Ольденбург13, большой город славян, что зовутся ваграми14, расположен на море, которое зовется Балтийским или Варварским, в одном дне пути от Гамбурга; король Оттон, учредив в нем епископство, подчинил его Гамбургской митрополии, ибо к этой церкви оно было ближе, чем к Магдебургской.
fO Балтийском море. От Западного океана на восток протянулся некий залив. Этот залив зовётся местными жителями Балтийским, потому что он наподобие пояса простирается на большое расстояние через скифские области до самой Греции; этот залив именуется также Балтийским или Варварским морем от тех варварских народов, [земли] которых он омывает. Западный же океан - это, кажется, тот самый, который римляне называют Британским; его просторы необъятны, ужасающи и опасны: с запада он охватывает Британию, которая ныне зовётся Англией, на юге соприкасается с фризами и той частью Саксонии, которая относится к Гамбургскому диоцезу; к востоку он имеет [соседями] датчан, устье Балтийского моря и норманнов, которые обитают за пределами Дании. На севере же этот океан омывает Оркадские острова, а затем необъятными просторами огибает круг земной, имея слева [от себя] Гибернию, родину скоттов, которая ныне зовётся Ирландией, а справа - утёсы [Норманнии]. Датчане же утверждают, что длина этого моря не раз была проверена на опыте очень многими: некоторые при попутном ветре добирались из Дании до Острогарда Руси. Ширина этого моря нигде не превышает ста миль, хотя во многих местах, как выясняется, и того меньше. Это можно видеть в устье названного залива, вход в который из океана между Ольденбургом, мысом Дании, и утёсами Норманнии столь узок, что под парусами его легко можно пересечь за ночь. Затем, выйдя за пределы Дании, этот море широко разливается, а потом опять сужается напротив страны готов, живущих по соседству с вильцами, которые иначе зовутся лютичами. Оттуда, чем дальше оно течёт, тем становится шире. По этому заливу сидят многие народы; так, датчане и шведы, которых мы называем норманнами, владеют северным берегом и всеми на нём островами; на южном берегу живут славяне, эсты и разные другие народы, из которых главнейшими являются велеты, которые зовутся также вильцамиf gДатчан, шведов и все остальные народы за Данией франкские историки называют норманнами, тогда как римские авторы зовут так гипербореев, которых Марциан Капелла15 превозносит многими похвалами.g hПеред теми, кто минует датские острова, открывается совершенно иной мир, а именно Швеция и Норманния - два обширнейших северных королевства, до сих пор почти неизвестных нашему миру. О них Свен16, мудрейший датский король, рассказывал, что Норманнию с трудом можно пересечь за один месяц, а Швецию, даже двигаясь быстро, нелегко обойти и за два.h
Три королевства - датчан, шведов и норманнов, вместе со славянами, живущими в тех краях, - ваграми, ободритами, или рарогами, глинянами, варнами, хижанами и черезпенянами были по церковному праву подчинены со всеми своими церквями Гамбургской митрополии.
iВ этом году, в августе месяце, в городе Аугсбурге во время неистовой погоды при раскатах грома с неба упал удивительной величины камень, явив многим очевидцам великое чудо.i
kДатчане, издавна будучи христианами, служили тем не менее по языческому обычаю идолам. И случилось, что на каком-то пиру в присутствии короля возник спор о почитании богов, когда датчане утверждали, что Христос - бог, но есть и другие, более могучие боги, ибо они показывают смертным еще большие знамения и чудеса. Против этого выступил некий клирик, ныне ведущий благочестивую жизнь епископ по имени Поппо, который заявил, что единым Богом является [Бог] Отец вместе с единородным Сыном, Господом нашим Иисусом Христом и со Святым Духом, а идолы - суть демоны. Король Гарольд, тот самый, который, как говорят, был скор на слушание и медлителен в беседе, спросил [клирика], не желает ли он сам лично доказать [истинность] своей веры. Тот незамедлительно согласился. Король же велел взять клирика под стражу до следующего дня. С наступлением утра он приказал бросить в огонь большой кусок железа, а клирику велел во имя католической веры [взять и] нести этот раскаленный [кусок]. Исповедник Христов не колеблясь взял железо и нес его столько времени, сколько угодно было королю. [Затем] он показал всем свою неповрежденную руку, тем самым доказав всем истинность католической веры. [В ответ] на это обращенный [в веру] король распорядился почитать Христа, как единого Бога, приказал уничтожить идолов у подчиненных народов и с тех пор воздавал должные почести священникам и служителям Божьим.k lКороль Оттон, услышав это, призвал к себе почтенного мужа Поппо, спросил, Христов ли он воин, и возвел его в сан епископа.l
mОколо этого времени король Оттон, услышав о смерти епископа Регенсбурга17, отправился туда; во сне же ему было указано, чтобы он не давал епископство никому иному, кроме того, кто первым выйдет ему навстречу. На следующий день, на рассвете, король без ведома монахов пришел с небольшой свитой в монастырь св. мученика Эммерамма и, тихо постучав в ворота, был впущен неким Гунтером18, бодрствующим стражем церкви и во всех отношениях почтенным отцом. Пристально посмотрев на него, [Оттон] сначала подошел к нему для приветствия, а затем обратился с такими словами: «Что ты хочешь дать мне, брат, если получишь епископское достоинство7.». Старец на это, улыбнувшись, ответил: «Мои башмаки». Когда же он вместе с прочей братией пришел в [Собор] св. Петра для избрания епископа, король, рассказав всем о своем сне и последующем событии, по совету духовенства и всего народа поставил его епископом. Получив посвящение, Гунтер занимал должность всего 6 месяцев, после чего его поразил тяжкий недуг; когда ему стало чуть лучше, он, взяв в руку пепел, обозначил знаком святого креста то место, где хотел бы уйти из этого мира; а затем лег на землю и, блаженный, пропел следующую песнь блаженного же Иова: «Слухомуха слышал я о тебе, Господи19, и т. д.». И тотчас, сделав со слезами исповедь, он испустил дух. И исполнилось в нем то, что предшественник его в этой должности предсказал ему: «Ты будешь, брат, вторым после меня править этой церковью; но лишь малое время ты проживешь, когда Бог в милосердии своем тебя увенчает». Ведь, пока он был в странствии, он всегда желал следовать Божьей воле.
Я привел этот [рассказ] для того, чтобы показать, что милость неба часто открывала императору то, что ей угодно сделать на земле. Когда он услышал о смерти этого отца, он велел, чтобы ему наследовал Микаэль20. Долгое время он прекрасно управлял вверенной ему [паствой], а когда в восточные земли опять вторглись венгры, вместе с прочей баварской знатью вышел, чтобы их отразить. Но, когда между ними началось сражение, наши - о ужас! - были побеждены и разбиты21. Епископ же, потеряв ухо и имея раны в других частях тела, укрылся среди убитых, словно мертвый. Лежавший рядом с ним вражеский воин, увидев, что он один остался жив и избежал вражеских козней, схватил копье и попытался его убить. [Епископ] тогда, обретя поддержку в Господе, после долгой и тяжелой борьбы, вышел победителем и поразил врага, а затем, преодолев в пути многие трудности, достиг наконец знакомых пределов. Это доставило большую радость его пастве и всем, верующим во Христа. Всем духовенством он был встречен как отличный воин, оставшись добрым пастырем для народа. Ибо увечье послужило ему не к позору, а к еще большему почету.m
Огненный камень, словно масса раскаленного железа, упал на западе; был также виден дракон.
953 г. aРождество Господне король отпраздновал во Франкфурте; отправившись оттуда в Эльзас, он передал своей теще Берте1, матери госпожи Адельгейды, аббатство в Эрштейне2. Тайно возникшие против него умыслы и планы уже тогда стали выходить на свет, и открылось все, что каждый из них хранил в своем сердце; ибо когда он вернулся из Эльзаса, собираясь праздновать Пасху3 в Ингельхайме, его сын Лиудольф и герцог Конрад, склонив на свою сторону недостойных сторонников, и особенно юношей из Франконии, Саксонии и Баварии, составили заговор и укрепляли, насколько смогли, крепости-замки для будущего восстания. Ибо они уже не скрывали то, к чему стремились, но открыто демонстрировали признаки мятежа.
