Наполеон очень вежливо принял сына госпожи де Сталь, но объяснил ему, что выполнение просьбы противоречит французским законам. После этого мадам написала министру Фуше, подробно изложила свою просьбу и обещала поступить в полное распоряжение Наполеона, если тот пойдет ей навстречу. Фуше считал, что госпожа де Сталь может быть очень полезна в сложившихся обстоятельствах, но император был непреклонен.
Каков теперь Наполеон? Молльен, знавший его много лет, описывает императора «как совсем другого человека по сравнению с тем, каким он был прежде», «спокойного», «задумчивого». Теперь он слушает разные мнения, советуется… и совсем не грубит!
Раньше он обладал способностью обходиться без сна столько, сколько нужно, и засыпать на поле битвы, если обстановка позволяет. Теперь он подолгу спит в кабинете, часто с книгой в руках.
2 апреля юный Бальзак издали наблюдал за банкетом, устроенным на Марсовом поле для 15 тысяч национальных гвардейцев. В конце церемонии солдаты скрестили шпаги и сабли, восклицая: «Умрем за Отечество!»
16 апреля император провел войсковой смотр. Среди студентов гулял слух, что на него подготовлено покушение и жить ему осталось лишь несколько минут.
Народу предложили одобрить, как во времена Консульства и Империи, следующий акт, разосланный по всем городским управлениям Франции:
«Ст. 1-я. Учреждения империи, а именно: дополнительный акт 23 фримера 8 года, сенатские приговоры 14 и 16 термидора 10 года и 28 февраля 12 года, изменяются нижеследующими распоряжениями; все прочие их статьи остаются в полной силе.
Ст. 2-я. Законодательная власть принадлежит императору и двум палатам.
Ст. 3-я. Первая палата, называемая палатой пэров, есть наследственная.
Ст. 4-я. Император назначает ее членов, кои не могут быть переменяемы; достоинство сие переходит к старшему сыну, по прямой линии. Число пэров не ограничено и т. д.».
Люди восторженно встречали Наполеона при его возвращении с Эльбы, но проявили пассивность в день выборов. «За» проголосовало 1,5 миллиона человек. В 1802 году одобрявших было 3 миллиона 500 тысяч!
Почему такая перемена? Французы не понимают положений имперского «Дополнительного акта». Многие еще помнят демократическую Конституцию 1793 года, о которой впоследствии нельзя было говорить. И что теперь? Наследственное пэрство! Это то, чем император ответил на невиданный энтузиазм простых людей?! В Лионе он называл их гражданами, но теперь они — снова подданные.
Как изменилась страна за годы правления Наполеона? Промышленность и сельское хозяйство сделали немалые успехи, однако есть еще «медвежьи углы», которые не скоро обретут новый облик. Один из них описан Бальзаком в «Сельском враче»: «Это была настоящая глушь, деревня как будто стояла на краю света, ни с чем не связанная, всему чуждая, точно жители ее составляли одну семью, оказавшуюся вне социального движения, с которым их соединяли лишь самые неприметные нити да сборщик податей». «Соломенная крыша лачуги держалась прочно, хотя и поросла мхом, окна и двери с виду были в хорошем состоянии… В хижине была всего лишь одна комната, свет падал из крохотного оконца, завешенного холстиной. Пол был земляной. А всю обстановку составляли стул, стол и прескверная кровать… Тут не было признака домашней утвари, не было никакой посуды для варки хотя бы самой простой пищи. Комната смахивала на собачью конуру, только миски недоставало…»
Может быть, писатель сгущает краски? А вот что говорит практик. «Действительно, — писал банкир Жак Лаффит, — есть несколько торговых городов и несколько провинций, которые приняли участие в промышленном подъеме нашей эпохи и в которых сосредоточены капиталы, наживаемые весьма дорогой ценой; но все остальные земли, находящиеся во власти невежества, рутины, бедности, совершенно истощены и сильно отстают от той Франции, которую можно назвать цивилизованной».
«Домоседство, неподвижность, автаркия», — замечает Бродель. Обитатели «нецивилизованной» Франции передвигались пешком. И люди в последний раз идут голосовать за Наполеона и его либеральную конституцию, подготовленную Констаном. Многим из них нужно преодолеть долгий путь, чтобы достичь избирательного участка.
Голосование было поименным, публичным и регистрируемым. «Против» осмеливаются проголосовать только 0,37% от общего числа внесенных в списки, но большинство просто не явилось на участки. В Марселе проголосовал 1% избирателей!
Армия и большинство крестьян — за императора, но многие рабочие отсиделись по домам. В столице только две тысячи рабочих голосуют «за».
«Всеми овладело уныние. Везде женщины — ваши отъявленные враги; а во Франции нельзя пренебрегать таким противником», — доносили императору из провинции.
«Пробудившись ото сна, мы не были в состоянии вновь предаться грезам, — писал в своем дневнике архитектор Пьер Фонтен. — Ничто на свете не могло вселить в нас веру в неслыханное чудо. Мы пребывали в убеждении, что наступил конец, но были вынуждены исполнять отдаваемые нам распоряжения…»
Не унывают лишь обитатели кафе «Монтансье», расположенного рядом с Пале-Роялем. Оно стало центром народного бонапартизма. Здесь стоит бюст императора, увенчанный лаврами, а люди вечерами и ночами громко поют воинственные песни о любви к вождю.
За «Марсельезой» следует «Прощальная песня», а затем какие-нибудь новые куплеты, которые тут же и сочиняют.
Роялисты активно настраивали людей против императора перед плебисцитом по конституции и выборами депутатов. Они же подняли новую волну вооруженного сопротивления.
«Военные действия еще не начались, — пишет жене находившийся в Кобленце Блюхер[350]. — Это не может продлиться долго. Во Франции началась гражданская война. Они прикончат друг друга, и думаю, что нам особо нечего будет делать».
— Если бы не было этого дела в Вандее, я бы в составе своей армии в сражении при Ватерлоо имел на тридцать тысяч солдат больше, — говорил Наполеон впоследствии.
Вождь шуанов 38-летний маркиз Луи де Ла Рошжаклен, которого Наполеон когда-то пытался привлечь на свою сторону, гибнет в сражении при Мате. Шуаны терпят одно поражение за другим. Они согласны на перемирие, но оно, увы, вступит в силу только после второго отречения императора.
Автор «Тетрадей ритора» по имени Бари описывает два лагеря, сложившихся в период «Ста дней». Сторонники Людовика XVIII — эмигранты, дворяне, священники, женщины, юноши, не желающие служить, «генералы, уставшие сражаться», торговцы. За императора — те, кто приобрел национальное имущество, солдаты и офицеры, «молодые люди, предназначавшие себя к военной карьере», рабочие, врачи (им «война давала работу и раненых, которых надо было лечить»).
Не Франция старых дворян и попов, но Франция обновленная, Франция-труженица, много воевавшая, приобретшая мировую славу, за последние месяцы немного отдохнувшая и едва залечившая раны, шла сражаться за свою честь и независимость.
Северная армия Наполеона — в основном солдаты с опытом. Вернувшиеся из плена ветераны жаждали отомстить своим врагам — особенно англичанам, мучившим их на галерах[351].
Явились добровольцы. Национальная гвардия была готова защищать крепости. Моряки, таможенники, полиция — все встали в строй.
Разве можно не верить в Наполеона? Потерпел ли он хотя бы одно поражение? В 1812 году армия стала жертвой жестокого холода. В 1813-м весь мир ополчился на Францию, но «дети императора» ни разу не бежали с поля боя. А 1814 год? Новые страницы славной летописи!
Капитан Куанье писал о Наполеоне: «Это был человек самый суровый и лучший из всех. Все трепетали перед ним, и все обожали его». «Я любил его всей душой, но меня охватывала дрожь, когда я разговаривал с ним».
О настроении армии говорит полковник Трефкон: «Никогда еще энтузиазм и вера в будущее у офицеров и солдат не были столь велики».
Однако император не решается опереться на молодежь. Его министры — пожилые люди, а в армии он делает ряд неудачных назначений.
Бертье умер[352], и Наполеон делает из Сульта штабиста. Непобедимый Даву оставлен в столице, а на главные роли выдвинуты Ней и Груши[353], не блиставшие стратегическими талантами.
Адъютантов мало. Пылкий Ла Бедуайер будет вносить путаницу. Наполеону служит 30-летний Флао де Лабиллиарди[354], сын Талейрана. Не пахнет ли здесь изменой? Флао проявит себя с лучшей стороны, но зато к неприятелю сбежал дивизионный генерал Бурмон[355], старый роялист и вандеец. Блюхер не оценил этой «помощи» и передал Бурмону через своего адъютанта, что считает перебежчика «собачьими отбросами».
Французы побеждают при Флерюсе и Линьи. Дело при Линьи, где император одолел пруссаков, Куанье опишет так: «Это было не сражение, это была бойня. Все нападали со всех сторон, слышалась только одна команда: “Вперед!”»
