на себя такой крест. Не рабское поклонение, не за кусок хлеба — общее напряжение сил, когда по-другому нельзя. Никто никогда не считал тех, кто погиб от голода, от истощения сил, от болезней, вызванных нечеловеческим трудом. Никто.
Зоя Ильиных: «Мне было 14 лет… Дали мне деталь для обработки. Деталь такая тяжелая, что я ее удержать не смогла… И пошла к маме — мама работала в том же цехе… Мама деталь держит, а я ее обрабатываю». [759] Николай Тюрин: «Мне было тогда 15 лет… Работал, как остальные, по 16 часов. Часто приходилось работать и по две смены. То есть с завода не уходили сутками. Бывает, заканчивается смена. В это время выходит начальник цеха и говорит: „Остаемся на следующую смену“. И все продолжают работу. Спали тут же, в цехе, там, где придется, очень недолго». [760] Татьяна Чудинова, 13 лет: «Многие по росту до станка не доставали, поэтому нам подставляли трапы… Мне подставляли сразу два трапа». [761] Сергей Фирулёв: «Я пришел на завод 1 августа 1941 г., мне было 13 лет. Мы собирали пушки. Работали здорово… Когда идешь со второй смены домой… не чувствуешь под собой ног. Сам голодный — ничего не поделаешь». [762] Галина Елькина: «Я пришла на завод, когда мне было 15 лет… Когда наступил День Победы, мне было 17 лет. Было сумасшествие: все плакали, смеялись, обнимались, целовались. Мы пошли на улицу с двоюродной сестрой. Навстречу — трое раненых идут. И они нас поцеловали. Это были мои первые поцелуи». [763]
18 июня 1942 г. Мариэтта Шагинян: «Глядела я на них и почувствовала, как стиснуло сердце и потекли слезы — от такой жертвенной, прекрасной, чистой работы, от такого сжиганья своих молодых жизней». [764]
Управление. Идеи
Нужно низко поклониться тем, кто управлял военной экономикой. Да, вертикали, мобилизационное хозяйство, сверхжесткое. Да, надзор, угрозы, наказания, обработка сознания. Но — управление день и ночь, очень точное: сколько и какого оружия, когда. Сегодня бы сказали — «проектное». Госкомитет обороны, забравший себе часть промышленных ведомств. Вертикали парторгов, вертикали лично ответственных за отгрузку, отправку, производство в тысячах штук. Десятки временных советов, комиссий, комитетов (сейчас сказали бы — «проектных офисов»), созданных под проблему, пока она не решена. Задания помесячно, по дням, по цехам, по крупным заводским установкам. Ответственность — личная. Или сделал, или нет.
Люди, управлявшие этой машиной, хорошо известны. В них были и свет, и темнота. И разная судьба — потом, потом. Но в этом металлическом, со всей решимостью экономическом управлении 1941–1945 гг. в центре были именно они. Крупные люди. Без них никогда не случился бы слом германской железоделательной машины. «Главными отраслями военной экономики в годы войны ведали заместители Председателя СНК СССР Вознесенский, Косыгин, Малышев, Микоян, Молотов, Первухин, Сабуров и секретарь ЦК Маленков. Промышленностью оборонного значения руководили наркомы: Шахурин (авиация), Устинов (вооружение), Ломако (Цветмет), Акопов (автомобилестроение), Паршин (минометное вооружение), Ванников (боеприпасы), Тевосян (черная металлургия), Бенедиктов (сельское хозяйство), Вахрушев (уголь), Байбаков (нефть), Хрулев (тыл), Каганович и И. Ковалев (железнодорожный транспорт)». [765] И еще был Берия. Да, был. Свидетель его роли в производстве вооружений — Микоян.
Когда мы сделаем поименную книгу о тысячах директоров, о начальниках цехов, об инженерах? «Замечательное свойство человеческой памяти: я видел их такими, какими они были во время войны». [766] «Лицо его было бледным, почти прозрачным, глаза воспалены» [767] — это о них, обо всех. Война технических идей, научных и инженерных школ — она тоже была выиграна. «Ленинград. 25 января 1942 г. Прекратилась подача электроэнергии, нет воды — водопровод не работает; прекратилась связь… Мороз –28°. Начались аварии… Переключаемся на времянки; все силы (правда, слабенькие) брошены на спасение завода и оборудования. Люди голодные, но работают… Раздаем понемножку людям льняное масло, приготовленное для технологических нужд». [768] Это блокадный дневник директора завода Алексея Козловского. Завод — военный, кабельный. Спасти завод. Люди голодные. Работают. Раздаем льняное масло.
«Многие годы без выходных дней и по 17 часов в сутки. Я не имел отпуска с 1936 по 1948 г.». [769] Это из записей главного инженера танковых заводов Анатолия Демьяновича. 12 лет без отпуска. Многие годы без выходных дней и по 17 часов в сутки. Директора, главные инженеры, конструкторы — со всем хитроумием и изобретательностью — при крайнем дефиците ресурсов и людей, делали из своих производств смертоносные, скоростные, опережающее время производства, выдающие вооружение.
В 1942–1945 гг. они совершили экономическое чудо. Нам это только предстоит.
Они и мы
«Они» — наверное, так говорить нельзя. Мы — их продолжение, мы — тоже они, один народ, одно дерево людей. И нам тоже нужно экономическое чудо. В 1970-х — 1980-х СССР проиграл в конкуренции между странами. За 30 лет, с начала 1990-х Россия, в прошлом ядро СССР, вместо одной из крупнейших в мире универсальных экономик стала сырьевой, глубоко зависящей от импорта технологий и комплектующих.
Мы сломали мобилизационную систему 1940-х — 1950-х и ее гибриды 1960-х — 1980-х. Но так и не создали социальную рыночную экономику. У нас «человеческое опустынивание», сокращение населения. Мы не смогли решить проблему качества жизни. Россия — 100-я в мире по ожидаемой продолжительности жизни (2020, ВОЗ). Мы каждый год отстаем от мира по темпам роста. Шесть кризисов-штормов за 30 лет (начало 1990-х, 1998, 2008/2009, 2014, 2020, 2022 гг.) — слишком много.
Нам снова нужно экономическое чудо. Его уже совершили 15–20 стран после Второй мировой войны. Как это сделать — известно, есть огромный опыт. С какими идеями? Тоже известно — социальная рыночная экономика, большая, универсальная, в которой было бы легко дышать. Молодая, подвижная. Для всех, кто думает, ищет нового. Цели? Качество и продолжительность жизни, рост и модернизация.
Но для этого нужны наша энергия, наша внутренняя свобода, решимость изменить экономику. Нужна уверенность народа в том, что так продолжаться не может. Меняемся. Делаем. Конкурируем за качество жизни. За то, сколько лет живем. И за то — что умеем больше и лучше других. Мы — талантливы.
Только тогда мы сможем со всем основанием сказать: мы и они — одно дерево людей. Народ 1941–1945 гг. и мы — это один народ.
П. Клее
1948–1953. Поклоняться. Ценам [770]
Тот, кто живет в эпоху инфляции, всегда будет мечтать о том, как кто-то могущественный и великий придет, сотрет запредельные
