– Милорд, троньте мой пульс и убедитесь, что я нисколько не взволновался. Благодаря Богу я еще никогда не чувствовал себя лучше.
Его отвезли назад в Тауэр. В эти последние дни Сидней написал апологию своей жизни. Через две недели после вынесения приговора его казнили. На эшафоте он сказал: «Я знаю, что Спаситель мой жив», – но отказался от священника и предсмертной молитвы. Он был уже наедине с Богом.
– Я умираю за наше Старое Дело, – были последние олова этого борца за английскую свободу.
Незаконнорожденный, но признанный сын Карла II и Люси Уолтерс надеялся когда-нибудь взойти на престол. Карл познакомился с этой смуглой красавицей, уроженкой Уэльса, в эмиграции, в Гааге, и вступил с ней в связь. Люси родила ребенка, который получил имя Джеймса Крафта. Многие сомневались, что отцом Джеймса является король, так как Люси имела еще несколько любовников помимо Карла, но так или иначе Карл признал мальчика своим сыном и питал к нему нежную любовь до самой смерти.
Став королем, Карл II пожаловал Джеймсу Крафту титул герцога Монмута и женил его на богатой и знатной леди Анне Боклей. Признанный королевский бастард сделался первым лицом при дворе, и многие стали смотреть на него как на наиболее желанного наследника престола, ибо брата короля Якова недолюбливали из-за его симпатий к католичеству. Благодаря такому настроению умов герцог Монмут стал вести себя как принц Уэльский. Он носил пурпур, принадлежавший по праву одним принцам крови, и не снимал шляпы перед королем вместе с членами королевского семейства. Хотя герцог Монмут был легкомысленный и пустой человек, некоторые его качества бросались в глаза и обеспечивали ему популярность. Он обладал приятной внешностью, бархатным голосом, открытыми, располагавшими к нему манерами, был отлично сложен и доказал личную храбрость в войнах на континенте (его возвращение в Лондон после того, как он возглавил английские войска, посланные на помощь Людовику XIV, стало грандиозным торжеством). Он сам или его сторонники сочинили целую историю, оправдывавшую его притязания на престол. Говорили, что Карл II и Люси Уолтерс вступили в тайный брак и что брачный контракт хранится в «черной шкатулке» в кабинете Карла.
Этими слухами воспользовались виги, считавшие, что лучше выбрать королем человека, не имеющего полных прав на корону, так как он будет всячески печься об общественном благе для сохранения своей власти. Начертав имя Монмута на своем знамени, они внесли в парламент закон, которым предполагалось лишить прав на престол всех членов королевского дома, исповедующих католичество. Карл II воспротивился принятию этого закона, но с этого времени герцог Йоркский, против которого, собственно, и был направлен законопроект, возненавидел Монмута и стал смотреть на него как на опасного соперника.
Как раз в это время был раскрыт Рэйхаузский заговор. Поговаривали, что Монмут знал о готовящемся покушении на короля и наследника. Как бы то ни было, Карл ничем не показал, что подозревает своего сына в черных замыслах против себя. Тем не менее, Монмуту пришлось вскоре удалиться в добровольное изгнание, в Голландию. Причиной тому была его любовь к Генриетте Уинтворт, баронессе Неттелстед. Ради этой необыкновенно красивой умопомрачительно богатой девушки Монмут бросил жену, троих детей и уехал из Англии, чтобы иметь возможность постоянно находиться рядом с Генриеттой, которая, к слову сказать, также души в нем не чаяла.
Вскоре, однако, он очутился в Тауэре.
Карл II до конца дней пользовался у англичан популярностью, и при известии о его болезни зимой 1685 года храмы наполнились толпами народу, молившегося о его выздоровлении. Но пока протестанты молились за своего короля, единственной заботой последнего было примириться с католической церковью. Католический священник исповедал и причастил его. Эта церемония держалась в тайне, поэтому потом, когда в королевскую спальню пригласили придворных и англиканских епископов, король хотя и отказался от Святых Тайн, предложенных ему архиепископом Кентерберийским, принял, тем не менее, от него отпущение грехов. Все его признанные внебрачные дети, кроме Монмута, собрались возле его постели, и Карл поручил их всех покровительству своего брата, герцога Йоркского. Затем король благословил всех присутствующих и умер так, как жил, – храбрым, остроумным и циничным человеком. Одна из его любовниц, герцогиня Портсмутская, плакала у его ложа, а его последняя мысль была о другой любовнице – Нелли Гвин. «Не дайте голодать бедной Нелли», – шептал он в минуту агонии своему наследнику.
Ко времени смерти Карла II характер и стремления нового короля Якова II были уже достаточно известны. Из всех царствовавших Стюартов Яков был единственный, чьи умственные способности были ниже среднего уровня. Это был тупой и узколобый человек, хотя при этом ум его отличался методичностью и известной логичностью. К тому же, не в пример брату, он был упорен и искренен в своих стремлениях. Основными его желаниями были: упразднить парламент и восстановить в Англии католицизм. Яков серьезно изучал демонологию, сам написал трактат на эту тему, и при нем в Англии вновь запылали костры, на которых жгли еретиков и ведьм. Но первое время он держал свои намерения в тайне, и потому первые его слова при вступлении на престол – обещание «охранять порядок в церкви и государстве, как он установлен законами» – были восприняты с энтузиазмом. Зная ограниченность и узколобость Якова, англичане просто не считали его способным на коварство и двуличие.
Было еще одно обстоятельство, которое обеспечило Якову поддержку уставшей от междоусобиц страны в его борьбе с герцогом Монмутом. Дело в том, что Яков был бездетным, и после его смерти престол естественным образом переходил к мужу его сестры Марии, голландскому штатгальтеру[26] Вильгельму Оранскому, ревностному приверженцу протестантизма. Таким образом, вопрос о престолонаследии и судьбе протестантской религии в Англии решался легко, просто и без кровопролития.
Воцарение Якова было смертельным ударом для герцога Монмута. Его приятная и беззаботная жизнь в Голландии разом нарушилась. Вильгельм Оранский больше не мог принимать его, не нарушая приличий и добрых отношений с английским королем. Что было делать? В это время в Гааге появился шотландский граф Аргайл, обвиненный годом раньше в государственной измене и бежавший из тюрьмы. Этот мятежник предложил Монмуту совместную экспедицию против Якова, и герцог, очертя голову, бросился в свою последнюю авантюру. Две флотилии отплыли к шотландскому и уэльскому берегам. Аргайл высадился первым, но его отряд разошелся без боя, а сам он был схвачен и 30 июня 1688 года казнен.
Монмут в течение некоторого времени был счастливее своего союзника. Фергюссон, немедленно примкнувший к нему, наводнил страну прокламациями, достойными деревенского базара: Яков объявлялся в них изменником, самозванцем и даже убийцей Карла II, а герцог Монмут именовался единственным законным королем. Дворянство западных графств не поддержало претендента, зато в лагерь Монмута толпами стекались фермеры Девоншира и Дорсета, так как герцог провозгласил, что его требованиями являются парламентское управление страной и свобода вероисповедания для протестантов-нонконформистов. Города сдавались ему без боя. Горожане украшали дома гирляндами цветов, и депутации красивейших девушек подносили Монмуту Библию и городские ключи. Его армия достигла шести тысяч человек, но все было разом потеряно, когда Монмут провозгласил себя королем – без согласия того самого парламента, во имя прав которого он якобы восстал. Обе палаты немедленно предложили Якову свою поддержку и объявили «короля Джеймса» вне закона. Попытка мятежников захватить Бристоль и Бат провалилась, и это поражение послужило началом длинной цепочке уже не прекращавшихся неудач.
6 июля Монмут возглавил нападение на лагерь королевских войск близ Седжмура. Атака не удалась, и храбрые фермеры и рудокопы, остановленные в своем движении глубокой канавой, были после непродолжительного, но упорного боя рассеяны королевской кавалерией. Монмут бежал, и после бесплодных попыток уехать из Англии был схвачен милицией Портмана. «Король Джеймс» являл собой жалкое зрелище: одетый в какое-то пастушеское рубище, обросший, со спутанной грязной бородой, поседевший от горя и волнений, он стоял молча перед солдатами и дрожал. Все его дальнейшее поведение развеяло былое очарование его личностью и вызвало всеобщее отвращение своим гнусным малодушием. Впечатление от его низости сглаживается только тем, что Яков вел себя не лучше.
Когда до Якова дошла весть о взятии герцога в плен, он арестовал его троих малолетних детей от Анны Боклей и заточил их в Тауэр. Спустя четыре дня туда же привезли их блудного отца. Монмут сильно пал духом, зная, что дядя его не такой человек, который прощает подобные преступления. Уже с дороги он написал королю униженное письмо, каясь в своем поступке и прося о снисхождении и пощаде. Теперь он все свои надежды возлагал на личное свидание с Яковом, молил его величество допустить кающегося грешника к своим стопам, где он признается во всех своих заблуждениях и сообщит кое-какие важные сведения, касающиеся безопасности королевской особы.
