В молодости я не мог представить себе восстание арабского населения — интифаду отчаяния — и ее жестокое подавление, страшный террор и страшный антитеррор. Самое главное, я не осознавал в то время, сколь сильна сионистская концепция «Эрец Исраэль» и сколь хрупка в сравнении с ней складывающаяся израильская повседневность. Долгое время мне не удавалось переварить то простое обстоятельство, что вынужденное расставание с территориями «страны праотцев» в 1948 году было лишь временным. В то время я еще не был историком, тем более — специалистом по культурно-политическим идеологиям, и не принимал во внимание роль и значение современных мифологических концепций о территории, тем более возникающих от опьянения военной мощью и замешанных на национализированной религии.
2. Права на «землю праотцев»
В 2008 году я опубликовал на иврите книгу «Кто и как изобрел еврейский народ». Целью этой теоретической работы было опровержение исторического метамифа о существовании единого скитающегося еврейского народа-изгнанника. Эту книгу перевели на двадцать языков; на нее отреагировали многие сионистские критики. В частности, в своем отзыве на мою работу британский историк Саймон Шама (Schama) писал, что ей «не удалось разорвать памятную связь между землей предков и еврейской традицией»[39]. Признаюсь, поначалу эта сентенция меня удивила: при чем тут «земля предков»? Однако, когда и другие довольно многочисленные статьи начали повторять, что, по сути дела, я намеревался оспорить право евреев на их древнюю родину, я осознал, что реакция Шамы была характерным и существенным выпадом против моего исследования.
В ходе работы над книгой мне и в голову не приходило, что в начале XXI века найдется так много критиков, оправдывающих сионистскую колонизацию и создание государства Израиль ссылками на «землю праотцев», «исторические права» или «двухтысячелетние национальные мечты». Я полагал, что основные серьезные аргументы, объясняющие и оправдывающие существование нынешнего Израиля, будут опираться на трагический процесс, начавшийся в конце XIX века, в ходе которого Европа исторгла из себя своих евреев, а Соединенные Штаты закрыли перед ними на определенном этапе свои границы[40]. Я начал осознавать, что в некоторых отношениях моя предыдущая книга оказалась неполной и недостаточно сбалансированной. Нынешняя работа, нашедшая путь к читателю, станет, хочу надеяться, скромным дополнением к предыдущей, уточнив то, чего в ней не хватает.
Прежде всего я обязан подчеркнуть: моя предыдущая работа вообще не обсуждает связь между человеческими коллективами и территориями, равно как и права коллективов на территории, хотя некоторые ее главы косвенно касались этих тем. Я написал «Кто и как изобрел еврейский народ» в основном для того, чтобы на базе исторических и историографических материалов оспорить «органический», этноцентрический и антиисторический подходы к определению еврейства и еврейской идентичности в прошлом и настоящем. Почти все хорошо знают, что евреи не являются «чистой расой», однако слишком многие, в основном юдофобы и сионисты, все еще придерживаются ошибочной и сбивающей с толку концепции, утверждающей, что большинство евреев принадлежат к древнему народу-расе, к вечному «этносу», долго пребывавшему среди других народов, но в критический момент, когда последние от него отреклись, ступивший на путь возвращения в «землю праотцев».
Несомненно, после сотен лет самоидентификации в качестве «избранного народа» (самоидентификации, укреплявшей и поддерживавшей еврейскую волю к выживанию, несмотря на преследования и унижения), после почти двадцативекового периода, в ходе которого христианская цивилизация упорно настаивала на том, что евреи — прямые потомки убийц Сына Божьего, прибывшие из Иерусалима, самое главное, после того как традиционную вражду «отточил» новый антисемитизм, определивший евреев как представителей чужой, оскверняющей расы, было непросто преодолеть «этнический карантин», которому подвергла евреев европейская культура[41].
Невзирая на это, я решил вернуться к центральному тезису своего предыдущего исследования: человеческий коллектив пестрого происхождения, не объединенный никакими секулярными культурными практиками (и сегодня единственным способом вхождения в еврейский коллектив даже самого заядлого атеиста является присоединение к иудейской религии, а не приобщение к языку или общей повседневной культуре), не может считаться в рамках каких бы то ни было общепринятых стандартов народом или «этнической группой» (этот последний термин приобрел популярность после того, как предшествовавший ему термин — «раса» — буквально рассыпался во второй половине прошлого столетия).
В то время как использование таких терминов, как «французский народ», «американский народ», «вьетнамский народ» и даже «израильский народ», является логичным и уместным, было бы странным присоединить к этому перечню «еврейский народ», так же как было бы некорректно говорить о «буддистском народе», «евангелистском народе» или «бахайском народе». Общность судеб приверженцев определенной конфессии, с необходимостью включающая ограниченную солидарность, не превращает их в единую народность или в солидарную нацию. Хотя жизнь человеческого общества и представляет собой сложнейший калейдоскоп переплетенных явлений и впечатлений, восстающих против любой попытки связать их математическими формулами, мы обязаны сделать все возможное для того, чтобы наши терминологические механизмы были четкими и аккуратными: с началом современной истории с каждым народом следует связывать объединяющую его народную культуру (простирающуюся от разговорного языка до кухни и музыки), но евреи, со всей их специфичностью, на протяжении своей долгой истории вплоть до сегодняшнего дня располагали «всего лишь» многогранной религиозной культурой (простиравшейся от неразговорного священного языка до всевозможных культов и церемоний).
Тем не менее мои многочисленные критики, в большинстве своем отнюдь не случайно — завзятые атеисты, продолжали настаивать на том, что историческое еврейство и его современные потомки являются народом, увы, уже не избранным, однако, вне всякого сомнения, исключительным и особенным, ни в коем случае не подлежащим сравнению с другими народами. Поэтому им — критикам — и было так важно насадить среди широкой публики мифологическую картину народного изгнания, будто бы происшедшего в I веке новой эры, сознательно игнорируя то обстоятельство, что образованной элите прекрасно известен его — изгнания — вымышленный характер; не случайно не существует ни единого исследования, ни единой научной книги, описывающей пресловутое насильственное изгнание «еврейского народа»[42].
Овладев эффективной, присущей Новому времени технологией сохранения и распространения исторических мифов, авторы мифа о вечном существовании и изгнании «еврейского народа» встали перед необходимостью: а) начисто стереть из памяти то обстоятельство, что иудаизм на протяжении целой эпохи, с II века до н. э. по VIII век н. э., был динамичной религией, активно привлекавшей прозелитов; б) проигнорировать целый ряд исповедовавших иудаизм государств, появлявшихся и какое-то время процветавших в разных географических регионах[43]; в) полностью исключить — одновременно из рассмотрения и из коллективной памяти — огромные массы людей, перешедших в иудаизм (прежде всего в этих государствах) и ставших фундаментом большинства иудейских общин мира; г) замаскировать «наивные» рассуждения на эти темы основоположников сионизма (прежде всего — основателя государства Израиль Давида Бен-Гуриона[44]), прекрасно знавших, что изгнание еврейского народа — исторический миф, и оттого считавших большинство палестинских феллахов этническими потомками древних евреев.
С теми же этноцентристскими целями наиболее отчаявшиеся и опасные среди моих оппонентов стали искать доказательства генетической общности всех евреев мира, «биологической печати», отделяющей их от человеческих коллективов, среди которых они жили и живут. Псевдоученые начали собирать, увы, с отталкивающей небрежностью, обрывки данных, которые должны обосновать изначальное предположение о существовании древней еврейской расы. После того как «научный антисемитизм» провалил внушающую ужас попытку обнаружить «еврейскую специфичность» в составе крови или чертах лица, возникла новая извращенная национальная мечта: доказать, что еврейская ДНК содержит ясные признаки имеющего общее происхождение единого «этноса», вышедшего из Эрец Исраэль и распространившегося по всему свету.
Основная, хотя ни в коем случае не единственная, причина столь удивительного упрямства, причина, ставшая мне лишь отчасти ясной в ходе работы над предыдущей книгой, на самом деле проста: каждый народ, согласно неписаному консенсусу, общему для большинства просвещенных политических концепций, обладает коллективным правом на владение определенной территорией, территорией, на которой он живет и которая его кормит. С другой стороны, религиозный коллектив как таковой, члены которого имеют различное происхождение и вдобавок разбросаны по разным странам и континентам, правом ни на какую конкретную территорию не обладает.
