего 614 семей.
Состав переселенцев вызывает у нас высшее удовлетворение. Из упомянутых 614 семей мы имеем 255 семей колхозников, поднявшихся в дорогу со всем своим добром, и они собираются укрепить старые и основать новые колхозы...».
В этой характеристике положения заслуживают внимания две черты: тяга в Биробиджан, чтобы принять участие в строительстве «еврейской государственности», и высокий процент колхозников среди переселенцев. Упоминания о желании переселенцев принять участие в строительстве еврейской государственности встречаются и почти во всех — очень многочисленных — сообщениях «Айникайт» о беседах с переселенцами при формировании эшелонов, перед отправкой и в пути. Чтобы все это было навеяно официальной пропагандой, не кажется вероятным: выдвигание идеи еврейской государственности как-то плохо укладывается в рамки той политики, которая велась в Биробиджане. Представляется более вероятным предположение, что официальные круги лишь пытались канализировать усилившиеся в еврейской среде, особенно среди реэвакуированных, национальные настроения и использовать их в интересах колонизации далекой окраины.
Закрытие в конце 1948 года Еврейского Антифашистского Комитета и газеты «Айникайт» и массовые аресты по всей стране еврейских культурных и общественных деятелей сказались в ЕАО еще болезненнее, чем «большая чистка» второй половины тридцатых годов. Сейчас все это было и психологически тяжелее. В тридцатых годах было общее бедствие: оно обрушилось на весь Советский Союз и, в частности, с особенным упорством на все сколько-нибудь значительные национальные меньшинства и среди них с исключительной энергией на еврейских общественных работников в ЕАО. Сейчас это было специфическое еврейское бедствие — не в ЕАО только, а по всему Советскому Союзу, — другие национальные меньшинства специальным репрессиям в это время не подвергались, и разгром еврейской элиты развязывал в официальных кругах и в какой-то мере и в стране вообще антисемитские настроения.
Высокий процент колхозников — другая черта, говорившая о глубоких сдвигах в настроениях еврейского населения Украины и Крыма. Данные о занятиях новых переселенцев в Еврейской Автономной Области подкрепляют это впечатление: из 1.500 семей, приехавших с первыми шестью эшелонами (по январь 1948 года включительно), 400 семей из Винницкой, Херсонской, Николаевской и Крымской областей (последние три были до войны центрами еврейского земледелия) вошли в ЕАО в колхозы. Из 1.770 семей, приехавших с девятью эшелонами (по июнь 1948 года включительно), 830 — почти половина! — пошли на работу в колхозы, совхозы и машинно-тракторные станции. Это была новая черта в развитии Биробиджана, и она могла бы, при благоприятных условиях, знаменовать начало формирования социальных предпосылок для действительного создания в Биробиджане того, что, по условной советской терминологии, можно было бы назвать советской еврейской национальной государственностью.
К лету 1948 это развитие, по-видимому, достигло своего апогея. Во второй половине 1948 года в еврейской политике компартии начали преобладать новые настроения, и в этой связи, видимо, решено было попридержать, а вскоре и вовсе остановить еврейское переселение в Биробиджан. «Айникайт» продолжала еще выходить почти до конца 1948 года, но о новых эшелонах переселенцев в Биробиджан в ней уже не было сообщений, как не было больше и сведений о новых тысячах «неорганизованных» переселенцев. А после внезапного закрытия «Айникайт» Биробиджан оказался отделенным от внешнего мира еще более непроницаемым «железным занавесом», чем даже Советский Союз в целом.
Еврейское переселение в Биробиджан, как было показано выше, было остановлено еще за несколько месяцев до разгрома Еврейского Антифашистского Комитета, что в каком-то смысле было предвестником надвигавшегося на советское еврейство нового бедствия. Бедствие это в ЕАО приняло особенно трагические формы. Вне Биробиджана и тем более вне Советского Союза об этом даже мало было известно. Только сейчас, после третьей поездки Б. Ц. Гольдберга в Советский Союз (в 1959 году), мы получили из его книги более отчетливое представление о катастрофе, пережитой евреями в Биробиджане в эти страшные годы. Это свидетельство Б. Ц. Гольдберга тем более ценно, что исходит оно от человека, в течение долгих лет бывшего горячим энтузиастом еврейской колонизации Биробиджана и одним из наиболее активных деятелей Американского общества содействия этой колонизации («Амбиджан»). В своей цитировавшейся выше книге Гольдберг пишет:
«Антиеврейское безумие, распространившееся из Кремля в конце 1948 года, не пощадило и Биробиджана. В действительности, евреи оказались в Биробиджане даже в худшем положении, чем в других местах. Здесь они были более экспонированы — жили небольшими группами, где каждый каждого знал, и где многие участвовали в том, что можно было назвать еврейской общественной работой. Но любая еврейская активность — любое начинание по осуществлению еврейских культурных задач в области, все, на чем лежала печать еврейского, даже если в свое время оно получило официальную санкцию, превратилось теперь в доказательство преступности. Официальные обвинения варьировали от попыток искусственного насаждения еврейской культуры и навязывания ее остальному (нееврейскому) населению до измены и шпионажа в пользу иностранного государства.
Крымское обвинение, выдвинутое против Еврейского Антифашистского Комитета, превратилось в
