Глава 15 ПЕРЕД ЛЕТНИМ НАСТУПЛЕНИЕМ
После соединения старорусской группировки с демянской линия фронта напоминала собой кувшин, придавленный с боков, с горлышком – «рамушевским коридором», вытянувшимся на запад к старорусской группировке. Противник стремился любой ценой сохранить демянскую группировку, называя ее «пистолетом, направленным в сердце России». 16-я армия, глубоко вклинившаяся в расположение фронта, создавала угрозу прорыва в тыл Калининского фронта. Между демянской и ржевской группировками врага находилась почти половина войск Северо-Западного фронта и весь Калининский фронт. Противник при благоприятном развитии событий мог двинуть в наступление демянскую и ржевскую группировки и попытаться окружить войска, развивая наступление севернее Москвы, на восток. Видимо, исходя из этих соображений, Гитлер приказал командующему 16-й армии сохранить демянскую группировку. Генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах в своих воспоминаниях отмечал, что в районе Демянска немцы потеряли только убитыми около 90 тысяч человек. Рамушевскую горловину демянского «мешка» вражеские солдаты прозвали «коридором смерти».
21 апреля по указанию командующего фронтом была создана оперативная группа во главе с генерал-лейтенантом В.З. Романовским (1-й гвардейский стрелковый корпус, 391-я стрелковая дивизия, 37-я и 45-я стрелковые бригады, 589-й и 573-й легкие, 37-й гвардейский артиллерийские полки и четыре дивизиона гвардейских минометов). Она должна была совместно с 11-й армией встречным ударом разгромить группу обергруппенфюрера СС Эйке и вновь замкнуть окружение демянской группировки.
Правый фланг 1-й ударной армии развертывался к северу и вытягивался на восток. Протяженность фронта с учетом полосы 1-го гвардейского стрелкового корпуса достигала почти 170 км.
Группа войск генерала Н.Д. Захватаева, отражая ожесточенные атаки противника на западном берегу Ловати, буквально истекала кровью. К концу апреля в 44-й стрелковой бригаде оставалось всего 52 человека, в 41, 116, 27 и 47-й стрелковых бригадах соответственно 50, 115, 150 и 44 человека [200] .
Генерал Кузнецов был вынужден перебросить в этот район 397-ю стрелковую дивизию и два полка 129-й стрелковой дивизии.
Ставку ВГК весьма беспокоило складывающееся на Северо-Западном фронте положение. В связи с этим сюда прибыл представитель Ставки генерал-полковник А.М. Василевский и сразу же посетил войска 11-й и 1-й ударной армий, на месте решая вопросы использования сил и средств. По его указанию в состав 1-й ударной армии из резерва фронта была вновь передана 180-я стрелковая дивизия, а с 23 апреля включился также 1-й гвардейский стрелковый корпус (7-я гвардейская стрелковая дивизия, 14, 42, 154-я стрелковые бригады) со всеми средствами усиления и полосами обороны. Кроме того, из Калининского фронта передавались 391-я стрелковая дивизия и 37-я и 45-я стрелковые бригады. Но помощь была относительной, поскольку передаваемые соединения были сильно ослаблены в предыдущих боях [201] .
В первых числах мая полуторамесячная оборонительная операция 1-й ударной армии завершилась. Противник потеснил ее правый фланг на 25–30 км, развернув его на северо-запад и север. Теперь он проходил по рубежу южнее Кобылкино на Ловати, Козлово на Редье, далее на Чернышово, Сущево, южнее Соколово до Взгляды на реке Полисть. Противник разобщил войска 11-й и 1-й ударной армий и деблокировал свою окруженную группировку. Образовался коридор длиной 40 км и шириной до 16 км, впоследствии получивший название «рамушевского».
Наводнение лета 1942 г.
Несмотря на неуспех операции, она имела и определенно положительное значение для общей обстановки на Северо-Западном фронте. Своими активными оборонительными действиями войска 1-й ударной и 11-й армий сковали до 10 дивизий противника. Враг понес тяжелые потери. Так, в неотправленном письме один из гитлеровских вояк писал: «Лучше десять походов во Францию, чем один в Россию. Мы имеем большие потери. Русские атакуют нас непрерывно и дерутся до последнего».
...
За мужество и героизм, проявленный в февральско-апрельских боях, 2-я гвардейская стрелковая бригада Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 мая 1942 года была награждена орденом Красного Знамени. Такой же награды удостоился (посмертно) и ее командир полковник Я.П. Безверхов. За образцовое выполнение боевых задач в битве под Москвой и в боях под Старой Руссой 201-я латышская стрелковая дивизия была в октябре 1942 года преобразована в 43-ю гвардейскую латышскую стрелковую дивизию. Приказом Народного комиссара обороны от 3 мая 1942 года 180-я стрелковая дивизия стала 28-й гвардейской стрелковой дивизией.
Ее командир полковник И.И. Миссан получил звание генерал-майора и был награжден орденом Красного Знамени.
Война войной, но у природы свои законы. Наступила весна. И у немцев, и у нас огневые позиции, наблюдательные пункты, минные поля, заграждения, пока были морозы, не плавали в воде. В землянках было сухо, а вот по весне… началось!
Очевидец, встретивший весну 1942 г. в южном Приильменье, рассказывает, что места здесь очень интересные, такого количества болот он и не представлял себе. Хождение возможно только по так называемым «гатям» – жердочкам, настланным поверх болот, причем жердочки эти гнутся, трещат, сваливаешься с них в воду, здесь бытует даже ругательство «гать твою мать». Но это мелочи жизни.
Как-то получилось, что то ли по соображениям военного искусства, то ли от их отсутствия немцы, как правило, располагались на редких здесь высотках, возвышенных местах, а наши в низинах, около болот. Траншеи, окопы полного профиля не вырыть, убитых не похоронить, о глубоких и сухих землянках только помечтать. Естественно то, что дороги через эти места отродясь никто не прокладывал – строить их бесполезное дело, поэтому к позициям все доставлялось на солдатском хребте, в лучшем случае, на лошадях, и боеприпасы, и продукты. Помыться, обсушиться – все до лучших времен или до вывода во второй эшелон, до пополнения, до изменения ситуации.
…А вода все прибывала. Она была всюду. Не то чтобы обсушиться – присесть негде. Спать, особенно в боевом охранении, приходилось по очереди на спиленных деревьях, на пнях, наполовину подрубленных с одного бока на манер спинки от кресла, а то и стоя на кочках. Да и пилить было не просто, пилы ломались, деревья были нафаршированы осколками. Но уйти с позиции было нельзя. А голод давал о себе знать. Копали луковицы саранок, какие-то коренья (были знатоки этого дела), обдирали сосновый луб, зеленый слой под корой. Но сосенок было мало. Собирали в котелки березовый сок. Прилетали утки, но из автомата по ним не очень получалось, только распугивали. Придумали: из немецкой длинноствольной ракетницы стреляли патронами, из которых вынимали светящийся состав, а туда наталкивали камушки, осколки, гвоздики – все, что под рукой. И получилось!
В заброшенных, разрушенных деревнях, на местах пепелищ годных для костров бревнышек давно не осталось. Пилить деревья – демаскировка, да и сырые они. Разбирали разбитые печи, если кирпич вымочить в солярке, которую сливали из подбитых танков, то очень долго не погасал, и можно было кое-как зажарить, если этот процесс позволительно так назвать, утку. Даже полусырая, с ароматом керосина, она была превосходна.
Гитлер не согласен с генералами
В конце апреля 1942 г. командующий 16-й армией генерал-полковник Буш решился на смелую вылазку. На автомобиле, по еще узкому в отдельных местах «рамушевскому коридору», он прибыл в штаб 2-го армейского корпуса и высказал благодарность и личную признательность немецким солдатам. Его показной оптимизм вводил многих в заблуждение. Буш не хотел видеть очевидных фактов, он все более следовал за идеологическими установками национал-социализма. Было видно, что прорыв демянской блокады не означал принципиального изменения в лучшую сторону (для немцев) обстановки на данном участке фронта. Шесть дивизий 2-го армейского корпуса оставались в очень уязвимом положении.
Фельдмаршал фон Кюхлер, командующий группой армий «Север», предложил немедленно ликвидировать выступ, убрав его. Это позволяло уменьшить линию фронта на 120 км. Вместе с Зейдлицем он вылетел в Ставку фюрера, чтобы получить разрешение на отступление. С этим был согласен и начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер, но высказать это Гитлеру не решался.
Гитлер был категорически не согласен с отводом войск с демянского плацдарма, он хотел использовать эту зону для будущего удара по русским. Зейдлиц доложил Гитлеру, что болотистая, поросшая лесом местность Демянска непригодна для проведения танковой атаки, но не был услышан Гитлером. Тот даже не стал смотреть фотоснимки, на которых были видны густые леса и непролазная грязь района Демянска. «Это мой приказ!» — закричал фюрер и закрыл совещание.
