«Реввоенсовету республики.
Реввоенсовет Южфронта в заседании своем от 11 ноября с. г., исходя из условий настоящей обстановки, постановил образовать Конную армию в составе 1-го и 2-го конных корпусов и одной стрелковой бригады (впоследствии добавить и вторую бригаду).
Состав Реввоенсовета Конармии: командарм товарищ Буденный и члены: товарищи Ворошилов и Щаденко.
Справка. Постановление Реввоенсовета Южфронта от 11 ноября 1919 г. № 505/а.
Означенное просим утвердить».
Конная армия была создана, несмотря и даже вопреки желанию центра. Инициатива ее создания принадлежит товарищу Сталину, который совершенно ясно представлял себе всю необходимость подобной организации. Исторические последствия этого шага хорошо всем известны.
К концу ноября, когда конная армия окончательно закрепила за собой обладание районом Нового Оскола, а фланги соседних армий подтягивались к Ново-Оскольской параллели, силы белых были безнадежно разъединены, и дальнейшие попытки их соединиться вновь для организации совместного отпора красным были обречены на гибель.
Противодействие белых
Политико-моральное состояние белых войск. Выше мы показали, как недешево достались красным захват инициативы, приостановка наступления белых и переход в контрнаступление. Целый месяц шла ожесточенная борьба с переменным успехом, но к концу ноября успех красного оружия явно обозначился по всему фронту, и только участок левого фланга 8-й армии несколько отставал от общего развития наступления и преследования.
Что же представляла собой к этому времени отходящая белая армия?
Мы видели, что в период наибольшего развития успехов политико-моральный облик Добровольческой армии имел уже совершенно другой характер, чем в апреле - мае. Если Донская армия при всех своих крупных недостатках во все периоды ведения борьбы сохраняла все же однородность как рядового, так и офицерского состава, то Добровольческая армия еще с июля постепенно начала терять свой былой состав и обволакивалась массой мобилизованного крестьянства. Плоды этого процесса пожинало теперь белое командование. Армия с каждым шагом движения назад разваливалась все более и более. Полки теряли свое лицо, дивизии переставали существовать, о былом порыве вперед не было и речи; дезертирство и сдача в плен десятками и сотнями бойцов стали обычным явлением; дезорганизованный тыл и совершенно неналаженный снабженческий аппарат резко усугубляли моральный упадок армии и лишали ее последней боеспособности. Особенности времени года и, погода окончательно надломили силы и дух белых армий.
Все эти условия особенно тяжело отражались на коннице. Вот что пишет один из начальников дивизий корпуса Юзефовнча, генерал Чекатовский, в докладе командующему Добровольческой армией в начале декабря:
«... В этом докладе не будет ни одного слова преувеличения. Конский состав дивизии дошел до полного изнурения. Выйдя в поход в июле, до сих пор дивизия имела 5-6 дней, которые она стояла на месте... В настоящее время лошади являются обузой для всадника, они на каждом шагу скользят и падают, так как все дороги в настоящий момент сплошной лед, а замерзшие вспаханные поля для движения невозможны. Скорость движения полков - 3 версты в час. Конные батареи впрягли в орудия все, что было возможно, до офицерских лошадей включительно, а офицеры ходят пешком... Если существует мнение, что в тылу есть пополнения, не использованные частями на фронте, то это несправедливо. Все, что возможно взять из тыла, сколачивается и привозится в полки. Но эти пополнения прибывают частями по 20-50 чел. и за несколько дней незаметно тают. Примером может служить 1-я бригада, которая 28 ноября имела 146 шашек, а сегодня, 2 декабря [197], после боя у Ракитной имеет 141 шашку... Не желая вводить в заблуждение высшее командование громкими названиями «бригада, дивизия», так как с этими наименованиями даются и задачи, я считаю своим долгом доложить, что 1-я кавалерийская дивизия представляет собой не боевую единицу, способную для выполнения каких-нибудь боевых задач, а лишь небольшую вымученную часть, которая своей численностью едва ли достигает численности полка слабого состава» [198].
Не лучше было положение корпуса Мамонтова, о котором генерал Улагай писал: «Я уже доносил, а теперь повторяю, что в общем конницы у нас нет. Рассчитывать на что-либо серьезное от конной группы совершенно нельзя» [199].
Все командиры частей рисовали приблизительно одну и ту же картину полного развала армий, и надежд на возрождение, на организацию серьезного сопротивления безудержному натиску красных командование белых питать не могло.
Тем не менее оно делало последние отчаянные попытки зацепиться за какой-либо рубеж и хоть немного оправиться от нанесенных ударов для продолжения борьбы.
Состояние белого тыла. В главе 8-й мы достаточно подробно осветили состояние тыла белых осенью 1919 г. Теперь, в декабре, развал достигал своего апогея, и у Деникина, как и у его «правительства», не было средств для борьбы со всеми «традициями беззакония», окончательно внедрившимися в жизнь белого тыла. Здесь мы встречаемся снова с одним из основных противоречий, обусловивших гибель деникинщины: деникинская армия могла бороться только при здоровом тыле, деникинский тыл мог быть здоровым только при побеждающей армии. Развал армии вызвал полнейшую катастрофу в состоянии тыла, а последнее окончательно уничтожало боевую мощь войск.
О состоянии тыла так пишет генерал Врангель:
«... В стране отсутствовал минимальный порядок. Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администрации на местах был совершенно не удовлетворителен. Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. Сложный вопрос нарушенного смутой землепользования многочисленными, подчас противоречивыми приказами главнокомандующего не был хоть сколько-нибудь удовлетворительно разрешен. Изданными в июне правилами о сборе урожая трав правительством была обещана половина помещику, половина посевщику, из урожая хлебов 2/3, а корнеплодов 5/6 посевщику, а остальное помещику. Уже через два месяца этот расчет был изменен и помещичья доля понижена до 1/5 для хлебов и l/10 для корнеплодов. И тут в земельном вопросе, как и в других, не было ясного, реального и определенного плана правительства. Несмотря на то, что правительство обладало огромными не поддающимися учету естественными богатствами страны, курс денег беспрерывно падал, и ценность жизни быстро возрастала».
В этом кругу Деникин вместе с его «Особым совещанием» бессильно бился в полной растерянности, совершенно не зная, на какие слои общественности можно было опереться, «какая же политическая или общественная группа могла принять на свои плечи бремя власти» [200].
Та полнейшая идейная неразбериха, которая слагалась в результате желания прикрыть монархические устремления руководящей группы и получила наименование «коалиции», - теперь должна была уступить место другому государственному образованию. Какому же?
С точки зрения Деникина, «коалиция» являлась выражением русского либерализма, а поскольку теперь создавалось грозное положение на фронте, то «либеральничать дальше было недопустимо». Впрочем, Деникин с полной откровенностью признается в своем неуменьи и растерянности в этот период. По поводу приведенных нами его слов он говорит, что это означало «невозможность опереться на либералов, нежелание передать власть всецело в руки правых, политический тупик и личную драму правителя» [201].
Последний все же считал, что найти какой-либо выход необходимо, и распустил Особое совещание, установив военную диктатуру.
Совершенно ясно, что декретировать военную диктатуру нельзя. Военный диктатор силен и представляет собой власть не программными декларациями, а мощью штыков в первую очередь, а их-то как раз у Деникина не было. Армия безнадежно отходила и, отходя, распылялась. И власть Деникина пала, как только окончательно определилась невозможность продолжения вооруженной борьбы.
Попытки белых оказать сопротивление. Красные считали главнейшей своей задачей за описываемый период такую организацию преследования, при которой отступавшие не смогли бы получить возможность зацепиться за какой-либо рубеж и остановиться. Белые стремились оторваться от непрерывно нападающего противника, найти подходящий для обороны рубеж, собрать ударную группу из сохранивших хотя бы остатки боеспособности войск и контрманевром вынудить красных к приостановке наступления.
В середине ноября белому командованию это представлялось еще возможным.
