В 1929 г. Николя де Сермуаз, бывший дипломат, отправился в Пюллиньи вместе со своим другом, чтобы расспросить приходского священника. Работавший в то время в этой церкви аббат Пиан вручил ему брошюру, к которой он сделал следующее устное дополнение:
«На правом краю хора и главного нефа в этой церкви была погребена со своими кольцами и другими драгоценностями Девственница Жанна, ставшая Дамой дез Армуаз. Рыцарь Робер, облаченный в свои доспехи, покоится рядом с ней. В конце XVII века члены этого семейства распорядились о том, чтобы на стене рядом с могильной каменной плитой появилась мемориальная доска, ибо камень этот уже начинал разрушаться под ногами верующих…»
На доске была следующая надпись: «Здесь покоится тело Жанны дез Армуаз с ее драгоценностями, а также тело ее мужа, рыцаря Робера дез Армуаза в его доспехах».
В 1890 г. эта мемориальная доска была снята. Тогда в Риме делались первые шаги по причислению Жанны к лику святых. Отсюда становится очевидным, что в Париже, вдали от этой деревушки, кое-кто не пребывал в неведении относительно того, кто лежал в этой могиле. Однако иконоборцы забыли срезать лепной орнамент, обрамлявший эту памятную надпись. Ее по-прежнему можно видеть в часовенке, уже неиспользуемой по назначению: она открывается справа, на хорах церкви. Но вернемся к рассказу аббата Пиана:
«Затем в дальнейшем древние плиты в полу церкви были заменены пошлыми кухонными плитками. Надмогильный камень супругов тогда исчез; частично его прикрыла ступенька хора, частично эти плитки, доходящие теперь до края нефа».
В ноябре 1968 г. граф Пьер де Сермуаз, потомок одной из боковых ветвей дез Армуазов, встретился в Пюллиньи с г-ном Жиро, мэром коммуны, а также с бывшим мастером-каменщиком г-ном Флорантеном. Они подтвердили ему слова аббата Пиана, с которым были близко знакомы. Они также уточнили: «Рядом с могилой герб Девственницы был высечен на камне свода на пересечении его стрелок. Во время Революции он был сбит». В самом деле, в соответствии с законом (по декрету 1793 г.) в то время уничтожались гербы, которые либо сбивались, либо повреждались.
С согласия аббата Кретьена, тогдашнего священника в Пюллиньи, одна ступенька была снята. Счистили и ее цемент, и обнаружился угол могилы, на котором постепенно удалось прочесть надпись, сделанную готическими буквами XV в.: «Молитесь за душу ее…» Крест — с расширяющимися концами и в круге, как на серебряном кольце Жанны. Надпись — неполная, ее в самом деле пытались сбить…
Дело в том, что этими вульгарными кухонными плитками заменили прежние плиты в 1880 г. Видимо, когда их снимали, была обнаружена плита на могиле Жанны и ее супруга. 30 ноября 1968 г., когда вновь на свет появилась часть этой плиты, по свидетельству присутствовавшего там г-на Жерара Песма, было установлено, что этой плите нанесли очень большие повреждения ударами кирки до того, как было положено новое покрытие.
Так более чем через четыре века после смерти Жанне были уготованы дальнейшие преследования ортодоксальных католиков. Она страдала от них при жизни, как в Пуатье, так и в Руане. И тем не менее ее искренняя вера — может быть, не совсем ортодоксальная — была такой, что она неосторожно предоставила им попечение о своем вечном покое.
Жанна Девственница предпочла уснуть последним сном в этой церковке в Пюллиньи — а не в мрачном замке Жольни, возвышающемся на крутой скале, с восемью квадратными башнями, окаймленными галереями с навесными бойницами. Замок высится над небольшой долиной, где течет узкая речушка. Может быть, Жанна надеялась, что ее маленький крестник, который первым в семье получил имя Луи, иногда будет класть на ее могильную плиту букетик полевых цветов.
Шинон, Орлеан, тихая Луара — как все это было далеко…
Первая страница купчей от 7.11.1436 г., свидетельствующая о браке Жанны с Робером дез Армуазом (копия фотоснимка, сделанного Роже-Виолле).
Вторая страница купчей. Подписи свидетелей и нотариуса (копия фотоснимка, сделанного Роже-Виолле).
15 февраля 1450/1451 г. магистр Гийом Буйе, доктор богословия, получил от короля Карла VII письмо, повелевавшее ему начать следствие по делу Жанны Девственницы, приговоренной церковным судом в Руане к сожжению за ересь, колдовство и пр.
Могут спросить: почему надо было так долго ждать? Причин было много.
Заметим, во-первых, что Жанна дез Армуаз, находившаяся в Орлеане с 18 июля по 4 сентября 1439 г., когда ее принял и узнал Карл VII, отнюдь не была арестована как самозванка вопреки утверждениям сбитых с толку защитников официальной легенды. Длительность ее пребывания в этом городе, прием, оказанный ей теми, кто хорошо знал ее в свое время, давая ей кров и проявляя гостеприимство; празднества, устроенные в ее честь; свободное возвращение ее к своему супругу в Лотарингию; ее смерть в 1449 г. и ее погребение в церкви в Пюллиньи — все это категорически опровергает идею о том, что Карл VII мог когда-либо считать ее мнимой Жанной, приказать арестовать ее, а также ее родных[116].
Но для него, разумеется, было совершенно невозможно при жизни Жанны начинать хлопоты по ее реабилитации. Столь же невозможным было и официальное признание того факта, что она продолжала жить, ибо в результате своего побега она оставалась виновной в неявке на суд, на нее по-прежнему распространялось действие приговора, вынесенного в Руане. А освобождать ведьму от исполнения приговора, вынесенного святой инквизицией, было весьма опасным для любого, предпринимавшего такие попытки: ему грозило в этом случае прежде всего отлучение от церкви, каковы бы ни были материальные последствия в связи с действиями светских властей.
С другой стороны, признание в том, что исполнение приговора было фальсифицировано, неизбежно повлекло бы за собой необходимость разъяснять причины, побудившие к такому действию. Это привело бы к огласке факта королевского происхождения Жанны, которая ведь была еще и плодом прелюбодеяния, и к разговорам о сомнительности прав Карла VII на королевский престол, а также прав его потомства, не говоря уже о сомнительности прав его сестры Екатерины и ее сына Генриха VI на престол Англии. Проблема была далеко не простой.
В соответствии с бесспорными свидетельствами документов оправдательного процесса Жан Люксембургский навестил в мае 1431 г. Жанну в ее тюрьме, сообщив ей о том, что он прибыл в Руан для того, чтобы в соответствии с данными ему полномочиями освободить ее за новый выкуп при единственном условии, что она никогда больше не возьмется за оружие против англо-бургундского лагеря. Все это не могло делаться иначе, как с полного согласия Карла VII. Ибо кто еще, кроме него, мог дать этот новый выкуп? И в таком случае это означало официальное участие короля в незаконном освобождении ведьмы, что в то время было совершенно исключено.
Из всего сказанного следуют весьма важные выводы о путях и способах ее реабилитации. Вот почему Карл VII и начал хлопоты по оправданию своей сестры Жанны Девственницы, когда еще не истек год после смерти Жанны дез Армуаз. Все было сделано для того, чтобы завеса забвения успела прикрыть все эти события. Не забудем, что король был человеком крайне нерешительным и совестливым. Об этом, к его чести, достаточно убедительно говорят его сомнения по поводу своей законнорожденности.
Вполне очевидно, что если бы Карл VII счел появление Дамы дез Армуаз дерзкой попыткой самозванки, то даже при допущении того, что он проявил свою снисходительность, не приказав арестовать ее за мошенничество, оскорбление королевского величества и наглый выпад по отношению к церкви, он не стал бы принимать во внимание ее существование для того, чтобы предпринимать шаги по реабилитации подлинной Жанны, поскольку это означало бы установление подлинности Девственницы-самозванки.
Вместе с тем не следовало придавать всему этому делу такой политический характер, который восстановил бы Англию против папства. В самом деле, не будем забывать, что юный король Генрих VI, на которого пал выбор его предка Карла VI, обладал большими правами на корону, чем Карл VII, официально провозглашенный собственной матерью незаконнорожденным.
Столь же важным для короля было не предпринимать от своего собственного имени мер по оправданию Жанны. В противном случае не избежать было расспросов о столь неожиданной заинтересованности. Несомненно, веским доводом было нежелание получить свой трон из рук ведьмы. Но в таком случае зачем было допускать такую волокиту?
Из всего сказанного становится понятным, почему через четыре года после того, как комиссия по расследованию, созданная Гийомом Буйе в 1450/1451 г., положительно решила вопрос о начале этой процедуры, прошение частного характера, направленное в Рим папе Николаю V, подписали именно Пьер д’Арк, мнимый брат Жанны, рыцарь, осыпанный милостями Карлом Орлеанским, и Изабелла де Вутон по прозвищу Римлянка, мнимая мать Жанны Девственницы.
