Родичам и того и другого это не понравилось, но в те времена был обычай, что тот, кто считал себя обиженным другим, вызывал его на поединок.
Когда прошли три ночи, противники снарядились к поединку. Иллуги Черный последовал за своим сыном с множеством провожатых, за Хравном — законогово-ритель Скафти, отец Хравна и все его родичи.
Но прежде чем Гуннлауг вышел на остров, он сказал такую вису:
Меч свой обнажил я, К острову путь направил. О победе скальду Я молю вас, бога! Надвое разрублю я Череп мужу Хельга, Отсеку от тела Голову злого Хравна!
Хравн сказал в ответ такую вису:
Скальд не знает, видно, Чьей победа будет. Ран серпы сверкают, Кость крушить готовы. И вдова на тинге Будет знать о битве, Если даже гибель Суждена обоим.
Хермунд держал щит своему брату Гуннлаугу, а Свертинг, сын Бьярна Козы, — Хравну. Было условлено, что тремя марками серебра должен откупиться тот, кто будет ранен. Хравн должен был первым нанести удар, потому что он был вызван на поединок. Он ударил по щиту Гуннлауга сверху, и меч его тотчас сломался пополам пониже рукоятки, потому что удар был нанесен с большой силой. Однако острие меча отскочило от щита, попало в щеку Гуннлаугу и слегка ранило его. Тогда подбежали и встали между ними их родичи и многие другие люди.
Гуннлауг сказал:
— Я объявляю Хравна побежденным, потому что он лишился оружия.
— А я объявляю тебя побежденным, — возразил Хравн, — потому что ты ранен.
Тогда Гуннлауг пришел в ярость и в страшном гневе сказал, что поединок не кончен. Но его отец Иллуги заявил, что на этот раз они должны кончить поединок. Гуннлауг сказал:
— Я бы хотел так встретиться в другой раз с Хравном, чтобы ты, отец, не был при этом и не мог бы нас разнять.
На том они расстались, и все пошли назад в свои палатки».[135]
В древнем шведском законе говорится, что, «если кто-нибудь нанесет другому бесчестие бранным словом и скажет: "Ты не мужчина, и сердце у тебя в груди не мужеское", а другой ответит: "Я мужчина такой же, как и ты", — тогда они должны сражаться в таком месте, где сходятся три дороги. Если явится вызвавший на поединок, а вызванный не придет, тогда ругательное название, полученное им, будет ему вместо настоящего имени; ему не дозволяется ни в каких случаях принимать присягу, его свидетельство не имеет законной силы ни за мужчину, ни за женщину. Если же, напротив, явится на поединок вызванный, а не придет вызывавший, тогда пришедший должен кликнуть его три раза и назвать пидипгом (вероломным, бесчестным, негодяем), вырезать на земле знак, в доказательство, что сам он готов был на бой. Вызвавший должен быть дурным человеком, тем более что не имел духа исполнить того, что сказал. Если же оба явятся на место в полном вооружении и вызванный падет, тогда платится за него половина виры, положенной за убийство мужчины. Если же падет другой, сказавший ругательное слово и своим языком причинивший убийство, то должен лежать неоплаченный, за смерть его не платится никакой виры».
Таким образом, становится понятно, что оскорбление словом, имевшим магическую силу, считалось одним из самых тяжких.
После вызова на поединок договаривались о времени и месте поединка, а также оружии. Поединок, как правило, назначался через три или семь дней. Сражались на островке или огороженном пространстве. Очень часто на поединок вызывали во время тинга. Тогда он проводился поблизости от народного собрания. Но противники могли договориться перенести свою встречу в любое другое место и «отодвинуть» его на любой другой срок.
Когда противники вызывали друг друга биться до смерти, то для такого поединка существовали особые правила. Прежде всего, под каждым из противников постилали плащ или кожу, с которых, при начале смертельного боя, они не могли сходить. Углы этих «подножников» должны были находиться один от другого на расстоянии трех с половиной метров. К углам плащей после произнесения специальных заклятий пришивались особые кольца, в которые вбивались столбы с головками — рубежные колья. От внешних трех краев плаща отмерялись три неширокие полосы, огражденные четырьмя вбитыми колами. Так устроенное место поединков называлось огороженным рубежом. Иногда оно либо целиком выкладывалось камнем, либо было просто обозначено выложенными по периметру валунами и тогда часто служило для таких сражений.
На место проведения поединка бойцов сопровождали родичи и друзья. Перед тем как вступить на огороженный рубеж, противники и их «свита» осматривали оружие друг друга, чтобы узнать, не заговоренное ли оно, соответствует ли установленным правилам. Так, если длина клинка была больше разрешенной, то такой меч не допускался для «участия» в поединке.
Скандинавы считали, что при таких поединках должен был быть законоговоритель, который мог бы напомнить участникам законы. Противники в присутствии свидетелей договаривались об условиях поединка и назначали виру, потому что по закону кто первый был ранен, тот считался проигравшим дело и обязывался платить победителю оговоренные заранее деньги. Это называли выкупать живот из поединка.
Часто битва не начиналась прежде, чем противники не раззадоривали друг друга обидными речами.
Кроме обнаженного меча, у каждого бойца был другой, привязанный за рукоятку к правой руке, чтобы иметь его наготове.
Каждый из соперников имел три щита, которые мог использовать один за другим для своей защиты. Пока не все щиты были изрублены, сражавшиеся не имели права покидать свой плащ и могли отходить от него не более чем на два шага. Когда же был изрублен последний щит, противники вообще не имели права сходить с плащей и отражали удары другим оружием. С этого мгновения они нападали друг на друга с мечами, а бой переходил в решающую стадию. Если один из них на этом этапе даже случайно касался одной ногой рубежного кола, о том говорили, что он отступает, если же обеими, то считали его бежавшим с боя.
Если в первый день никто из бойцов не был побежден, что иногда случалось, то бой откладывали до другого раза. Но, по принятому обычаю, считали поединок оконченным, если кто-то из бойцов был ранен и кровь его текла на покрытую плащом землю.
Как видно из вышеприведенного отрывка «Саги о Гуннлауге», особо недовольные друг другом противники не хотели прекращать боя даже после потери оружия и появления первой крови. В таких случаях дерущихся разнимали присутствовавшие на поединке свидетели. Было в обычае, чтобы один из спутников бойца держал его щит во время сражения, однако часто воин сам предпочитал защищать себя, удерживая щит собственноручно.
Иногда случалось, что пришедшие с участниками поединка сами принимали в нем участие и сражались один на один или двое надвое, но обязательно поровну с каждой стороны, иногда же главный боец принимал бой со многими или со всеми товарищами противника и сражался поочередно с каждым. В таких случаях назначали наперед, кому с кем сражаться, и развязка подобных сражений обыкновенно была кровопролитной.
На поединки вызывали не только в случае нанесения оскорбления, но и для решения различных хозяйственных споров. Так, средневековый шведский историк Олаус Петри говорит: «Сначала у норманнов существовал такой обычай: если кто имел тяжбу с другим и нельзя было дознаться, кто прав и кто виноват, то тяжущиеся должны сражаться: победитель выигрывал дело».
Различались простые поединки — энвиги — и поединки судебные — хольмганги. Энвиг — это бой один на один без соблюдения определенных правил и в любом месте. Хольмганг же — бой по строгим правилам на огороженном пространстве.
Однако, хотя и вызов на поединок был признанным правым делом, отомстить за убийство родича или друга можно было и убив врага неожиданно, тайком. Чаще всего норманны сначала показывались своему противнику, а затем уж убивали его, однако действуя, «яко тать в нощи», также демонстрировали примеры невероятной ловкости и изобретательности.
Гисли, решивший тайно покарать убийцу своего побратима, ночью проникает к нему в дом, который прекрасно охраняется, и по дороге в хлеву связывает попарно хвосты коровам. Делает это он не из желания похулиганить, а для защиты: он знает, что при отступлении сможет с легкостью преодолеть такие препятствия, а вот преследователи непременно упадут, споткнувшись об импровизированные канаты. Проникнув в дом, он скручивает из тростника своеобразные стрелы и двумя меткими бросками гасит светильники, причем все, кто еще не спит, думают, что светильники погасли сами, поскольку все происходит в полной тишине и мгновенно. Затем в абсолютной темноте Гисли, согрев на груди холодную с улицы руку, чтобы не задеть ненароком никого из домочадцев, подкрадывается к убийце побратима, убивает его и скрывается по заранее проверенному пути.
Снорри Стурлусон. Иллюстрация К. Крога к «Кругу Земному» Снорри Стурлусона. XIX в.
