С другой стороны, если бы уж так припекло, то побежал бы сын Святослава не в земли неведомые, а на юг, к родственникам.
Косвенным свидетельством того, что Глеб действительно планировал военный поход в Заволочье, служит свидетельство Владимира Мономаха. В своем «Поучении» он об этом говорит так: «И Святослав умер, и я опять пошел в Смоленск, а из Смоленска той же зимой в Новгород: весной – Глебу в помощь». Судя по всему, Мономах до Глеба так и не дошел или опоздал, поскольку новгородский князь погиб 30 мая.
Вот и все, и никаких мстителей за волхва.
Теперь о том, что касается епископа. Во всех летописных сводах констатируется только сам факт смерти Федора. И лишь в Новгородской I летописи, опять в разделе «Статей, предшествующих Комиссионному списку», где есть абзац под названием «А се новгородскыи епископы», прописано: «А Феодора свои песъ уяде и с того умре». Все ясно и понятно, только при чем тут волхв? Как и в истории с князем Глебом, времени прошло уйма! В 1077 году приключилась беда со святителем.
Вывод после всего изложенного прост. Никакой столетней гражданской войны на религиозной почве на Руси в X–XI веках не было, все это есть фантазия Льва Рудольфовича, и не более того. Те единичные проявления активности волхвов, которые столь красочно и живо нам расписал Прозоров, есть не что иное, как обыкновенные походы за зипунами. Когда, пользуясь сложной обстановкой в стране, на сцену выходят разные сомнительные типы. Это даже не Пугачевщина, ибо размах не тот. Да и харизматического лидера, подобного Емельяну Ивановичу, среди язычников не нашлось. Поэтому называть все это действо религиозной войной язык не поворачивается.
К примеру, во Франции между католиками и протестантами действительно развернулась грандиозная религиозная война. С полномасштабными полевыми сражениями, осадами городов и замков. Там люди действительно бились за идею. На Руси подобного не было. Как мы убедились, после смерти Владимира князья воевали между собой не за религию, а за власть и земли. В двух мятежах на северо-востоке Руси даже намека нет на то, что волхвы боролись за Старую веру, – одни убийства, грабежи и насилия. В Новгороде волхв, похоже, попытался замутить более серьезное дело, но тоже не задалось. Как показала история, лучший аргумент в споре с такими языческими теоретиками, которые в XI веке сеяли смуту на просторах Руси Великой, – это удар боевого топора. Довод неопровержимый и, что главное, действует моментально.
Что же касается Льва Рудольфовича Прозорова и его трудов, то хочется сказать одно – сколько веревочке ни виться, а правда все одно выйдет на свет. И потому мы закончим эту главу восточной мудростью:
Хоть плут и искушен в искусстве плутовства,
Навряд ли полного добьется торжества.
Глава 7. Битва при Листвене
Киевский князь Ярослав, сын Владимира, тот самый, кого впоследствии далекие потомки назовут Мудрым, вышел победителем из многолетней кровавой бойни, которая бушевала на Руси. «Ярославъ же седе Кыеве, утеръ пота с дружиною своею, показавъ победу и трудъ великъ» (Лаврентьевская летопись). Его противник, князь Святополк, бежал за пределы Русской земли и сгинул в безвестности. Казалось, что в утомленной длительной междоусобице земле наконец-то наступит покой, но не тут-то было! Рано князь пот утер.
В 1020 году замутил смуту племянник Ярослава, полоцкий князь Брячеслав. Неожиданным налетом, «изгоном», он захватил Новгород и дочиста его ограбил. После этого удалец повел свою рать домой, но огромный обоз с нажитым непосильным трудом добром замедлял движение полоцких полков. Барахла было столько, что воинство в буквальном смысле тащилось вдоль дорог, не имея никакой возможности увеличить скорость движения. За что в итоге Брячислав и поплатился. Сделав вынужденную остановку на реке Судоме, он был застигнут врасплох киевскими дружинами под командованием Ярослава. Киевскому князю потребовалось всего семь дней, чтобы собрать войска и догнать супостата. Разгром полочан был полный и безоговорочный. Брячеслав бежал, как заяц, бросив и остатки своих войск, и громадный обоз, и многочисленный полон. Киевляне загнали беглеца в Полоцк. А вот дальше…
«И оттоле призва к себе Ярослав Брячислава и да ему два града, Свяч и Видбеск, и рече ему: «Буди же со мною заодин». Воеваше Брячислав с великим князем Ярославом вся дни живота своего» (Пискаревский летописец). Вот так выглядит эта примечательная запись целиком. Поэтому складывается впечатление, что после полученного внушения племянник с дядюшкой воевали плечом к плечу против разных ворогов. Но некоторые предпочитают выдрать из контекста слова «Воеваше Брячислав с великим князем Ярославом вся дни живота своего», и тогда картина получается другая – родственники бьются друг с другом до тех пор, пока один из них не отдал Богу душу. Каждый волен выбирать тот вариант, который ему больше нравится, но в летописях о других конфликтах между Ярославом и Брячиславом сведений нет.
Вот теперь, вполне возможно, что Ярослав подумал – все! Не с кем больше мечами звенеть, не с кем больше Киев делить. Ан нет! Новая напасть пришла на Русь. И называлась она Мстислав Владимирович, князь Тмутараканский. Младший брат киевского князя.
Сам Мстислав был личностью примечательной и знаковой. Из всех многочисленных потомков Святослава именно он больше всех был похож на своего легендарного деда. И удалью молодецкой, и мастерством ратным, и талантом воинским. А главное, Мстиславу совершенно были чужды алчность и жажда власти. До чужого добра князь был не охоч, но за свое мог и глотку перегрызть, благо имел такую возможность. Киевский князь Владимир отправил сына княжить в далекую Тмутаракань, где тот спокойно правил вплоть до смерти отца и начала братоубийственной войны. В междоусобицу Мстислав не лез, лишь наблюдал издалека, как его родственники режут друг друга.
С одной стороны, от Тмутаракани до Киева не близко, по степям бродят орды печенегов, а потому идти на Русь князю было довольно проблематично. С другой стороны, принимать участие в кровавой заварухе Мстислав не собирался. Ибо выступить в качестве третьей силы Тмутаракань не могла, а поддерживать одну из воющих сторон сын Владимира не хотел. Потому сидел в своем уделе и ждал, чем все на Руси-матушке закончится. И когда на киевский престол уселся Ярослав, а Святополк канул в Лету, Мстислав уверовал, что его ждут перемены к лучшему. И то дело – старший брат наложил лапу на уделы всех погибших братьев, и хотя Мстислав пока ни на что не претендует, но справедливость требует, чтобы Ярослав с ним поделился. Ведь тмутараканский князь такой же сын Владимира, как и нынешний князь киевский.
Стал Мстислав ждать, когда брат вспомнит про него и призовет к себе, дабы вознаградить достойным уделом. Но Ярослав считал, что все с таким трудом добытое принадлежит лишь ему и никому более, а потому, игнорируя Мстислава, занялся устройством своих дел. Посчитав, что тому достаточно и Тмутаракани. По сообщению В.Н. Татищева, «Мстислав посылал к Ярославу, прося у него части в прибавок из уделов братних, которыми тот завладел». Киевский князь отмалчивался. Но младший брат не унимался, а продолжал требовать свою долю. Ярослав поморщился и скрепя сердце дал Мстиславу Муром, бывший удел убитого Глеба, «чем Мстислав не желал быть доволен». Но старшему брату было уже наплевать на пожелания младшего, поскольку он считал, что свой долг перед ним исполнил.
В итоге тмутараканский князь понял, что на Руси ему ничего хорошего не светит. И страшно обиделся. Его настроение очень точно охарактеризовал Н.М. Карамзин: «Сей Князь не захотел уже довольствоваться областию Тмутороканскою, которая, будучи отдалена от России, могла казаться ему печальною ссылкою».
По большому счету, Мстислав не требовал ничего сверхъестественного – на Руси значительно сократилось число князей, произошло перераспределение уделов, а ему не досталось ничего! Пусть он и не принимал участие междоусобице, но он и не поддержал Святополка в его борьбе, что при желании можно легко сделать. А Ярослав это не оценил, да и, похоже, не собирается. Что ж, придется ему о себе напомнить по-другому.
Судя по всему, поход на Киев был решен в 1022 году. Мстислав старался учесть все факторы, но главным было то, что в данный момент он мог совершенно беспрепятственно провести свои полки через степь, поскольку печенеги были наголову разгромлены Ярославом. Битва на Альте окончательно сломала хребет степнякам, и они в страхе откочевали от границ Руси. Чем Мстислав и собирался воспользоваться.
Правда, была одна проблема, которая в случае похода на Русь требовала незамедлительного решения. Дело в том, что, будучи передовым форпостом Руси в столь неспокойном регионе, Тмутаракань периодически оказывалась в конфликте с окрестными народами – ясами и касогами. А потому Мстиславу требовалось отбить у них охоту нападать на город, когда он с дружиной уйдет на Русь. Тщательно все взвесив, князь выступил в поход на касогов.
