Теперь же у меня к тебе доверия нет, шах! Я наследник Фазла, я - Хозяин времени, я - Хакк! Над волей моей нет воли. Власть моя безгранична. Выслушай мои требования!
Дервиш Гасан, лекарь Фазла, должен быть при нем безотлучно в темнице. Твой главный врач должен предоставлять дервишу Гасану все необходимые снадобья для исцеления Фазла.
Див скоро покинет наш край, и сразу после этого ты освободишь из темницы Фазла и в сопровождении его халифа мовланы Таджэддина отправишь его к багадурам в военную крепость в знак признания нашей мощи! После чего ты сам отправишься на встречу с Фазлом и, приступая к обучению, первый свой урок получишь от Устада!
Слушай далее. Ты должен немедленно отозвать Амина Махрама из Дербента, ибо в период твоего обучения Фазл должен находиться под охраной Амина Махрама. А когда ты получишь хиргу и деревянный меч, Амин Махрам, взяв под уздцы коня Фазла, проводит его в назначенную тобой новую резиденцию.
Услышав имя Амина Махрама, Ибрагим отшатнулся как от удара.
- Нет! - вскричал он. - Не предавайте моего наследника ярости шейха Азама! Я освобожу Фазла из подземелья и окажу ему почет и уважение! Обещаю! Слово даю! Но не вмешивайте в эти дела сына моего! "Разве голова твоего наследника не голова того окаянного?" - сказал палач. Шейх Азам слышал это! Не обрекай на гибель мое дитя, Насими! Он послужил вам, хватит, оставьте Амина Махрама!
- Шейха Азама нет, шах! - медленно сказал Насими.- Волею мюридов Хакка он низложен с минбара и лишен сана. Садраддином Ширвана назначен халиф Фазла мовлана Таджэддин.
Поистине Ибрагима ждали вести одна другой невероятней и неожиданней. Насими, стоявший на фоне белых минаретов, и сам вдруг показался ему минаретом - так непреклонно он высился перед ним. В подтверждение слов Насими от группы гатибов отделился и выступил вперед длиннобородый осанистый человек, не раз почтительно встречавший ширваншаха в резиденции бакинского правителя гаджи Фиридуна. Значит, власть третьей степени, после него, шаха, и наследника его принца Гёвхаршаха - тоже в руках хуруфитов?!
- Что проку от вашего назначения? - спросил он, взяв под защиту шейха-палача, которого ненавидел всем сердцем.- Шейх Азам назначен указом самого шейха Береке! Какою властью вы можете низложить его?
Насими переглянулся с мовланой Таджэддином, и мовлана Таджэддин, степенно вступив в разговор, сообщил, что после погрома шейх Азам по требованию гатибов, аскерхасов и багадуров покинул Шемаху и вместе со своей дочерью, малхамскими сеидами и черными мюридами направился в Шабран...
При упоминании Шабрана у Ибрагима отнялась нижняя челюсть.
- Порушили вы, погубили мой очаг! Шейх Азам возопит о помощи! Поднимет крик, чтобы Тимур спас религию! - прохрипел Ибрагим.
Насими с отвращением смотрел на человека, который от страха лишился голоса.
- Не очаг твой мы порушили, а религию лжепророка! Что касается Тимура, он уже знает, что мечом эту ложь не спасти! - сказал он и, повернувшись, удалился.
Ему предстоял путь в Рум. Всю ночь перед дальней дорогой он в сопровождении мовланы Таджэддина и гатибов обходил дома погибших и раздавал осиротевшим семьям средства из казны общины. На рассвете, уединившись в келье одной из мечетей и не дождавшись, пока шагирды постелят ему постель, он распластался на пыльном паласе и, пролежав весь день без движения, в тот же вечер в сопровождении мюридов, назначенных мовланой Таджэддином, вышел из Шемахи.
Но путешествию в Рум не суждено было сбыться на сей раз. По велению времени, подчинившему все и вся перекрестному движению армий, Насими пришлось вернуться с полпути, чтобы стать свидетелем и участником последней трагедии.
КАЗНЬ
20
Ранним утром на третий день после сдачи Фазла Шемаху облетела весть, что армия снялась и ушла из Шабрана. Еще с вечера накануне, как говорили, туда стали стекаться из Карабаха караваны арб с женщинами, детьми и награбленным добром, вздымая по дороге из Барды в Ареш и оттуда в Шабран густые облака пыли. По мере прибытия воины личной конницы, приняв обозы, выгоняли из лагеря посторонних, чабанов, пасших отары продовольственных войск, и иных наемников. Караульные же не пропускали в стан и возвращали с пути священнослужителей, свершавших паломничество к Белому шатру эмира. Факелов в лагере горело столько же, сколько звезд в небе; при свете их воины продовольственных войск закололи всех овец и, разделав туши, засолили и провялили мясо. Грузы, снятые с арб, заново увязали в крепкие тюки и перекинули на вьючных лошадей, младенцев в деревянных колыбелях накрепко привязали к лошадиным крупам, арбы же, столкнув в глубокие рвы, засыпали землей.
Потом люди, которых не пустили в лагерь, заночевавшие по ту сторону рвов, увидели, как поток света, подобный Млечному Пути, озарил горы, а к утру армии и след простыл. Снимаясь с места, Тимур велел не только рвы засыпать, но и кострища, и кости съеденных животных закопать в них, все следы замести, дабы ничто не свидетельствовало о постыдном его сидении здесь. Шейх Азам, как и все, ночевавший за рвами, утром, свершив намаз на бугре, где стоял Белый шатер, сложил джанамаз, взял его под мышку, спустился вниз. Увидев, что часть рвов осталась не засыпанной, снял с себя и расстелил на земле свою абу; ногтями роя землю, ссыпал ее горстями на абу, поволок ее и стал засыпать ров, увлекая своим примером мюридов и сеидов. Так они сровняли ров с землей, чтобы ничто не напоминало о позоре победоносной армии, после чего шейх Азам взял за руку свою больную дочь с безжизненным восковым лицом и, воскликнув: "Ширван или расцветет под знаменем "лаилахаиллаллаха", или будет обращен в развалины. Ждите моего возвращения!" - пустился по следу армии.
Но куда вел этот след? По убеждению Ибрагима, Тимур решил одним броском достичь стана Тохтамыша за Дербентом.
Гонец Гёвхаршаха, который, по собственному выражению, "ради служения другу проявлял верность врагу", принес весть, подтверждающую соображение Ибрагима. Гонцы, прибывшие вслед, сообщили, что Тохтамыш-хан, узнав о приближении конницы Тимура вместе с созванными из Карабаха полками и ширванской армией общим числом более четырехсот тысяч воинов, тотчас снялся со своей армией с караванного пути и бежал в горы. Тимур же, ведомый ширванской армией, пошел наикратчайшим путем и настиг его на реке Терек. Но битвы не последовало, так как Тохтамыш, перейдя на тот берег реки, завалил единственный мост глыбами скал, камнями и большими корягами из реки. Два дня и две ночи обе армии с бешеной скоростью двигались параллельно по обе стороны реки, теряя загнанных лошадей, младенцев, умирающих в деревянных колыбельках, семьи, отставшие в пути в скалистом ущелье. Стан разбили лишь на третий день. Тимур, как передавали гонцы, был так изможден, что не в силах был приподнять век. Военачальники, обступив его, стали просить его отказаться от бешеной гонки, ибо бурная река, разделявшая их, не даст им сразиться, а в низовьях, где река течет тихо и плавно, Тохтамыш, пока они переправятся, успеет уйти. Они просили его разрешить им повернуть назад, поискать свои отставшие семьи и похоронить умерших младенцев.
Тимур, рассказывали гонцы, согласился, но поставил два условия. Первое: оставив свои шлемы, щиты и пики женам, сразиться сегодня же ночью на мечах с Тохтамышем. Второе: проделать двухдневный путь в одну ночь и, разыскав свои семьи, вернуться к утру. Военачальники, решив, что повелитель сказал все это в бреду и в лихорадке, согласились с ним
из одной осторожности. Но, увидев женщин в шлемах, с пиками и щитами у костров на берегу, поняли замысел повелителя. Не вызывая никаких сомнений у Тохтамыша, на виду у которого на этом берегу стояло войско в полном составе, военачальники с воинами тайно выехали из стана, часто меняя скакунов, стремительно добрались до моста, в полночь разобрали завалы, перешли на тот берег и так внезапно обрушились на отдыхающую армию Тохтамыша, что тому едва удалось бежать с частью воинов.
Таковы были первые вести с берегов Терека.
Затем гонцы, прибывающие от Гёвхаршаха, сообщали, что наследник жив-здоров, повернул со своей армией назад и вскоре прибудет в Ширван; часть тимуридов с больными, ранеными и казной отправилась в Мавераннахр, Тимур же пошел по следам Тохтамыша, весть о котором доносится сейчас с берегов Итиля (Итиль - Волга - ред.). Есть предположение, что Тохтамыш намерен перезимовать на берегу Итиля, затем собрать новую армию и с наступлением весны на астраханских кораблях переплыть Хазарское море, соединиться с Кара Юсифом Караконлу и султаном Ахмедом Джелаири и выступить против Мираншаха, загнав таким образом Тимура в пространство между Багдадом и Румом, то есть завлечь во вражеское окружение; поэтому, мол, повелитель будет преследовать его до тех пор, пока не уничтожит его с остатками его армии, дабы ни ему, ни другим неповадно было сомневаться в могуществе эмира Тимура и вставать на его пути ни внутри царства, ни вне его. Эмиры передавали с гонцами выражение своей признательности и удовлетворения верному союзнику повелителя - ширваншаху за проявленные ширванцами отвагу и храбрость в битве на реке Терек. Повелитель пожаловал ему титул султана и дорогой халат с условием во всех действиях выказывать почтение наследнику его Мираншаху, а за славно выполненное обещание, данное им зимою прошлого года в письме к Мираншаху, по указу благословенного шейха Береке ширваншаху дают звание шейха ислама и абу и, следовательно, судьбу религии, в Ширване и исполнение указа о еретике Фазлуллахе вверяют ему лично. Повелителю известно, сообщали гонцы, что кое-кто из правителей, принявших учение еретика, ждет случая, чтобы со стороны Багдада и Рума наступать на его царство. Поэтому султан шейх Ибрагим не должен верить словам халифа еретика Али ан-Насими, ибо он такой же дьявол, как и его наставник, владеющий способностью надеть покров истины на заведомую ложь; шейх Береке предупреждает султана шейха Ибрагима, что если он, поддавшись дьявольским чарам, не поспешит с казнью еретика, то случится великое горе, ибо еретик вновь отравит ядом своего учения нутро принца Гёвхаршаха, который своей отвагой и верностью эмиру Тимуру только что вернулся на путь истины, и с помощью его будет покушаться на ширванский трон, а вместе с троном и на религию, и тогда шейх Береке с величайшим прискорбием вынужден будет послать указ о казни дорогого сына и наследника султана шейха Ибрагима - принца Гёвхаршаха. Для предотвращения такого несчастья необходимо, чтобы шейх Ибрагим, свершая первое свое богослужение, выразил готовность исполнить указ шейха Береке о казни; сошедши же с минбара, оделся в походное обмундирование и, не дожидаясь требования наследника Мираншаха, в сопровождении наблюдательного отряда эмира Тимура, доставил еретика на место казни, означенное в указе, своими глазами увидел, как его препроводят в ад в назидание непокорным и отступникам, после чего покаяться перед всевышним во всех своих грехах и вернуться. Если султан шейх Ибрагим выполнит предписание и докажет тем, свою преданность повелителю, то шейх Береке и эмиры обещают добиться для него отмены зависимости от наследника Мираншаха и высочайшего позволения чеканить монеты с собственным именем.
