До достижения этой финальной культурной стадии язык переживает длительный процесс внутреннего развития, являясь средством самовыражения отдельных личностей и групп во время работы и отдыха. Продукты подобного самовыражения мы обычно называем фольклором. Отголоски этой древней поэтической традиции сохранились преимущественно в крестьянской среде, по крайней мере в России, и поэтому термин «фольклор» стал почти синонимичным понятию «народная литература», обозначая литературные произведения низших классов. В древний период ситуация была иной, так как развитие творческих способностей в области литературы основывалось на сотрудничестве всех социальных групп. В киевский период, после введения на Руси христианства и появления письменных текстов, в литературном искусстве сформировался своеобразный дуализм. Как мастерски формулирует это Роман Якобсон: «На протяжении многих столетий русская письменная литература почти полностью оставалась прерогативой церкви: при всем его богатстве и высокой художественности древнерусское литературное наследство почти все состоит из жизнеописаний святых и благочестивых людей, религиозных сказаний, молитв, проповедей, богословских рассуждений и летописей в монастырском стиле. Древний русский народ обладал богатейшей, оригинальной, разнообразной и высокохудожественной литературой, но единственным средством ее распространения было устное изложение. Идея использовать буквы для светской поэзии была абсолютно чужда русской традиции, и выразительные средства этой поэзии были неотделимы от устного наследия и устной традиции»197.
Главной составной частью русского фольклора является песня – в ней тесно переплетаются язык и ритм, слово и мелодия. Русская пословица достаточно характерно говорит: «Из песни слова не выкинешь». Также было сказано, что «песня – живая летопись русского народа». С незапамятных времен русские запечатлевали в песне весь ход своей жизни: работу и развлечения, радость и печаль, малозначительные происшествия и великие исторические события.
Русский фольклор сопровождал русский народ на протяжении всей его истории, и только в самое последнее время источники фольклора начали пересыхать под воздействием индустриализированной и механизированной цивилизации. В деревнях, особенно на севере России, сказители древних былин до сих пор в большом почете198.
Не считая «Слова о полку Игореве», которое, безусловно, создал не «народ», а отдельный творец, принадлежавший к классу аристократии, первый письменный текст русской фольклорной поэмы, духовный стих, датируется пятнадцатым столетием199. Самая древняя из известных рукописей русских народных баллад, видимо, создана в 1619 г. для Ричарда Джеймса, выпускника Оксфорда, который служил капелланом у английских купцов в России200. Англичанину, таким образом, принадлежит честь первопроходца в изучении русского фольклора. В рукописи Джеймса содержится шесть песен.
Большинство нам известных произведений русского фольклора, в том числе народной прозы, такой, как волшебные сказки, зафиксированы письменно или, в последнее время, в звуковом варианте в течение восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого веков201. Таким образом, нет формальных свидетельств для датирования этих материалов, кроме даты записи, которая в большинстве случаев сравнительно свежа.
Для некоторых эпических песен самую раннюю дату создания можно установить по контексту. Так, песня о гибели воеводы Скопина-Шуйского, одна из записанных для Джеймса, безусловно, не могла появиться раньше 1610 г. – даты смерти воеводы. В большинстве случаев, однако, этот способ ненадежен. Некоторые эпические песни, воспевающие князя Владимира, могли быть созданы в его время, но нельзя быть уверенными, что мы располагаем первоначальным текстом.
Таким образом, попытаться выбрать из общего фонда древнего русского фольклора часть, которую можно уверенно отнести к киевскому периоду, в высшей степени трудная задача. Мы можем быть уверенными, что та или иная народная песня очень древняя, но вряд ли нам удастся доказать это в каждом конкретном случае. Тем не менее очевидно, что корни фольклора, в том числе русского народного искусства, уходят глубоко в историю – во многих случаях гораздо дальше киевского периода. Следовательно, картина цивилизации того периода будет неполной, если оставить вне рассмотрения фольклор, и даже гипотетическая датировка некоторых песен лучше игнорирования предмета.
Очевидно, что некоторые обрядовые песни, первоначально сопровождавшие или символизировавшие различные стадии сельскохозяйственного цикла, очень древние202. Следы языческих верований, поклонения Солнцу и Земле, просматриваются во многих из них. К этой группе относятся песни, исполнявшиеся во время празднеств по случаю дня зимнего солнцестояния (коляды), весеннего равноденствия (масленица), летнего солнцестояния (семик или русалья) и осеннего солнцестояния. После введения на Руси христианства прежние языческие праздники были совмещены с христианскими, и тексты некоторых песен соответственно изменились, старые колядовые песни теперь играли роль рождественных гимнов. Во многих случаях свидетельством древнего происхождения песни, кроме ее содержания, является древняя мелодическая форма. В целом существует достаточно косвенных доказательств, что многие русские обрядовые песни сложились в киевский период, если не раньше. Важную часть обрядовых песен составляет цикл свадебных песен, который соответствует сложным церемониям, сопровождавшим древний свадебный обряд, до сих пор исполняемый в крестьянской среде. Каждому действию обряда соответствует специальная песня. Некоторые очень жизнерадостные, другие грустные и даже печальные.
Эпические песни (старины, былины), которые по содержанию можно датировать киевским периодом, довольно многочисленны203. Они обычно посвящаются славным подвигам могучих богатырей, защищавших русскую землю от степных кочевников. В некоторых случаях противник богатыря – жидовин (еврей). Безусловно, здесь имеется в виду борьба русских с хазарами. Во многих случаях, однако, враг в разночтениях сохранившихся текстов – татарин, что для киевского периода, конечно, было бы анахронизмом, поскольку татары – как на Руси называли монголов – появились только в тринадцатом веке.
Богатыри, воспеваемые в эпических поэмах, – в основном дружинники Владимира Святого. Хотя они всегда готовы защитить князя и его государство, в них нет подобострастия, они по‐дружески общаются с ним, иногда даже ругают князя и его жену. Они были не дисциплинированными солдатами, а грубыми индивидуалистами, и действительно каждый из них изображается как личность со своим собственным характером. Старший из них – Илья Муромец, большой могучий человек крестьянского происхождения, целеустремленный и бесстрашный, но без следов цивилизации. Его главный сподвижник – Алеша Попович, сын священника, который полагается на свою хитрость. Добрыня Никитич – боярин, благородный великодушный человек. Другой популярный персонаж из галереи портретов богатырей – Чурило Пленкович, перед которым не могла устоять ни одна девушка.
К Владимирскому циклу былин позднее были добавлены другие эпические поэмы, среди которых сказание о Волхе Всеславиче, описывающее приключения князя Всеслава Полоцкого, и поэма о Дюке Степановиче, которая была сложена в Галиции в двенадцатом веке и отражает тесные связи этого княжества с Византийской империей. Знаменитая поэма «Садко», ранний вариант которой тоже, видимо, был создан в двенадцатом веке, типично новгородское произведение. Ее герой не степной богатырь, а купец-путещественник; богатство, а не военная доблесть придает колорит истории.
Другая новгородская былина – о Василии Буслаеве – совсем другого рода. Василий – необузданный молодец; он всегда ищет приключений и не признает никаких авторитетов. Свободомыслящий, он не благоговеет перед церковью, не суеверен и, как говорит поэт, «не верит ни в сон, ни в чох».
Возвращаясь к «степным былинам», следует подчеркнуть, что в некоторых из них прослеживаются параллели с персидским и тюркским фольклором204. Так, например, некоторые эпизоды истории об Илье Муромце напоминают великий персидский эпос «Шахнаме». Возможно, черкесы были связующим звеном между русской и персидской поэзией, собственно черкесские влияния тоже прочитываются в отдельных русских эпических песнях. Примечательно, что героя одной из древних русских былин зовут Святогор («князь святых гор»). Под этими горами, видимо, имелась в виду Кавказская гряда205.
