— В наших ротах только по 50–60 парашютистов, господин капитан, — говорит Хепке.
— Я прошу от вас двоих тридцать человек, — решает фон дер Гейдте. — Это будет ударная группа. Я дам вам небольшой резерв из штабной роты батальона и обоз.
Капитан Кнохе настроен довольно оптимистично:
— Тогда все должно пройти хорошо. Мы покажем русским, как умеют сражаться немецкие парашютисты, господин капитан!
Хепке выбирает взвод Абратиса, Кнохе — взвод Крюгера.
Однако командир 2-й роты не удовлетворен выбором. Он находит, что Крюгер ведет себя немного необычно. У него какое-то предчувствие.
— Я назначаю взвод Энке, — говорит он, — в конце концов лейтенанту.
— Но в нем еще меньше людей, чем в моем, господин капитан!
Я попрошу обер-лейтенанта Хепке пополнить состав несколькими парашютистами из его 1-й роты.
Оба ротных командира батальона фон дер Гейдте составляют план операции по захвату русской высоты. Более опытный Кнохе уточняет задание каждого:
Два наших взвода атакуют вечером, когда неприятель менее осторожен, чем в другое время. Действуем с двух сторон сразу, чтобы отрезать выступ от остального расположения русских. Важно полностью окружить противника, прежде чем его уничтожить. Это довольно простой маневр.
— Конечно, — отвечает ему Хепке. — Но ночью надо будет следить за тем, чтобы обе наши группы не перестреляли друг друга в момент соединения.
— При луне все видно довольно ясно, не ошибемся, — отвечает Кнохе.
Взводы Абратиса и Энке возвращаются на исходные позиции. Окружение произошло, как было намечено. Русских застали врасплох, они начали стрелять во всех направлениях, пораженные тем, как немецкие солдаты появились внезапно у них за спиной.
Некоторые русские солдаты сдаются, не оказав сопротивления. Те, кто отражают нападение, не могут отличить своих от врагов и попадают друг в друга. Захватив русские позиции, парашютисты обнаружили там тела русских, погибших не от их руки.
Лейтенант Абратис и его взвод из 1 — й роты заканчивают зачистку позиции, в то время как его товарищ Энке возвращается к капитану Кнохе, чтобы образовать новую линию защиты перед старой позицией 2-й роты.
Как только его ротный вернулся, Кнохе лично проходит вперед и отмечает новые боевые позиции для своих парашютистов.
На рассвете русские яростно реагируют на потерю выступа. Вступает в действие автоматическое оружие и минометы. Мины густо падают на позиции 2-й роты 3-го полка. Капитан Кнохе перепрыгивает из одной ямы в другую, подбадривает своих солдат. Офицер ошеломленно обнаруживает, что они просто соседствовали с вражескими солдатами, которые теперь погибли от немецкой или своей пули. Он запрыгивает от бомбы в одну воронку и чувствует, что под его ногами что-то шевелится: это раненый русский солдат, сидящий на разорванных телах двух своих товарищей.
Солдат стонет, но Кнохе ни на мгновение не может заняться им. Он сейчас здесь один и слышит подозрительный шум в нескольких метрах от себя. Кнохе рискует выглянуть и видит советских солдат, которые тащат ящики и какой-то бесформенный пакет. Офицер думает, что противнику удалось прорваться в расположение его роты. И вдруг он слышит немецкую речь.
Он узнает голос одного из своих людей, унтер-офицера Берндта. Тот ранен, и двое русских солдат переносят его в одеяле. Другие сопровождают его сзади и спереди и тащат ящики с боеприпасами. Кнохе вылезает из воронки и направляется к Берндту.
— Что происходит? — спрашивает он.
— Все хорошо, — отвечает унтер-офицер.
— Что с вами случилось?
— Это целая история. Вы знаете, что взвод лейтенанта Крюгера должен был снабжать боеприпасами оба взвода, атакующих выступ. Но у нас очень мало людей. Я предложил использовать русских пленных для этих работ.
Хорошая мысль, Берндт.
Но меня ранило в ногу осколком. Русские могли этим воспользоваться, чтобы меня прикончить и убежать к своим с ящиками боеприпасов. Но нет — они перевязали меня и перенесли в одеяле. Я указывал им дорогу, чтобы добраться до взводов Абратиса и Энке.
Взвод Энке со мной, Берндт. Все хорошо. Выступ теперь наш. И благодаря вашим русским У нас есть боеприпасы.
Да уж можно сказать, что они не подвели, господин капитан.
— И проявили смелость, — заключил капитан Кнохе.
Командир 2-й роты 3-го полка продолжает обход своих новых опорных точек. При входе в бывшее русское укрытие он встречает фельдфебеля из 1-й роты. Тот указывает цель пулеметчику. Офицер проверяет, все ли идет хорошо, когда появляется лейтенант Энке.
— Вот где будет новая главная линия боя, — говорит им Кнохе. — Надо как можно скорее установить посты наблюдения и стрельбы. А также несколько укрытий в случае артобстрела или авиационных бомбардировок.
К маленькой группе подходит еще один офицер. Это лейтенант Крюгер.
— Что вы здесь делаете? — спрашивает его начальник. — Ваше дело было только обеспечить боеприпасами наши штурмовые части.
— Я смотрел, где мои люди, которые участвовали в деле, господин капитан. Все прошло хорошо.
— Говорят, что среди наших есть раненые и даже убитые. Я думаю, что лейтенанту Энке не хватает опыта и что он пожертвовал несколькими нашими ребятами…
— Это абсолютно неверно, Крюгер. Кто вам это сказал?
— Раненый, которого принесли на наши позиции.
— Он, наверное, тронулся. Рассказывает черт знает что, а вы ему верите.
Кнохе знает, что Крюгер очень заботится о жизни своих людей, и он понимает его реакцию. Но не может ее допустить.
— Возвращайтесь на свой боевой пост, — говорит он ему сухо.
— Я хотел бы сам проверить, что все хорошо, господин капитан.
— Поверьте мне и возвращайтесь в ваш взвод. Немедленно. Это приказ.
Офицер возвращается к позициям, на которых находятся еще его люди, немного позади новой главной линии боя.
Капитан Кнохе возвращается на командный пункт своей роты 3-го полка только на следующее утро.
— Где лейтенант Крюгер? — спрашивает он.
— Мы не видели его, господин капитан.
— Он ушел от меня только несколько часов назад.
На рассвете парашютисты найдут его труп. Осколок снаряда попал ему прямо в голову, когда он возвращался на свой пост. Несчастье никогда не приходит одно — лейтенант Энке был убит в ту же ночь.
2-я рота Кнохе заплатила свою тяжелую дань.
Главный пункт советской обороны — это «осиное гнездо», хорошо оснащенное подземными укрытиями и глубокими траншеями.
Четыре десятка русских дезертируют и укрываются на немецких линиях. Они совсем оголодали.
Утром русские атакуют после артподготовки с использованием тяжелых орудий и минометов и при активной поддержке с воздуха истребителей — бомбардировщиков.
Парашютисты сопротивляются атаке. Одна из рот, принимающая на себя основной удар, — 3-я рота батальона фон дер Гейдте, которой командует Штрехлер-Поль.
В тот тяжелый день 11 ноября особенно отличаются унтер-офицеры Шольц и Куленкамп. 14 ноября немцы атакуют «осиное гнездо», и им удается взять укрепления штурмом. Но русские контратакуют и выбивают их оттуда.
Операция проводится силами 1-го батальона 1 — го пехотного полка вермахта, 1-й ротой парашютного саперного батальона и 1-го батальона 474-го пехотного полка. Полковник Гейдрих руководит операцией, и ударные части формируются из пехотинцев, усиленных небольшими, но очень эффективными группами стрелков-парашютистов 3-го полка.
Унтер-офицер Бруно Зассен, 23-летний фриз, молодой ветеринар, добровольно пришедший служить парашютистом, ведет одну из ударных групп 10-й роты 3-го полка. Этот унтер-офицер получил ранение во время Критской кампании и неделю был в плену у англичан. Прибыв в Россию, он сражается в рядах батальона Хайльмана.
Зассен и солдаты его боевой группы заняли позиции напротив противотанкового заграждения русских, сооруженного из стволов деревьев. Практически каждый день русские выходят из плацдарма на Выборгской и атакуют парашютистов. Некоторые траншеи подходят так близко друг к другу, что противников разделяют каких-нибудь 20 метров, и военные действия на Ленинградском фронте проходят, как во время Первой мировой войны.
10-я рота получила приказ стоять на своих позициях «до последнего солдата». Больше тридцати дней и тридцати ночей два пулемета группы Зассена сдерживают непрерывные атаки Красной Армии.
Противники парашютистов 3-го полка прекрасно умеют пользоваться туманом, чтобы пробраться внутрь позиций батальона Хайльмана.
15 ноября небольшой группе советских солдат удается занять противотанковый ров. Эти смельчаки оказываются в четырех метрах от немецкого аванпоста унтер-офицера Зассена!
— За мной! — приказывает унтер-офицер нескольким парашютистам.
