Расхаживая между колонн, Кир решил, что, приказав Сардам разрешить свободное плавание через пролив, он большой пользы не добьется. Конечно, приказ будет выполнен — формально, — и мисийцам придется изобрести какой-либо другой способ сбора дани. Лучшим решением было бы создание новой мисийской сатрапии, тогда ее куратор отвечал бы на месте за все, что происходит в проливе.
Он почти пришел к решению, когда осознал, что между колоннами стоит какой-то мужчина. У посетителя было знакомое лицо, а на его длинном сером платье виднелись засохшие пятна грязи, свидетельствовавшие о долгом путешествии. Он должен был ждать довольно долго, и рядом с ним не было управляющего, который мог бы доложить о нем. Увидев, что Кир смотрит на него, он вытянул вперед руку.
— Великий царь, — умоляюще произнес он, — защити долину Заратустры.
По этому голосу Кир узнал мага — раба у башни в Экбатане и оратора у могилы пророка Заратустры.
— А, маг, наконец-то ты посчитал нужным войти в мои ворота. — Кир не скрывал своего любопытства.
Странник улыбнулся:
— Твои ворота слишком хорошо охраняются; твой церемониймейстер хотел узнать, от какого официального лица я прибыл с прошением о царской милости. Поэтому я проскользнул через заднюю дверь.
— Все же приветствую тебя в моем доме. Не припомню, чтобы ты меня приветствовал, когда я проник в твою долину задним ходом. — Когда маг это признал, Кир спросил:
— Какая нужда возникла в твоей долине? Казалось, там все было довольно хорошо.
— Она опустошена огнем и мечом. Кочевники с севера вторгаются на наши земли. А у нас нет средств защиты. Кир, ты поклялся защитить Бактрию.
Маг говорил так, будто напоминал Киру о каких-то забытых им пустяках. Видимо, странник ничего не понимал в военном деле. Кир вспомнил доклад с границы из Мараканды и начал объяснять, что это дело сатрапа Согда. Северная граница находилась в месяце пути — для быстро скачущего гонца. У него много лет не было возможности вернуться в Бактрию. Если кочевники имеют превосходство в силе, он мог направить Хазарапата, чтобы собрал рекрутов из Парфии и Хорезмии и прогнал врага. Кир начал это объяснять человеку, проделавшему весь этот путь, думая лишь о его личной клятве. На мгновение он задумался, а затем сказал:
— Маг, ты долго был в пути. Пойдем, поужинаешь со мной, потом отдохнешь. Я Кир, и я сдержу данное тебе обещание.
Когда Кир объявил о своем решении отправиться на Песчаную реку, чтобы прогнать вторгавшихся на его земли кочевников, советники запротестовали. Затем они предложили вызвать из Вавилона армию Камбиса и взять ее с собой. Вместо этого Кир направил сыну приказ прийти в Парсагарды, чтобы занять его место на время похода. Он напомнил советникам о законе персов и мидян, запрещающем царю и его наследнику одновременно покидать страну. Он добавил, что назначает выступление на следующее утро.
В ту ночь с правой стороны ложа до него донесся голос фраваши, похваливший решение посетить родину предков. Кир также слышал смех милой Анахиты, совершенно ясно доносившийся до него вместе с шумом воды. Ему страстно захотелось увидеть лицо богини и один-единственный раз почувствовать ее тело в своих объятиях. Потом он сказал себе, что становится развратным стариком, мечтающим о теле ускользнувшей от него молоденькой девушки.
Теплым днем в самый разгар лета они покинули долину, чья зеленая трава была усыпана огоньками маков. Нисайские кони быстро скакали вверх по Царской дороге мимо Раги и Хрустальной горы, с которой слетали снежные пушинки. Из пяти тысяч за царем следовала одна, и не было никаких управляющих, писцов, носильщиков трона и слуг с мухобойками. Поэтому-то об этом путешествии не было сделано никаких записей, пока, конечно, не пришли известия о его конце.
В придорожных деревнях к ним сбегались женщины с корзинами, полными гранатов, дынь и яблок, предназначенных для царя, и Кир понял, что урожай в то лето был хорошим. Всем этим женщинам он подарил по золотой монете, отчеканенной в Сардах, и обещал погостить в их деревнях на обратном пути, после того как накажет своих врагов-дахиан. В ущелье у Гирканского моря к нему навстречу выехали рекруты-гирканцы во главе с Дарием, сыном Виштаспы. Неболтливый, думающий человек — хороший вождь, решил Кир. За красным перевалом Хоары к нему присоединились многочисленные парфяне. Оказалось, что молодые меченосцы стремились добиться славы, отправившись с Великим царем на войну. И Кир пожалел, что так давно не возвращался к доброжелательным народам восточных земель. Казалось, что более мрачный Запад держал его на цепи своими ссорами да интригами.
Поспешая таким образом дальше, он не стал терять время, чтобы проверить маневренность новых полков и сменить их военачальников. За широкой Морской рекой в его армию влились хорезмцы, и он не стал дожидаться, когда подойдет пехота из Мараканды. В любом случае пешие солдаты не смогли бы поспеть за всадниками. На обратном пути будет время посетить маракандские сады.
К тому моменту они уже двигались по опустошенной территории. От соломенно-глиняных деревень оставалась одна зола, а урожай из них был вывезен или сожжен кочевниками. Кир удлинил переходы и скоро двигался по еще не похороненным трупам. Это были крестьяне — старики и дети, остальных захватчики уводили с собой. Кочевники убивали ручным оружием, экономя стрелы. Это были сарматы из северных степей, ретировавшиеся, как это принято у кочевников, с приближением цивилизованной армии.
Носившая имя царя крепость Кира на границе была сожжена. На поросшем тростником берегу Песчаной реки не было заметно никакого признака человеческой жизни, только птицы, питающиеся мертвечиной, разыскивали непохороненные тела. Кир приказал навести через реку мост из лодок, чтобы продолжить преследование. С такой военной силой он не хотел поворачивать назад, не покарав кочевников за вторжение.
Армия спешила по сухой равнине, на которой серые тамариски танцевали под ветром, не деревья — призраки. Путь кочевников был отмечен следами от костров и трупами изможденных пленников, которых убивали за то, что они были слишком слабы и отставали от всадников. Армия еще ускорила движение, и в поле ее зрения появились разъезды кочевников, проносившиеся вдоль линии горизонта. Она пробралась через горы, причудливо выделявшиеся над красной пылью, сожженные дочерна жаром солнца. Разведчики объяснили, что эту пыль подняли отступающие орды, опережавшие армию не более чем на час быстрого марша. Кир приказал оставить последний лагерь под охраной больных и пеших воинов.
Взяв с собой всех крепких всадников, он пустился в погоню. Персы проскакали через черные горы, за которыми последовал спуск в узкую долину, словно в коридор между горными стенами.
Там с обеих сторон их поджидали кочевники, больше не пытавшиеся убежать. Когда колонна персов вошла в долину, массы кочевников ударили вниз им во фланги. Впереди появилось еще одно скопление всадников.
— Массагеты, — предупредили Кира разведчики.
Отступавшие сарматы привели их в эту долину, где ждали массагеты, и персы оказались в ловушке. Мчавшиеся лошади поднимали тучи пыли, не позволявшие воинам дышать, а из пыли в них со свистом летели стрелы. При каждом залпе завывание кочевников усиливалось, напоминая вой волков. Отборные всадники тысячи начали окружать Кира, пытаясь прикрыть его.
Кир понял, что по численности они уступают врагу и не смогут организовать такую атаку, чтобы выгнать его из долины. Он передал задним полкам приказ начать отступление, а остальным — двигаться за ними. Начальнику тысячи он велел сдерживать кочевников и тоже отходить по подразделениям.
Так они пробирались через все черные горы, а волны сарматов и массагетов накатывались на них из ущелий. Дисциплинированные воины тысячи держали свои ряды, несмотря на потери среди всадников и лошадей. Затем Кир приказал своим полкам пройти через лагерь на открытое пространство позади него. Он рассудил, что возбужденные кочевники, преследующие их колонны, будут откалываться от своей стаи, чтобы пограбить в лагере и убить его защитников.
Все произошло так, как он ожидал. Как сарматы, так и массагеты прекращали преследование и сворачивали в лагерь персов, принимаясь кружить вокруг шатров, словно стаи волков вокруг добычи.
На равнине за лагерем персы собрались все вместе по сигналам своих начальников. Они снова выстроились по сотням и тысячам. Кир не решился дать лошадям время передохнуть. Выехав из фронта вперед, чтобы его было видно, выделяясь белыми перьями на головной повязке, он приказал полкам следовать за ним. Следовать за начальниками, которых он вел.
Это была его старинная хитрость. Персы находились на грани катастрофы в узкой долине. Здесь, на свободном пространстве, они могли пустить скакунов галопом и, следуя за своим царем, не сомневались, что легко справятся с дезорганизованным противником, что им часто удавалось сделать раньше. Кир не чувствовал усталости и громко закричал, услышав позади стук копыт нисайцев. Все персы подхватили его крик.
