Родной город Писарро, Трухильо, население которого на тот момент составляло около 2000 весинос, или горожан, имевших полновесные права, делился на три части. Деление города соответствовало социальной стратификации его жителей. Обнесенный стеной город, или вилья, находился на вершине холма — оттуда хорошо просматривались прилегающие деревни. Тут в основном стояли дома с башенками, принадлежавшие рыцарям и не очень родовитым дворянам, над дверями были горделиво выставлены гербовые щиты. Именно здесь жил отец Франсиско с семейством. Второй квартал города, выстроившийся вокруг рыночной площади, находился на равнинной местности, за холмом. Тут проживали торговцы, нотариусы и ремесленники, хотя несколько позднее все большее число аристократов, живших на холме, начало переселяться в дома, занимающие выгодное расположение на рыночной площади, — в их числе был и отец Франсиско. Наконец, третий квартал города располагался на его периферии, вдоль дорог, ведущих в провинцию. Этот район уничижительно именовался аррабалем — коннотация этого слова сочетала в себе такие смысловые значения, как «предместья» и «трущобы». Здесь крестьяне и ремесленники жили в домах, которым во всех смыслах было очень далеко до зданий, находившихся в центре. В окраинном районе этого провинциального, преимущественно сельскохозяйственного города, имевшего, однако, высокую степень стратификации, весьма точно отображавшей испанское общество в целом, и вырос Франсиско Писарро, воспитывавшийся своей матерью, простой служанкой. Человека, выросшего в аррабале, называли аррабалеро. Этим словом именовали человека, «дурно воспитанного». Таково было социальное клеймо, от которого Франсиско всеми силами стремился избавиться еще задолго до того, как отправился в Новый Свет.
Однако над Писарро довлело не только то, что он вырос в аррабале, — клеймом являлся и тот факт, что его отец никогда не оформлял брака с его матерью. Это означало не только то, что Франсиско не суждено было унаследовать часть имения своего отца, но и то, что он был навсегда приговорен к положению «гражданина второго сорта». К тому же Писарро получил весьма скудное образование, если он его вообще получил, — так что ему было суждено пожизненно оставаться неграмотным.
Писарро исполнилось только пятнадцать лет (а Кортесу восемь), когда Колумб в 1493 г. вернулся из своего первого путешествия, проделанного через неизведанный дотоле океан. Колумб написал письмо высокопоставленному чиновнику, в котором описывал свое путешествие. Это письмо вскоре было опубликовано и в короткий срок стало бестселлером.
Вероятно, Писарро каким-то образом прослышал о поразительном повествовании Колумба — возможно, в группе полных энтузиазма слушателей, которым его читали, возможно, эта история дошла до него, передаваясь из уст в уста. В любом случае это была удивительнейшая история, роскошная не менее, чем художественный вымысел, живописующий открытие экзотического мира, где богатства можно собирать буквально у себя под ногами, словно спелые фрукты в саду Эдема. И подобно популярным в народе романам, которые начали в массовом порядке распространяться после того, как было изобретено книгопечатание (за два десятилетия до описываемых событий), Колумбово «Письмо», или «Карта», поразило Европу подобно грому.
«Я обнаружил великое множество островов, населенных бесчисленным количеством людей, и я вступил во владение всеми ими, имея в виду интересы Их Величеств [короля Фердинанда и королевы Изабеллы], — мною была сделана соответствующая декларация и развернут королевский штандарт. Никакого противодействия мне оказано не было… Жители этого острова [Эспаньолы, острова, на котором ныне расположены государства Гаити и Доминиканская Республика] и всех прочих островов, которые я обнаружил и о которых я собрал информацию, все ходят раздетыми — мужчины и женщины, — в таком виде, как их мать родила… Они готовы поделиться с тобой всем, чем только владеют, если их попросить об этом; более того, они приглашают тебя разделить с ними их богатства и выказывают при этом такое радушие, словно испытывают к тебе сердечную привязанность. Они довольны любой малостью, что бы ты им ни предложил, — имей эта вещь какую-то ценность или же не имей ее вовсе…
Их Величества могут быть уверены в том, что я привезу им столько золота, сколько им только может понадобиться… Я привезу им пряности и хлопок… и мастику… и алоэ… и рабов — столько, сколько они закажут… Мне посчастливилось найти ревень и корицу, и я найду еще тысячу других ценных вещей… Так, присносущный Бог, наш Господь, дарует всем тем, кто ходит Его путями, победу над делами, которые доселе представлялись невозможными, и настоящее предприятие являет собой особенно яркое тому свидетельство… многие торжественные молитвы возносятся для большего воодушевления, которое будет сопутствовать обращению столь многих народов в нашу святую веру, а впоследствии и обретению выгоды мирского порядка, поскольку не только Испания, но и весь христианский мир отныне получит прибыток.
Исполнено [написано] на каравелле [„Нинья“], отплывающей с Канарских островов, в пятнадцатый день февраля одна тысяча четыреста девяносто третьего года…
Адмирал».
Полный воодушевления доклад Колумба, вне всякого сомнения, воспламенил воображение отрока Франсиско. Писарро, конечно же, уже отдавал себе отчет в том, что его будущее в родной стране обещает быть унылым. Напротив, мир, описанный Колумбом, предлагал, как это казалось, намного больше возможностей.
К описываемому периоду классовая система в королевствах Испании уже давно утвердилась и была весьма жесткой. Находившиеся на вершине феодальные сеньоры, герцоги, маркизы и графы имели в своем распоряжении обширные владения, на которых работали крестьяне. Именно эти представители высшего класса пользовались всеми привилегиями, которые могли предоставить испанские королевства конца XV в. Те, кто находился на дне — крестьяне, ремесленники и, вообще говоря, все те, кому приходилось ручным трудом добывать себе средства к существованию, — обычно проживали свою жизнь в том классе, в недрах которого появились. В королевствах Испании, как и повсеместно в Европе, социальные подвижки наверх были весьма незначительны. Если человек не имел хорошей родословной, появившись на свет в бедной неграмотной семье, то будущее вставало перед его глазами настолько же наглядным, насколько наглядными были превосходно составленные Колумбом карты. Существовало лишь два пути обрести статус элиты; либо через заключение брака с представителем аристократического класса (что случалось исключительно редко), либо отличившись в успешной военной кампании.
Поэтому не приходится удивляться тому, что обделенный титулами, нищий, безграмотный, незаконнорожденный Франсиско Писарро поднялся на корабль, отплывавший из Испании к берегам Индии — к островам, относительно которых Колумб заявил, что они расположены в Азии (именовавшейся в то время «Индией») и населяют их соответственно «индейцы». Отбывавшая к берегам Америки флотилия была самой крупной из всех, что до тех пор пересекали Атлантический океан; на ее борту было 2500 человек и огромное число лошадей, свиней и других животных. Пунктом ее назначения был тот самый остров, который Колумб описал за девять лет до этого, — Эспаньола. Когда флотилия уже подходила к утопающему в пышной растительности и поднимающемуся из вод бирюзового моря острову, навстречу к ней подплыла лодка с испанцами, которые сообщили прибывшим, что они появились в удачный момент — скоро должна начаться война против индейцев и есть возможность набрать много рабов.
«Это сообщение, — как вспоминал об этом позднее один молодой пассажир, Бартоломе де Лас Касас, — вызвало большую радость на корабле».[13]
Неизвестно, принимал ли Франсиско Писарро участие именно в этой войне против местного населения. Однако к 1509 г., через семь лет после своего прибытия на остров, он дослужился до чина лейтенанта в местном военном отряде при резиденции губернатора Николаса де Овандо. Это было организованное на достаточно свободных началах боевое подразделение, которое неоднократно использовалось для «умиротворения» местных повстанцев. Каковы были обязанности Писарро, в точности неизвестно. Он оказывал всяческое содействие губернатору. Последний однажды предпринял карательную акцию: он собрал в одном месте восемьдесят четыре местных вождя и истребил их всех — просто для того, чтобы подать недвусмысленный знак жителям острова, от которых требовалось проявление полного послушания.
На Эспаньоле и других близлежащих островах катастрофическими темпами численность местною населения стала сокращаться ввиду сложившихся там жестоких условий порабощения (уже к 1510 г. в Карибский бассейн начали доставлять первых африканских рабов, с тем чтобы заменить вымирающих аборигенов). И в 1509 г. Писарро отправился к открытой незадолго до этого материковой части Центральной Америки. И на этот раз он снова шел по следам Колумба, — великий итальянский мореплаватель открыл побережья Гондураса и Панамы в ходе своего четвертого и последнего путешествия, совершенного им в 1502–1504 гг.[14] К 1513 г. тридцатипятилетний Писарро еще выше поднялся по служебной лестнице и теперь уже выступил в роли заместителя руководителя экспедиции, предпринятой Васко Нуньесом де Бальбоа на Панамский перешеек и в ходе которой был открыт Тихий океан. По ходу того, как экспедиция Бальбоа продвигалась к водам безбрежного океана, Писарро, должно быть, осознал, что наконец-то он находится в такой же ситуации, в какой Колумб был за несколько лет до него. Теперь он занимается исследованием земель, которые ни один европеец до него еще не видел. И это было только начало.
