На XIX партконференции было принято решение о новой избирательной системе. По словам Н. И. Рыжкова, и А. Н. Яковлев, и А. И. Лукьянов открещивались от авторства идеи Съезда. Но при этом ссылались на Съезды Советов в 1917–1936 гг. и на пресловутый ленинский опыт (23. С. 31].
Корни самой идеи лежат совсем не в необходимости иметь такой представительный орган, а в том, что «разрушительная работа против партии была развернута М. С. Горбачевым и его группой в тот момент, когда они осознали КПСС как главную угрозу своей власти. Партия привела М. С. Горбачева к власти, но и партия же все больше набиралась решимости отстранить его от нее. И на это были веские причины. Положение дел в стране приобретало драматический характер.
Перед лицом этих обстоятельств М. С. Горбачев, чтобы сохранить и укрепить свою власть, должен был найти путь к тому, чтобы обескровить партию, отделив ее прежде всего от механизма государственной власти.
Сама эта задача, чрезвычайно сложная по исполнению и политически рискованная по сути, предполагала предварительное осуществление трех ключевых условий. Во-первых, нужно было создать политическую силу, альтернативную КПСС и способную защитить М. С. Горбачева как лидера перестройки от любых попыток со стороны партии и ограничить его разрушительную активность. Такие силы могли сформироваться лишь на волне народного недовольства, поднятой и направленной прессой против партии. При этом Генеральному секретарю отводилась роль главного вдохновителя и гаранта политики гласности.
Во-вторых, необходимо было вывести М. С. Горбачева как главу государства из-под контроля партии, исключив тем самым возможность его освобождения от высшей Должности решением Пленума ЦК или даже съезда КПСС. Одновременно следовало сохранить за радикально-демократическим Генсеком контроль над партией, чтобы не допустить появления в стране наряду с не зависимым от КПСС лидером государства еще и не зависимого от государства нового лидера КПСС.
В-третьих, предстояло обеспечить контроль со стороны прорабов перестройки над созданными ими же самими оппозиционными силами, альтернативными КПСС…» [17. С. 137–138].
Сроки самих выборов и предвыборных мероприятий были согласованы осенью 1988 г. И были они проведены так, что их итогом, например, в Литве стало получение депутатами от «Саюдиса» 29 мандатов из 33. КПСС проиграла вдрызг.
Съезд и Верховный Совет уверенно шли от заседания к заседанию, командуя всеми, формируя Совет Министров — да еще и на публике, и им казалось, что они набирают силу, на самом же деле они давно рыли себе яму. И себе и другим… Со стороны было особенно заметно, что весь этот принцип разделения властей (сама идея почерпнута у К. Поппера) на самом-то деле давно разоблачен как «разделяй и властвуй». Нами уже давалась трактовка этого как межведомственной войны на самом высоком уровне. Впоследствии такой активный участник процесса подрыва страны, как премьер-министр Н. И. Рыжков, мог дать самые точные оценки: «При всех различиях в функциях законодательной, исполнительной и судебной ветвей государственной власти их практическая деятельность так тесно переплетена, что ослабление одной из них, неизбежно влечет за собой рано или поздно ослабление двух других. Этой закономерности ни Съезд, ни Верховный Совет, ни их руководство так и не поняли» [28. С. 20].
Верховный Совет, куда только что набрали прошедших через горнило выборов весьма активных людей с улицы, использовали как живой таран против руководящей партии. Как манипулировали и Съездом, и парламентом — это тема отдельного разговора, но страсти в залах заседаний кипели нешуточные. И отсюда вопрос: а насколько вообще они составляли хоть какой-то самостоятельный политический центр? Как бы они ни старались, вместо грамотного решения появлялись какие-то размытые формы. Пример — в июне 1991 г., когда уже земля должна была гореть под ногами у депутатов, после выступления в Верховном Совете СССР В. С. Павлова (с требованием дать правительству больше полномочий), В. А. Крючкова (с зачитыванием теперь хорошо известной записки об «агентах влияния»), Б. К. Пуго (с информацией о состоянии преступности), вдруг «появляется Горбачев, произносит обо всем и, как всегда, ни о чем пламенную речь (в артистизме ему не откажешь), и рассмотрение вопросов как-то непонятно повисает в воздухе» [3.95. С. 79]. Как такое назвать? Непрофессионализм депутатов? Оболванивание?.. Здесь чаще всего использовался некий психологический феномен, так называемый groupthink — групповое мышление. В его рамках часто рассматривают глубокую разницу в поведении коллективов. Парадокс в том, что одни и те же люди в кулуарах при обсуждении вопросов один на один приходят к одним выводам, а на публике сам ход обсуждения подталкивает их к более рисковым решениям [3.96. С. 18].
Совет Министров СССР — Кабинет Министров при Президенте СССР
Совет Министров заседал в полном составе (более 100 человек) примерно один раз в квартал. Как правило, обсуждалось выполнение квартальных заданий, намечались планы на перспективу. Президиум же — председатель, его заместители, министр финансов, управляющий делами — заседали еженедельно [28. С. 107–108].
Н. И. Рыжков пишет о том, что отношение к Совмину было неоднозначным: «В отделах ЦК КПСС формировалась открытая неприязнь, критическое отношение ко всему, что делало правительство Косыгина, на Политбюро ближайшее окружение Брежнева, Кириленко и ему подобные пытались подавить всякую инициативу, исходившую от Совета Министров СССР. (…)
Хорошо помню, что в ЦК КПСС было признаком «хорошего тона» быть в оппозиции к Косыгину и его правительству, а у работников ЦК обычно преобладал этакий пренебрежительный тон, когда речь шла о работе Совета Министров» [23. С. 16].
Потом это отношение перешло к другому органу власти — Верховному Совету СССР, который тоже был поставлен над Совмином, только времена были уже другие и это привело к тому, что в пучину ушли они вместе — один за другим: «Пребывая в эйфории в связи с установившимся верховенством в стране Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР и видя корень зла в исполнительной власти в лице Совета Министров, которую они всячески и нередко безосновательно поносили, парламентарии вряд ли до конца понимали, что тем самым разрушали основы устойчивости функционирования государства. Впрочем, во многом это делалось сознательно и не являлось результатом ошибок и заблуждений. Искусственно насаждаемый плюрализм мнений, подготовленный на неподготовленную почву, позволил безнаказанно расшатывать устои государства.
Агрессивное меньшинство депутатского корпуса, за спиной которого стояли известные в стране режиссеры из Межрегиональной группы, а у них, в свою очередь, были отечественные, а главное зарубежные кукловоды, (…) настойчиво и целенаправленно вело работу по изменению существующего общественного строя (…) Огонь велся на поражение» [28. С. 19].
Теперь бывшие министры и председатели госкомитетов вспоминают: [23. С. 18, 97, 161–162].
Любопытно, что министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе был единственный, кто прошел единогласно, остальные, как говорится, со скрипом. Качественный состав нового Совмина был, пожалуй, не лучше прежнего.
Хотя и пишут, что в новом (1989 г.) составе Совета Министров оказалось 8 академиков и чл. — корров, а также около 20 докторов и кандидатов, не стоит забывать, что в их числе и такой кандидат наук, как известный «златоуст» В. С. Черномырдин.
Сам «стиль работы Совета Министров стал все больше походить на практику работы Политбюро: на заседаниях Правительства можно было говорить, сколько хочешь и что хочешь, вносить любые предложения, но каких-либо поручений по ним, как правило, никому не давалось. Принимаемые решения не выполнялись. (…)
Правительство, неспособное убедить если не народ, то хотя бы парламент в том, что валовой национальный продукт, реальный объем национального дохода страны не позволяет одновременно решать многие социальные проблемы, осуществлять масштабные программы, какими бы привлекательными они ни были, Правительство, которое запускает на полную мощность печатный станок Для выпуска денежных купюр, не обеспеченных золотом, Драгоценностями, валютой, товарным покрытием, открывает шлюзы безудержной инфляции, вместо того чтобы Обеспечивать наращивание народу продукции, добиваться Увеличения национального дохода, — такое Правительство было обречено.
Но довести экономику страны до катастрофы, превратить могущественное государство в банкрота оно успело» [23. С. 45].
Верховный Совет плотно подмял Совмин и вывел его из прежней схемы влияния аппарата ЦК. Это произошло уже менее чем через три месяца работы. 1 сентября 1989 г. проект плана на 1990 г. и пакет законодательных инициатив отправлен в Верховный Совет. ЦК получил их в тот же день в порядке информации.
