Этот триумвират так хорошо построил свои батареи, что подорвал доверие Павла I к рыцарю и с этого времени император не желал ни видеть его, ни говорить с ним. Немилость была так велика, что он не мог получить от императора даже прощальной аудиенции, а когда был занесен Людовиком XVIII в список лиц, которых тот предполагал в рыцари св. Лазаря, Павел I собственноручно вычеркнул его. Эта немилость отразилась на его товарищах по депутации: им предписано было уехать, не представляясь Великому Магистру императору. Граф д'Арко был прежде послом императора - Великого Магистра и главным сборщиком в великой баварской приории.
Мы сказали выше, что рыцарь де Литта, а после того, как он впал в немилость, командор де Гуссэ положили в С.-Петербурге прочные основы Иерусалимскому ордену св. Иоанна, и что Павел I, объявив себя покровителем ордена, принял сан Великого Магистра. Титул покровителя, конечно, более подходил к его императорскому достоинству, но великая душа Павла I несомненно видела в этом новом сане только более верный и скорый путь к восстановлению любимого ордена, основания которого рушились со всех сторон. Русский император, отделенный от римской церкви расколом Фотия, став Великим Магистром религиозного и военного ордена и подчинившись главенству папы, казался удивленной Европе необычайным явлением. Возможно, что политические соображения оказали влияние на решение Павла I.
Если бы оправдалась надежда на обратное завоевание Мальты, то этот остров, находящийся на Средиземном море, дал бы Великому Магистру русскому императору могучие средства для того, чтобы оказывать давление на оттоманский двор. Положение главы всей европейской знати значительно склонило в пользу русских императоров чашу политических весов континента, чего они всегда добивались.
Для успешного выполнения миссии депутации, к которой я имел честь принадлежать, было очень важно заслужить благоволение командора де Гуссе вице-канцлера ордена; он был доверенным фельдмаршала Салтыкова и графа Ростопчина. Оба эти вельможи, незнакомые с уставами ордена, принуждены были сноситься с вице-канцлером, который, таким образом, имел весьма большое влияние, так как император с большим интересом относился ко всему, касающемуся ордена святого Иоанна Иерусалимского. Руководясь тем, что я узнал о его характере и влиянии, которым он пользовался, я посоветовал господам депутатам оказать ему самое широкое доверие и убедить его, что они желают следовать только его советам. Доверие это ему польстило; он начертал нам план действий для осуществления возложенной на господ депутатов миссии.
Немного времени спустя мы узнали, что после доклада вице-канцлера император любезно дал согласие на исполнение всех наших просьб. Знаки императорского благоволения не замедлили обнаружиться, господа депутаты не позволили себе ни одной просьбы, ни одного шага для достижения милостей для себя лично. Но желая показать свою благосклонность, Павел I призвал Пфюрдского рыцаря в свой кабинет и там, в присутствии великого канцлера, пожаловал его красной лентой и орденом святого Александра Невского; и после того, как он стал кавалером этого ордена, Его Величество сказал ему: "Я назначаю вас моим послом по делам Мальтийского ордена при царствующих особах германской империи, где есть командорства великой немецкой приории, с окладом в тысячу червонцев". В то же время Его Императорское Величество пожаловал мне грамоту, которая приобщала меня к верховному ордену святого Иоанна Иерусалимского, разрешала мне носить крест и давала право на получение пенсии в сто червонцев через посредство главного сборщика великой германской приории. Эта милость, о которой я и не думал просить, была оказана мне по очень лестным для меня мотивам.
Священный совет, собравшийся 25 января, на котором присутствовал великий рыцарь в качестве столпа немецкого языка, утвердил эти пожалования и санкционировал все, что было предоставлено великой германской приории на основании докладных записок, представленных гг. депутатами.
Не прошло и шести недель со дня нашего приезда, как наша миссия увенчалась полным успехом. Гг. депутаты надеялись лично сообщить об успехах капитулу своей великой приории и они думали, что их отъезд совпадет с отъездом баварской депутации, которой было предписано уезжать. Они предполагали просить о прощальной аудиенции как раз в то время, как граф Ростопчин объявил им от имени императора, что Его Величество желает, чтобы они уезжали одновременно с баварской депутацией. Это приказание доставило им большое удовольствие.
Они должны были выполнить формальности, требуемые придворным этикетом, чтобы после аудиенции получить разрешение уехать; надо было записаться у гофмаршала и затем являться в назначенные дни во дворец, чтобы представиться. В эти дни император, идя с императрицей к обедне, проходит через зал, где собираются русские вельможи, иностранные посланники и послы, депутаты и т.д.; если на обратном пути император не проходит вновь через зал, чтобы дать поцеловать свою руку, или не зовет в кабинет тех лиц, которые явились проститься, тогда нужно записываться таким образом до трех раз; если в третий раз император не появляется после обедни, отпуск считается полученным и можно уезжать; это и случилось с баварской депутацией. Согласно другой формальности, - строго предписываемой законами империи и касающейся одинаково как русских подданных, так и иностранцев, желающих покинуть С.-Петербург, чтобы водвориться в другом месте или оставить пределы русского государства, - надо три раза сделать публикацию об отъезде в С.-Петербургских Ведомостях: это - мера предосторожности, установленная для того, чтобы никто не мог выехать, не уплатив долгов. Никому не присылают паспорта и не дают почтовых лошадей до предоставления трех газет с публикацией об отъезде. Никто не освобождается от соблюдения этой формальности, разве только в случае особого разрешения самого императора или при наличности порук со стороны состоятельного и имеющего постоянное жительство лица.
Когда гг. депутаты готовились уехать, вице-канцлер де Гуссэ предупредил их по приказанию свыше, что они не должны объявлять о своем отъезде в Ведомостях, что отъезд их отсрочен, и что надо ждать нового приказания; вместе с тем гг. депутатам было сообщено, что им дарована особая милость, и прощальная аудиенция состоится, когда настанет время отъезда, в кабинете Его Императорского Величества, где великий рыцарь принесет ему присягу, как посол и главный сообщник, и где Баденский командор получит большой крест и золоченый нагрудный щит Мальтийского креста, - знак отличия рыцарей большого креста.
Мы думали, что отъезд был отложен для посвящения в рыцари-командоры св. Лазаря, в число которых должен был быть принят великий рыцарь барон Пфюрдский, как член Священного Совета.
В эту эпоху Павел I, казалось, желал умножить нити, связывавшие его с Людовиком XVIII; он послал ему большой Мальтийский крест и просил дать себе взамен ленту св. Лазаря. Французский монарх поспешил прислать Павлу I знаки этого ордена с графом де Коссэ-Бриссак, командором св. Лазаря; император соблаговолил показать их однажды одному приближенному, которого он удостаивал своим доверием, со словами: "Это всегда напоминает мне о несчастном друге..."
Эти слова делают честь чувствительной душе Павла I. Государь назначил графа де Коссэ-Бриссака командором ордена св. Иоанна Иерусалимского с окладом в пятьсот червонцев, впредь до получения им соответствующего командорства в католической русской приории.
Спустя некоторое время император послал королю Людовику XVIII четыре больших креста для принцев королевского дома и одиннадцать крестов почетных командоров для одиннадцати вельмож по выбору короля. Четыре больших креста для графа д'Артуа - брата короля, герцога Ангулемского, герцога Бурбонского и герцога Ангиенского; принц Кондэ имел уже большой крест, состоя великим приором великой русской католической приории. Одиннадцать командорских крестов получили: герцог д'Омон, граф д'Авари, герцог д'Аркур, герцог де Куаньи, герцог де Гиш, виконт д'Агуль, граф де Лашатр, виконт де Клермон-Тоннер, барон де Ларошфуко, маркиз де Жокур и граф д'Эскар.
Людовик XVIII в ответе на это выражение дружбы прислал Павлу I ордена св. Лазаря для обоих его сыновей, великих князей Александра и Константина, и для двадцати лиц по указанию Его Императорского Величества. Император составил список, который послал королю; этот список, который включал членов Священного Совета, старших военных чинов империи и четырех министров. Думали, что рыцарь Флашланд, будучи наместником и принадлежа к Священному Совету, получит этот орден. Король приказал графу де Коссэ передать императору свою просьбу об этом; но император исключил Флашланда из списка по причинам, о которых мы говорили выше.
