Ещё в середине 1939 года с согласия финских властей в Хельсинки был создан филиал Абвера — «Krigsorganisatsion Finland». После оккупации немцами Эстонии он переехал в Таллин, сменив при этом название на «Abwehrnebenstelle Revel». Однако в историко-мемуарной литературе данное заведение обычно фигурирует как «Бюро Целлариуса» — по имени возглавлявшего его с 1941 года фрегатен-капитана Александра Целлариуса.
Надо сказать, что новый начальник как нельзя лучше подходил для этой должности, поскольку уже имел практический опыт работы с эстонскими «унтерменшами»: в 1939–1940 гг., вплоть до восстановления Советской власти в республике, он был прикомандирован к разведотделу генштаба Эстонии в качестве офицера связи[797]. Действуя совместно с финскими спецслужбами, Целлариус развернул активную работу по созданию шпионско-диверсионных групп из проживавших в Финляндии эстонских националистов. В мае 1941 года в Хельсинки при поддержке «Бюро Целлариуса» был создан «Эстонский комитет освобождения» во главе с Хяльмаром Мяэ. Как позже свидетельствовал попавший в советский плен заместитель начальника 2-го отдела Абвера Эрвин Штольце, «в тесном сотрудничестве с „балтийскими патриотами“ нами были подготовлены специальные диверсионные группы для подрывной работы в прибалтийских советских республиках»[798].
Одной из первых была заброшена на советскую территорию группа «Эрна». В её состав вошли 14 радистов, окончивших разведшколу в Финляндии, и 70 человек из числа бывших военнослужащих эстонской армии. Возглавлял «Эрну» бывший военный атташе Эстонии во Франции полковник Антс-Хейно Кург.
В ночь на 10 июля 1941 года 40 человек во главе с полковником Кургом были доставлены на трёх катерах к побережью Эстонии, высадившись в районе местечка Кабернеэме Харьюского уезда. Перед ними стояла задача осуществлять шпионско-диверсионную деятельность на шоссейных и железнодорожных магистралях в тылу Красной Армии. Для поддержания связи с центром группа имела две радиостанции. Оставшийся в Финляндии состав «Эрны», ввиду невозможности пробиться по морю, был пополнен новыми людьми, разбит на четыре подгруппы и выброшен в Эстонию с парашютами 21–22 июля.
К заброшенным диверсантам начали присоединяться шайки «лесных братьев». Вскоре группа уже насчитывала около 100 вооружённых бандитов и свыше 800 местных жителей. Однако 31 июля «Эрна» была обнаружена и разгромлена истребительным батальоном. При этом большая часть «борцов за свободу» была уничтожена или разбежалась, а несколько десятков человек во главе с Кургом смогли уйти болотами и 6 августа выбрались к немцам. Позднее на основе этой группы был создан «батальон Эрна-11», который использовался немцами при блокаде и захвате островов Муху и Сааремаа. В октябре 1941 года остатки батальона были расформированы, а его личный состав переведён в подразделения «Омакайтсе» или в организованные оккупантами органы «местного самоуправления»[799].
Нетрудно догадаться, что в нынешней «независимой Эстонии» нацистские диверсанты окружены ореолом славы. В честь их подвигов ежегодно проводится военно-прикладная игра «Маршрутами „Эрны“», в которой участвуют спецназовцы ряда стран НАТО, в том числе и Великобритании с США, бывших когда-то союзниками СССР по антигитлеровской коалиции.
С приходом немцев у эстонских националистов появилась, наконец, возможность для «самореализации»:
«Созданная в момент вступления вермахта служба самообороны немедленно приступила к арестам евреев. Спонтанных демонстраций против евреев не было, так как население предварительно не получило разъяснений…
Евреи-мужчины старше 16 лет, за исключением врачей и назначенных на должности старшин, под надзором зондеркоманд были казнены членами эстонских отрядов самообороны. В городе и окрестностях Ревеля казни продолжаются, так как поимка прячущихся евреев не закончена. Количество на сегодняшний день расстрелянных в Эстонии евреев составляет 440 человек»[800].
Весьма скромное по сравнению с Латвией и Литвой количество уничтоженных евреев объясняется не какой-либо особой гуманностью здешних прислужников Гитлера, а малочисленностью еврейской общины Эстонии, насчитывавшей перед войной всего лишь 4500 человек, из которых значительная часть успела эвакуироваться[801]. Нехватку «живого материала» эстонские холуи нацистов старались компенсировать повышенным старанием. К концу января 1942 года практически всё не успевшее бежать с отступающей Красной Армией местное еврейское население было уничтожено, что позволило главе эстонского «самоуправления» Хяльмару Мяэ с гордостью доложить своим берлинским хозяевам о превращении подведомственной ему территории в «юденфрай» — зону, свободную от евреев[802].
Другим способом проявить себя была охота на коммунистов и попавших в окружение советских военнослужащих. Из сообщения шефа полиции безопасности и СД № 95 от 26 сентября 1941 года:
«В округах Дорпат, Феллин и Пернау беспокойство населения вызывают ещё рассеянные по лесам красноармейцы. Усилению беспокойства способствуют ещё и сильно преувеличенные слухи. Прочесывание лесов в целях поиска красноармейцев отрядами самообороны продолжается. Потери ещё уточняются. Самые ощутимые потери понесли на сегодняшний день отряды самообороны Верро, которые прочёсывают территорию, прилегающую к проливу между озерами Пейнус и Плескау…
Эстонцы очень надеются на более хорошее обращение с ними, чем с литовцами и латышами, и поэтому предпринимают всевозможные усилия для проведения мероприятий, поддерживающих вермахт, с тем чтобы доказать свою добрую волю. Эстонцы почти повсеместно проявляют желаемую активность при поимке эстонских большевиков и участии в их осуждении»[803].
Следует также упомянуть, что как только части 22-го эстонского корпуса Красной Армии вступили в соприкосновение с германскими войсками, в них начался массовый переход на сторону противника. Вот что докладывал 14 июля 1941 года в разведуправление Красной Армии и Военный Совет Северо-Западного фронта о состоянии 180-й стрелковой дивизии 22-го эстонского корпуса прикомандированный к разведотделу штаба СЗФ майор Шепелев:
«Значительная часть командиров и красноармейцев эстонцев перешла на сторону немцев. Среди бойцов царит вражда и недоверие к эстонцам»[804].
Об этом же докладывали 15–16 июля в Военный Совет СЗФ и находившиеся в 180-й дивизии уполномоченные Военного Совета фронта капитан Баркунов и военинженер 3-го ранга Буссаров:
«В дивизии имеет место переход на сторону врага части командного и рядового состава эстонцев, что затрудняет точное выяснение потерь в дивизии»[805].
Глава 5
НА СЛУЖБЕ У ГИТЛЕРА
Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, не-дерзкие, — за что и они втянуты на перемол под те же проклятые лопасти? Никого не трогали, жили тихо, устроенно и нравственнее нас — и вот виноваты в том, что живут у нас под локтем и отгораживают от нас море.
«Стыдно быть русским!» — воскликнул Герцен, когда мы душили Польшу Вдвое стыднее быть советским перед этими незабиячливыми беззащитными народами.
А. И. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ
Как мы видели, после вступления германских войск в Прибалтику там нашлось немало желающих послужить «новому порядку» в рядах «местной самообороны», «вспомогательной полиции» и прочих подобных формирований. Утвердив оккупационный режим, педантичные немецкие власти привели эти разноимённые структуры к единообразию, преобразовав все созданные ранее из местного населения охранные и полицейские части в так называемую «вспомогательную службу полиции порядка» (Schutzmannschaft der Ordnungspolizei, сокращенно Schuma — «шума»), личный состав которой делился на четыре категории:
1) «индивидуальная служба» по охране порядка в городах (охранная полиция) и сельской местности (жандармерия);
2) батальоны вспомогательной полиции;
3) пожарная охрана;
4) вспомогательная охранная служба — создававшиеся по особому требованию германских властей команды для выполнения каких-либо хозяйственных работ, охраны лагерей военнопленных и т. д.[806]
Чем же занимались прибалтийские полицаи? Охраняли военные и хозяйственные объекты, лагеря военнопленных и гетто, боролись с коммунистическим подпольем и партизанским движением в Прибалтике, использовались для карательных акций на территории Белоруссии и России, а зачастую выполняли и чисто палаческую работу.
