Почему же городская община Пронска решила оказать сопротивление Всеволоду? Летописец отмечает: «Надеющеся на градную твердость»{73}. Но в этом ли причина столь упорного сопротивления пронян? Над данным вопросом задумывался еще В. И. Сергеевич. «Пронску не угрожало не малейшей опасности. Всеволод шел не против города, а против князя, князь же бежал из города добровольно», — отмечал ученый. «Не следует ли, — говорил В. И. Сергеевич, — объяснять сопротивление пронян антагонизмом с владимирцами, которые, конечно, составляли главную силу Всеволода»{74}. Это предположение выглядит весьма убедительным. Накал борьбы между городами-государствами был очень силен. В войске Всеволода мы видим не только новгородцев, белозерцев, переяславцев, но и муромцев{75}.
Испытывая тяготы осады, проняне заявили своему князю: «Мирися с Всеволодом, пак ли промысли, како ти в нас воде быти»{76}. Можно сказать, что городская община дает указание князю, как ему действовать и поступить. Князь не выполнил того, что ему предписывалось, и жители Пронска отворили ворота Всеволоду, а князь Изяслав вынужден был удалиться. Всеволод же «омирив и, посади у них Олга Володимерича, а сам поиде к Рязаню». Заслуживает внимания то обстоятельство, что князь Всеволод «омиряет» пронян, т. е. вступает с ними в определенные отношения, а это характеризует последних как дееспособный общественный союз, представляющий собой одну из договаривающихся сторон{77}.
Вскоре войска Всеволода подошли к Рязани. Жители старшего города Рязанской земли поступили иначе, чем проняне: «Рязанци же прислашася к нему с поклоном, молящеся дабы не приходил к городу, и епископ их Арсении моляся часто»{78}. Летописец прямо указывает: «Рязанцы же отвориша ему»{79}.
Всеволод ушел из пределов Рязанской земли. Жители же Рязани и пригородов, видимо, решили застраховать себя от дальнейших неприятностей, которые навлекали на них их беспокойные князья: «Рязанци вси здумавши послаша остаток князии и со княгынями к великому князю Всеволоду в Володимерь»{80}. Это — яркое свидетельство о вечевом строе в Рязанской земле. На вече сходятся «вси рязанци», иначе, в вечевом собрании принимает участие свободное население, независимо от социального статуса, что указывает на демократический склад вечевой организации. Вечевая община здесь едина. Обсудив проблему на вече, жители главного города и, возможно, пригородов пришли к единственно правильному, с их точки зрения, решению. И от этого решения зависела судьба князей со всеми их домочадцами. Всех их попросту выдали Всеволоду. Городская община еще раз показала свою власть и могущество, а князья свое бессилие и зависимость от общинной воли.
Скоро настроение городской общины Рязани резко изменилось. На столе в главном городе земли в это время сидел сын Всеволода Ярослав. «Рязанци же лесть имуще к нему, целоваша крест ко Всеволоду»{81}. Вскоре они «изимаша люди его и исковаша». В. И. Сергеевич видит в этих людях владимирцев, которых владимирский князь назначил на рязанские должности. Община не стерпела этого. При этом ее не испугал даже приход Всеволода с войском. «И прислаша Рязанци буюю речь, по своему обычаю», — с антипатией фиксирует события летописец{82}. Рязанцы жестоко поплатились за свое поведение. Всеволод сжег город, а жителей пленил. После этого был сожжен и «Белугород». Белгород — это пригород Рязани, который еще не вышел из сферы влияния главного города и несет ответственность за его поведение.
Заканчивая главу о Рязанской земле в книге «„Русская земля“ и образование территории Древнерусского государства», А. Н. Насонов писал: «По состоянию материала имеем возможность только частично, фрагментарно восстановить историю образования Рязанской территории»{83}. Это, действительно, так. Материал по Рязанской земле не богат. Однако имеющиеся у нас в руках сведения позволяют сделать вывод, что Рязанская земля развивалась так же, как и другие земли Древней Руси. Это отнюдь не было «феодальное полугосударство», как считал А. Н. Насонов{84}. В результате формирования территориальных связей, пришедших на смену родоплеменным отношениям, на юго-востоке сначала возникает Муромская волость, из которой впоследствии выделяется Рязанский город-государство. И в Муроме, и в Рязани мы встречаем суверенные общины. В дальнейшем можно наблюдать выделение из Рязанской земли новых городов-государств. Развитие волостной жизни в этом направлении было прервано страшным татаро-монгольским ударом, который Рязанская земля приняла на себя первой.
Заканчивая настоящее исследование, мы хотели бы особо подчеркнуть несколько моментов, имеющих для понимания отечественной истории фундаментальное, как нам представляется, значение.
Анализ исторического материала убеждает в том, что социально-политическое развитие Руси XI — начала XIII вв. протекало в едином русле. Нет оснований, скажем, противопоставлять в этом отношении Юг и Север, Киев и Новгород, полагая, будто волховская столица конституировалась на республиканских началах, а днепровская — на монархических{1}. Нельзя, разумеется, игнорировать местные особенности, различия в темпах формирования социально-политической организации. Однако в целом древнерусские земли-волости демонстрируют принципиальное тождество исторических судеб вплоть до Батыева нашествия.
Исторические данные позволяют проследить, как рождались и росли в Древней Руси городские волости (земли), возникшие на обломках возглавляемого некогда Киевом восточнославянского племенного суперсоюза, который распался в конце X — начале IX вв. под воздействием разложения родоплеменного строя{2}. Эти городские волости принято называть княжествами, т. е. монархиями. Их даже уподобляют западноевропейским королевствам, нивелируя тем самым историю Руси и раннесредневековых стран Западной Европы{3} (исключение делается только для Новгорода, провозглашаемого боярской феодальной республикой).
Мы наблюдаем на Руси XI–XII вв. иную картину: городские волости-земли этого времени — не княжества-монархии, а республики, принявшие форму города-государства. Появление таких городов-государств ничего общего с феодальной раздробленностью не имело, поскольку генезис феодализма тогда находился лишь в начальной стадии, и древнерусское общество переживало переходный (дофеодальный, по терминологии А. И. Неусыхина) период от доклассового строя к классовому, феодальному{4}. Именно этому переходному обществу, базировавшемуся на территориальных связях, в отличие от предшествующей родоплеменной социальной системы, в основе которой лежали родственные отношения, и соответствовали города-государства как разновидность политической надстройки. Они были новой ступенью политической эволюции Руси.
Сравнительно-историческое изучение древнерусских городов-государств обнаруживает некоторые черты сходства с полисами античного мира. Так, для полиса и древнерусского города-государства одинаково были характерны единство города и сельской округи, эффективная форма социально-политической организации — республика. Как у полиса, так и у древнерусского города-государства исходной социальной ячейкой являлась сельская община, обоим организмам была присуща яркая выраженность общинных форм быта. В Древней Греции и на Руси XI — начала XIII вв. большую политическую и военную роль играло народное ополчение. И там и здесь важное место в народном ополчении принадлежало общинникам-земледельцам. И на Руси, как это было в Античной Греции, существовала определенная аристократическая прослойка (боярство), поставлявшая политических лидеров для того или иного города-государства. Мы даже наблюдаем здесь аналогичное древнегреческой практике сознательное избрание народом социальных посредников для безотлагательного упорядочения гражданских дел. В качестве примера может служить избрание киевлянами Владимира Мономаха, разрешившего «мятеж и голку в людях». Быть может, это покажется слишком смелым сопоставлением, но мы видим известное сходство в деятельности Солона и Владимира Мономаха. Наконец, сходство выступает и в формах внешнеполитической жизни. В Древней Греции более могущественные города подчиняли себе меньшие города. То же мы видим и на Руси, где главный город господствует над пригородами, которые тяготятся этим господством и стараются приобрести независимость и самостоятельность{5}. Следует также заметить, что полисы античной Греции, как и «города-государства Древней Руси, прекратили свое историческое существование (во всяком случае в качестве полноценных, независимых организмов) в силу внешнего воздействия, в результате массированного стороннего вмешательства»{6}.
