такое предприятие было бы для него более вредным, чем полезным, потому что завоевание Швеции отнюдь не представляет для него выгод и, напротив, в его интересах поддерживать это государство, долженствующее стать соединительным звеном между Московией и Францией».
30 августа (12 сентября) 1721 года Швеция подписала Ништадтский мирный договор. По его условиям Россия получила Лифляндию, Эстляндию (то есть всю Прибалтику), побережье Финского залива и Карелию взамен на возвращение Швеции Финляндии и 2 миллиона рублей компенсации.
На полях письма главы русской делегации барона А. Остермана, к которому был приложен пакет с экземпляром мирного договора, довольный царь сделал помету: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно; но наша школа троекратное время была (то есть 21 год. — Авт.), однакож, слава Богу, так хорошо окончена, как лучше быть невозможно».
Следующее письмо Кампредона кардиналу Дюбуа датируется 27 октября 1721 года. Он вернулся в Россию на шведском корабле в качестве посланника с правом заключать и подписывать любые договоры, какие он найдёт выгодными для Франции.
В Кроншлоте Кампредон поздравил приехавшего сюда царя с заключением мира. «Его радость по случаю заключения мира превосходит описание. Он сам сказал мне, что ратифицировал договор в один день с королём шведским и что в будущее воскресенье последует торжественное празднование, на котором я непременно должен присутствовать».
Пользуясь случаем, Кампредон осмотрел Кроншлот и остров Ретузари, «на котором всего шесть лет тому назад были лишь лес, до несколько рыбачьих хижин. Нынче там уже выстроено до ста великолепных дворцов. Всего предположено к постройке 2300 домов. Роют большой канал в полмили шириною, который будет пересекать весь остров. Он будет весь выражен камнем. В конце этого канала, с правой стороны, выстроится 6 доков для починки кораблей… Здесь два закрытые рейда, один для военных кораблей, другой для купеческих. Царь удостоил сказать мне, что рассчитывает окончить все эти работы в два или три года, никак не более… Словом, ваше высокопреосвященство, можно сказать, что это будет один из великолепнейший портов в Европе».
В Петербурге Кампредон стал свидетелем торжеств по случаю заключения мира с Швецией, которые прошли с небывалым размахом.
Они открылись многодневным придворным маскарадом. Пётр, словно позабыв о возрасте и недугах, предавался безудержному веселью, отплясывал на столах, распевая песни. Маскарадное гуляние продолжалось целую неделю — придворные вместе с царём объедались, опивались, танцевали с утра до ночи, валились замертво от вина и усталости, а, продрав глаза, принимались веселиться сызнова.
На исходе торжеств, 21 октября, Пётр явился в Сенат, чтобы объявить об амнистии всем заключённым, сидящим по тюрьмам (за исключением убийц), и прощении недоимок, накопившихся за восемнадцать лет.
На следующий день в Троицком соборе была торжественная служба, на которой присутствовали Сенат, Синод и генералитет. Пётр сам руководил ходом богослужения, пел с духовенством и хором, отбивая такт ногой. После службы были оглашены статьи мирного договора с Швецией. Затем канцлер Г. И. Головкин от имени Сената, Синода и генералитета, сославшись на обычай древнеримского Сената преподносить в дар императорам, которые прославили себя «знатными делами», различные титулы, провозгласил троекратный виват Петру Великому, Отцу Отечества, Императору Всероссийскому. Здравицу подхватили все присутствовавшие в церкви, а следом за ними войска и народ на площади. Воздух огласился звоном колоколов, звуками труб и барабанов, пушечными залпами.
В большом зале Сената были накрыты столы на тысячу персон. Здесь Пётр принял поздравления от иностранных послов. Во время торжественного обеда вспоминали о понесённых трудах и свершениях. Пётр напоминал, что, заключив мир, не следует «ослабевать в воинском деле», дабы с Российской Империей не случилось того же, что произошло с античными монархиями. А трудиться отныне также надлежит «о пользе и прибытке общем… как внутри страны, так и вовне», чтобы дать народу долгожданное облегчение.
Банкет плавно перешёл в бал, а ночь озарилась фейерверком: из храма Януса появился сам двуликий бог с лавровым венком и масличной ветвью — знаками славы и мира. Петропавловская крепость прогремела тысячей выстрелов, словно «небо обрушилось на землю», по воспоминаниям очевидцев. Сотни судов на Неве расцветились праздничными огнями.
На Сенатской площади всё это время били фонтаны с белым и красным вином, на гигантских кострах жарились целые быки. Под утро Пётр вышел к горожанам и вновь поднял чашу за здравие российского народа.
Московское государство превратилось в Российскую Империю — главную державу на северо-востоке Европы и непременного участника европейской политики.
Всё это время Пётр не уставал оказывать французскому послу знаки своего расположения [39]. На богослужениях ему отводилось место в первом ряду или даже возле царского кресла. Во время пиров царь подходил к нему и целовал «в знак дружбы».
Кампредон не питал особой симпатии к Швеции и даже довольно зло отзывался о своём пребывании там. А вот русский государь вызывал у него неподдельный интерес и уважение. Реформаторская деятельность Петра заслуживала в его глазах полного одобрения: «Он решил в уме… изменить дух, нравы и обычаи своей нации. Делами он занимается с неутомимым рвением и знает и понимает их лучше всех своих министров».
«Он учредил сенат, предоставляющей Верховный Совет. Учредил он также другие советы: военный, морской, юстиции, торговли, мануфактур, мин и рудников, полицейский, и если он проживёт ещё 10 лет, его правление упрочится соответственно его великим познаниям».
Одним из первых европейских дипломатов Кампредон объективно оценил изменения, произошедшие в России за последние двадцать лет.
«В настоящее же время дела царя находятся в самом цветущем состоянии. Войну он ведёт очень дешёвым способом, и, несмотря на расходы по постройке зданий и кораблей, казна его полна. В его обширных владениях каждый день открывают новые прииски, новые источники богатства». Соседние государства ищут с ним дружбы: «За ним теперь все ухаживают и заискивают в нём…».
Военные силы Российской империи увеличиваются с каждым днём: «Я совершенно достоверно узнал от нескольких чрезвычайно разумных французских офицеров, что сухопутная армия этого государя состоит из 115 000 человек регулярного войска; что него лучшая пехота, какую только можно себе представить; что он не остаётся должен ни гроша ни офицерам, ни солдатам, ни кораблестроителям и платит аккуратно каждые четыре месяца… У него уже имеется 48 превосходных, отлично построенных линейных кораблей, не считая фрегатов. Две недели тому назад здесь спущен 88-пушечный корабль, несмотря на лёд в 5 футов толщиною. В
