ПОТЕРИ 1-й ТАНКОВОЙ АРМИИ В КОРСУНЬСКОЙ БИТВЕ. ФЕВРАЛЬ 1944 ГОДА
Примечание: Таблица не включает все части 1-й танковой армии. Более подробные данные приведены в тексте.
В целом танковые части потеряли 138 танков, но лишь 35 из них были потеряны от вражеского огня. К тому же не все танки, подбитые противником, были потеряны безвозвратно: отсутствие ремонтных и эвакуационных средств и плохая погода не дали немцам спасти эти машины до начала отступления. Вместо этого их пришлось взорвать. Трудности с восстановлением поврежденных танков также послужили причиной их потери из-за технических неисправностей. Кроме этого, были танки, которые также имели механические повреждения, но были отремонтированы.
Девять случаев самовозгорания имели место у восьми «Пантер» и одного «Тигра», в чьих моторных отделениях возникли пожары. Ни один из них не удалось потушить вовремя, чтобы спасти танки от полного выгорания. Таким образом, самоуничтожение составило заметную долю в безвозвратных потерях «Пантер». Однако главной причиной потерь все же стали трудности с ремонтом поврежденных танков. В начале операции «Ванда» в частях III танкового корпуса на ходу была лишь половина от положенных по штату ремонтных и эвакуационных машин, а поломки чаще всего возникали в глубокой грязи, по которой танкам приходилось двигаться большую часть операции. Грязь и снег создавали дополнительные сложности для ремонтных бригад, а отход из выступа вокруг Лысянки был проведен слишком быстро, не позволив вернуть в строй значительное количество ремонтопригодных танков[217].
1-я танковая дивизия СС, по всей видимости, тоже потеряла восемь танков и десять штурмовых орудий, что увеличивает общую цифру потерь 1-й танковой армии до 156. Но было и много танков, нуждавшихся в ремонте. Например, из 187 «Пантер» 1-й танковой армии на 29 февраля не менее 171 находились в ремонте. Чтобы восстановить их, требовалось определенное время, а если бы части были втянуты в тяжелые бои, то оказалось бы просто невозможным вернуть все танки в строй, прежде чем другие танки потребуют ремонта.
Люди также нуждались в отдыхе вдали от передовой. 24 февраля из III танкового корпуса докладывали, что непрерывные тяжелые бои в грязи и снегу истощили силы его людей до такой степени, что они полностью исчерпали свои возможности. Скудное питание усугубляло эту ситуацию — полевые кухни пока так и не могли проехать ближе к солдатам на передовой, которые были лишены горячей пищи и питались сухим пайком. Солдаты по-настоящему не спали уже несколько недель, что, конечно, тоже подрывало их силы. Теплых укрытий для отдыха не имелось, обмундирование, особенно обувь, износилось. В дивизии СС «Лейбштандарт» и 16-й танковой дивизии были подразделения, в которых до 70 % личного состава страдало от различных ножных инфекций. Многие также страдали от «траншейной стопы» и обморожений. Например, в одном из подразделений 1-й танковой дивизии за один день были зафиксированы 20 случаев обморожения — весьма значительная цифра, учитывая, что в подразделении на тот момент было всего 70 человек. Наконец, плохие погодные условия и отсутствие полноценного снабжения самым отрицательным образом сказывались на личной гигиене. Почти у всех были вши, а из 16-й танковой дивизии докладывали, что 50–60 % ее личного состава страдает от чесотки.
Между 1 и 20 февраля дивизии 1-й танковой армии получили пополнение из 8505 человек, почти в два раза больше понесенных потерь. Однако не следует забывать, что в потери включались лишь те солдаты, которые были убиты, ранены или пропали без вести в ходе боевых действий. Солдаты, выбывшие по причине истощения сил, обморожений, болезней, травм и других небоевых причин, не включались в это число. Таким образом, вполне возможно, что дивизии 1-й танковой армии к концу операции по освобождению группы Штеммермана имели гораздо более скромные силы по сравнению с началом операции, тем более что, по всей видимости, дивизии III танкового корпуса получили относительно меньшие пополнения.
Сложнее точно указать потери, понесенные VII армейским корпусом за время оборонительных боев 26–31 января. Оценку сверху дает тот факт, что 34-я и 198-я дивизии потеряли 692 человека убитыми, 1907 ранеными и 316 пропавшими без вести за весь январь. Поскольку обе дивизии принимали участие в боях большую часть месяца, естественно предположить, что в оборонительных боях в период советского наступления было потеряно около 1000 человек, из которых большинство составляли раненые. Потери немцев в танках в этот промежуток времени должны были быть очень незначительными, потому что в боях участвовало небольшое количество штурмовых орудий и ни одного танка. Таким образом, потери 1-й танковой армии в боях, не относящихся к действиям против внешнего фронта окружения под Корсунем, можно оценить приблизительно в 4000–4500 человек, около двух третей из которых было ранено, и примерно в 160 танков и штурмовых орудий, потерянных безвозвратно.
Таблица 6
ПОТЕРИ 1-й ТАНКОВОЙ АРМИИ И 8-й АРМИИ СОГЛАСНО НЕМЕЦКИМ ДЕСЯТИДНЕВНЫМ ОТЧЕТАМ
Примечание: Десятидневные отчеты иногда страдали запаздыванием. В данном случае мы сравнили потери 1-й танковой армии с данными источников, по которым составлялась таблица 1. Общие потери за период 1 января — 20 февраля различались не более чем на 3 %, но, по-видимому, часть потерь оказалась перенесена с периода 21–31 января на период 1—10 февраля в связи с задержкой донесений. Весьма высокая цифра потерь 1-я танковой армии между 21 и 29 февраля, скорее всего, обусловлена предварительными отчетами по потерям, понесенным группой Штеммермана.
Если не учитывать части, оказавшиеся в «мешке», потери 8-й армии в феврале были существенно ниже, чем в январе, особенно если сравнивать с потерями, понесенными в боях под Кировоградом. Цифры потерь в боях по освобождению окруженной под Корсунем группировки оценить трудно, главным образом потому, что не так очевидно, какие именно части XXXXVII танкового корпуса принимали в них участие. В этих боях определенно участвовали 3-я, 11-я, 13-я и 14-я танковые дивизии, но нет ясности в том, какие пехотные на правом фланге корпуса следует причислить к задействованным в этой операции. Также не совсем ясно, какие части Кривошеев включил в свои данные по советским потерям, указанным выше. Однако в связи с невысокой интенсивностью боев на правом фланге XXXXVII танкового корпуса влияние этого фактора на точность оценки общих потерь незначительно. Если предположить, что на части, участвовавшие в Корсуньской битве, приходится около половины общих потерь 8-й армии за период с 20 января по 20 февраля, это составит примерно 4500 человек.
Хотя понесенные потери были не слишком высокими, части корпуса были сильно измотаны продолжительными боями в крайне тяжелых погодных условиях. 11-я танковая дивизия, которая вела практически непрерывные боевые действия с начала Курской битвы в июле 1943 года, была настолько обессилена, что было принято решение отправить ее в южную Францию на отдых и доукомплектование. В 13-й танковой дивизии осталось очень мало боеспособных танков, но в остальном ее состояние было неплохим. Напротив, 376-я дивизия посылала жалобы на нехватку индивидуального снаряжения солдат, в том числе палаток, фляг, котелков, ботинок, носков, обмундирования и средств личной гигиены. К тому же часть ее пополнений призывалась в Словении и Хорватии, и эти солдаты, похоже, имели склонность к оставлению передовой без приказа. Среди них имелись даже случаи членовредительства с целью избежать участия в боях.
И все же основной причиной переутомления личного состава частей XXXXVII танкового корпуса были несколько месяцев боев до начала Корсуньской битвы.
К сожалению, установить потери XXXXVII танкового корпуса в танках оказалось гораздо труднее, чем для III танкового корпуса. Ясно одно: число боеспособных танков в XXXXVII танковом корпусе в основном было гораздо ниже. Фактически в течение большей части операции число боеспособных машин было столь мало, что большие боевые потери в танках были просто невозможны. Доступны отчеты по некоторым частям. Например, 1-й батальон «Пантер» 26-го танкового полка потерял десять «Пантер» 28 января, но за все последующее время Корсуньской битвы — только пять танков. Соответственно низкими оказались и потери в личном составе, за февраль составившие всего десять солдат и офицеров.
3-я танковая дивизия имела более высокий уровень потерь бронетехники. Согласно отчету в период Корсуньской битвы дивизия потеряла 26 танков. В значительной мере это произошло из-за нехватки тягачей и эвакуационных машин, из-за чего приходилось бросать и машины с незначительными повреждениями или даже просто завязшие в грязи.