У АРСа мойщик из брандспойта полощет стоящую рядом машину. Он в резиновом плаще с капюшоном, в защитных очках и, само собой, в респираторе: при помывке брызги разлетаются во все стороны – густыми веерами! И в этой радуге брызг, переливающейся, искрящейся на солнце, – и просто грязь, и радиация, и порошок для дезактивации… На кожу и тем более в глаза попадать все это не должно…
Мойщик сильным напором струи полощет машину сверху, снизу, в колесных нишах, струя с силой ударяется о броню, с шуршанием уходит куда-то под дно брони ка, разбиваясь, тысячами осколков-брызг веерами разлетается вокруг и ввысь… АРС рядом урчит, подавая жидкость под напором…
В общем, замечательная штука ПУСО, и ловко так все придумано…
…только ни один наш броник до положенных на этом ПУСО полутора миллирентген в час не отмылся.
НИ ОДИН.
Кроме – обхохочетесь! – одного-единственного: того самого «подбитого», на буксире, 248-го. Из-за которого мы сюда и приперлись. Недаром я этот БРДМ всегда недолюбливал из-за его трехзначного номера – как чужак среди наших 70-х, 80-х, 90-х…
БРДМ 248 отмылся с первого раза.
Но уехать сам он никуда не может.
Остальные БРДМы поехали на второй круг мойки.
И его за собой на поводке потянули, хоть он и чистый.
ПУСО забито машинами! «Час пик» – все из зоны прут… И среди этой массы – зеленые туши броников разбросаны…
Экипажи пока перекуривают в сторонке, у лесопосадки, в «Месте для курения» – вырытой в земле круглой ямы, вокруг нее – свежие сосновые скамейки… Русый молодой парень – мойщик ПУСО – рассказывает:
– Смена у нас по 12 часов – с 8 до 8 вечера, или всю ночь до 8 утра… Ночью полегче – нежарко, и машин меньше, можно придремнуть… И по 0,6 радиков [20] за смену пишут. Если удастся на ПУСО продержаться, дома буду через месяц… Я сам из Симферополя. Из армии полгода как вернулся, три месяца как женился, а тут в чернобыль – пажа-а-алте…
У выезда перед шлагбаумом выстраиваются помытые броники, приговора дозконтроля ждут…
Один за одним разворачиваются опять на помывку…
– Да не переживай ты так! – и парень-мойщик протягивает мне сигарету. Хорошую, с фильтром, импортную…
Поколебавшись, я взял.
– А сколько раз вы на ПУСО моете?
– Три.
– А после?
– На могильник. Сколько ж можно?…
Все машины разведки – на могильник? Ничо себе… «Товарищ капитан, разрешите доложить: экипажи разведки в полном составе в пешем строю в лагерь прибыли»… То-то будет радости после трудового дня… А завтра? Как завтра утром мы на разведку… хм, поедем?…
Конечно, «площадка отстоя техники» при ПУСО, хоть ее все и называют «могильник», на самом деле еще не могильник, а скорее место сортировки перед настоящим могильником: с нее, с этой огороженной забором из колючей проволоки площадки отстоя, кроме пути на настоящий окончательный могильник есть и путь обратно. Надо приехать на другой день с людьми и самим отмыть свою технику. Или просто от времени, при стоянии за счет естественного распада уровень радиации сам собой упадет, и машина «пройдет»… Другое дело, что за это время ее вполне могут разграбить – такой вот совковый вариант «естественного распада»… Да даже за одну ночь запросто, хоть там часовой и стоит… Обчистят, а спросить не с кого. С часовых? Они потом дураками прикинутся: «Не знаю, не видел, не при мне». Кто потом что докажет? Под опись всего имущества броник сдавать? И не примут, и времени не хватит… А крайние – в любом случае мы… Нет, на могильнике, пусть даже и временном, нашим БРДМам радиационно-химической разведки делать нечего.
Отбросив окурок, иду к лейтенанту – старшему дозпоста на выезде из ПУСО. Договариваться.
Он курит. Закуриваю за компанию… Слово за слово… Он тоже «партизан», тоже гражданский химик, только из Днепра (Днепропетровска), а я там как раз недавно на конференции был… В общем, объясняю ему ситуацию с брониками и разведкой. Ответ его простой:
– Вам завтра на разведку не на чем ехать будет, а меня уже сегодня из-за вас начальство вздрючит.
– Да за что?! Выпуаи Нас, мы ж три раза мылись уже, и все… На нас же только на несколько десятых миллирентгена больше! Какая разница – полтора или 1,6? 1,7?
– На одном 1,9…
– Да это все равно чепуха! И кто узнает?
– Следующее же ПУСО, в Дитятках на выезде из зоны, и узнает: на вас больше того уровня, что я вам в путевых листках напишу. И меня – «иди сюда»!
– Нас на ПУСО «Дитятки» не останавливают, ты что, не знаешь? Оно гражданское, там военных вообще не останавливают…
– А если?…
– Да нет. – Не, а если?
– Ну… Короче, мы на него не попадем…
– Как?
– Ну, не будь маленьким… Объедем как-нибудь.
– Как?
– Да по лесу… Но слушай, это уже наши проблемы.
– А если вас за жопу возьмут?… Слу-у-ушай, ты погоди, – его интонация меняется, и я обнадеживаюсь: «Молодец, свой человек – что-то все-таки придумал!» – Ты погоди: вот мойка горячей водой будет работать, мы тогда вас в два счета отмоем!
– Так давай!! Когда?!
– Завтра часов с 11.
– Спасибо вам в шляпу, – я разозлился, – «завтра с 11»! Завтра в 11 мы на разведке будем!
Последний раз взываю к его разуму:
– Мы ж 25-я бригада, ты знаешь – наш лагерь всего 5 км от зоны, мы дальше никуда не ездим! Ну куда мы эти ноль целых хрен десятых миллирентгена можем развезти?
Коллега остался нем.
Но ничего, у нас есть запасные варианты…
– Ладно, – говорю. – Пиши нам тогда в путевках, что вы там на нас намеряли, и пиши «Выпущены на Чернобыль». Мы обратно в Чернобыль машины отгоним.
– Так я вам и поверил! «Отгоните в Чернобыль»! Чуть за шлагбаум – и колонной налево – фью-ить! – из зоны… – И он крепче сжимает в руке невзрачные серенькие, с фиолетовыми печатями, бумажки – путевки наших броников. Грамотный…
Путевка, путевой лист – это документ на право передвижения государственной (в данном случае еще и военной) машины вне части в указанное в путевке время. Смыться с ПУСО, уехать без путевки нельзя: если ВАИ (военная автоинспекция) задержит без нее, будет ой-ой-ой… И, кроме того, ПУСО наверняка передаст путевки куда надо, и начнется большая разборка, кто это и почему с ПУСО сбегает на грязных машинах… Вселенский скандал гарантирован, причем с участием ВАИ, военной прокуратуры и, скорей всего, еще и Особого отдела; сам наш батальон, наша бригада могли б еще напрямую с ПУСО договориться… А если это к тому ж попадет под очередную «кампанию по борьбе с незаконными выездами из зоны»! Тогда мне вообще небо с овчинку сделают! Причем очень надолго, а то и вообще «на всю оставшуюся жизнь»…
Эх, если б только эти серенькие листочки были сейчас в руках у меня!… Не зря путевки забирают у водителей, как только машина после первой помывки не прошла дозконтроль… Коллега-лейтенант крепко их в руке держит… Ученый попался!
Ладно.
Мда, так далеко в наших интимных отношениях с ПУСО мы еще не заходили…
…Тут надо отметить, что пока нас на ПУСО мыли, я не только курил и грусти предавался, но и между прочим по всей его территории прогулялся, просто так, из чистой любознательности…
Испускаю горький вздох.
– Ну давай, – говорю, – работник такой хороший, пиши нам тогда на могильник…
– Мыться надо регулярно… – назидательно говорит «коллега».
И выводит нам в путёвках: «Уровень радиации после 3-й обработки… (ВО ВСЕХ ПУТЕВКАХ! – ни одна из наших машин до 1,5 миллирентгена в час – максимально допустимого уровня, с которым это ПУСО выпускает, так и не отмылась…) поставлена на площадку отстоя техники. Начальник доз. поста ПУСО «Рудня Вересня» л-т подпись-фамилия…»
Пиши-пиши…
А рядом, за горизонтальной жердиной-шлагбаумом, перегораживающей выезд, несутся по шоссе машины! Эх! – из зоны…
А нам теперь спешить некуда. Момент торжественный и скорбный – «на могильник»… Изображаю на лице подобающую случаю печаль и «склонение перед неодолимыми силами природы» (как то: ПУСО…) – и из рук «начальника доз. поста ПУСО «Рудня Вересня» – пачка наших путевок…
…переходит в мои руки.
И ничего не происходит.
Просто путевки теперь – в моих руках.
Не торопясь, иду вдоль нашей бронированной колонны – «зараженной радиацией выше допустимого уровня»! – и раздаю водителям путевки. Негромко бросаю пару коротких фраз каждому.
Водилы и командиры экипажей кивают в ответ. В их глазах, уже было потухших от этой тягомотины на ПУСО, загорается интерес. К жизни и к тому, чем все это может закончиться: вообще – и для меня, командира колонны, в частности…
Я возвращаюсь, залезаю в головной броник:
– ПА-А-А МАШИНА-А-АМ!
Колонна БРДМов трогается и, дисциплинированно отвернув от шлагбаума, на бодрой скорости плотным строем движется к могильнику – «площадке отстоя техники», отгороженной колючей проволокой, с прохаживающимся внутри часовым: карабин на ремне, над плечом торчит вверх примкнутый штык, все как положено…
