случае против этой версии возражений гораздо меньше, чем против других. Более того, нашлось одно интересное подтверждение в скандинавских странах. Они часто и упорно Новгород именуют «Хольмгард», что означает «город на острове». Но ведь Новгород-то расположен на берегу реки! А вот Городище находилось как раз на острове! Не перешло ли в сагах древнее название «город на острове» на вновь отстроенный Новгород, по мере того как Городище превращалось в княжескую резиденцию? Тоже может быть.
Но зачем нужно было рядом со старой крепостью строить новую? Зачем тратить на это огромные силы и средства? Пытаясь ответить на этот вопрос, мы сталкиваемся с интереснейшим и еще не до конца понятным феноменом русской средневековой жизни. Оказывается, подобные случаи переноса городов в ту эпоху были далеко не единичными исключениями. Такие же пары городов («старый город» — «новый город») найдены археологами в районе Смоленска, Переяславля и других городов.
Как правило, новый укрепленный центр возникал совсем недалеко от старого. В этом просматривается большая жизненная целесообразность: между центрами сразу возникали оживленные хозяйственные связи, что помогало новому центру. Горожанин мог утром направиться из одного старого города в новый (и наоборот) продать или купить товар, сделать иные дела и еще засветло вернуться домой.
Но коренная причина появления таких городов-братьев, видимо, кроется в борьбе отмиравшего племенного начала и народившейся феодальной, чаще всего княжеской, власти. Их противоборство и вело к тому, что рядом со «старыми» племенными центрами — их иногда называют «протогородами», предшественниками феодальных городов, — возникали, росли, крепли и в конце концов даже заглушали прежние центры новые, уже феодальные города. Будущее было за ними.
Как бы то ни было, Новгород родился и пошел в рост. Первые полтора-два столетия он оставался еще небольшим, целиком поставленным из дерева городком. В середине X века его замостили. Деревья для древнейшей из найденных деревянных мостовых срублены в 953 году.
Новгород обосновался сразу на обоих берегах Волхова. Это редкий для средневековья случай — обычно град строился на одном, высоком, берегу. Три поселка стали потом, после слияния в одно целое, именоваться концами. На Торговой стороне рос и строился Славенский конец. На Софийской стороне множились избы в Неревском и Людине концах. Здесь же высились и деревянные стены первого новгородского детинца. Еще одно небольшое укрепление — княжеский двор — появилось на Торговой стороне, недалеко от сохранившегося доныне Никольского собора.
В XI веке появились в городе первые каменные сооружения. Сначала это были храмы, и лишь позднее начали постепенно одеваться в камень городские укрепления. Артели мастеров каменного дела непрерывно вели свою многотрудную работу — заканчивали одно сооружение и сразу начинали следующее. Одна за другой возносились над городом главы церквей, издалека видимые, все время напоминавшие средневековому человеку о боге.
Каменные утесы храмов прочно стояли среди сотен и тысяч низких деревянных строений. В отличие от южностепных русских сел и городов, где главным видом жилища в древнюю пору были вросшие в землю полуземлянки, Новгород был уставлен добротными и разнообразными срубными строениями. Причиной такого различия служило, во-первых, обилие строительного леса. А во-вторых, зарываться в землю в этих северных краях не позволяли близко подходившие к поверхности грунтовые воды, чего не встречалось на сухом степном юге.
Избы были намного просторнее полуземлянок — четыре метра на пять, часто и пять на шесть. Попадались и вовсе огромные хоромины — восемь метров в длину и семь в ширину! А один из срубов, найденных археологами, сложен из цельных бревен четырнадцатиметровой длины! Деревья для таких домов выискивались в ближних и дальних лесах и большими крестьянскими трудами свозились в город, на место постройки.
Возводили сруб, предварительно укрепив место постройки вымосткой, для чего тщательно уплотняли землю тяжелыми трамбовками. Основной способ соединения бревен сруба назывался «в обло». Он и сейчас встречается в старых постройках — удачным оказалось это народное изобретение.
Сырая почва заставляла устраивать в доме деревянные полы. Здесь нельзя было, как на юге, обойтись утрамбовкой глинистого грунта внутри помещения. Полы составлялись из толстых тесаных плах, которые укладывались на поперечные бревна. Пространство между полом и землей способствовало сохранению тепла. Кроме того, этот подпол стали использовать для хранения вещей и припасов. Потом стали пол поднимать еще выше от земли, закреплять поперечные бревна, на котором лежали плахи на пятом, шестом, а то и десятом венце сруба. Подпольное помещение получалось сравнительно высоким и вместительным. Это было очень удобно в хозяйстве. Теперь, например, зимой, не приходилось выходить на холод, бежать в амбар или клеть за какими-то припасами. Кроме того, это большое помещение, его стали звать «подклеть», защищало жилую часть от земляной сырости и холода. А чтобы еще лучше защититься от северных неудобств, снаружи вокруг сруба устраивалась завалина. В полуметре от избы по периметру укладывались бревна. Пространство между ними и стенами засыпалось глинистой землей и уплотнялось. Дождевая вода стекала по таким завалинам в сторону от жилища.
В северной стороне зимой никак не обойтись без обогрева. Поэтому в каждой избе была печь. Она и согревала дом, на ней и пищу готовили. А если хозяин владел ремеслом, для которого нужен огненный жар, то печь и ремеслу служила — плавили в ней легкий металл, размягчали стекло, лили воск, обжигали глиняную посуду. Поэтому печи по устройству бывали разные; каждый делал такую, какая ему нужна.
Труб над печами тогда еще не ставили, топили по-черному. Дым поднимался вверх, отдавал тепло стенам и выходил наружу через дымовое отверстие в крыше и маленькие оконца в верхних венцах сруба. Натопив избу и дождавшись, пока выйдет последний дым, окошки и отверстие в крыше закрывали.
Дым слыл большим неудобством зимней жизни. «Горести дымной не терпев, тепла не видати!» — восклицал один древний автор. Чтоб уменьшить эту напасть, новгородцы стали строить избы повыше — три-четыре метра от пола до крыши. Дым в таких строениях поднимался высоко вверх, а внизу воздух оставался почти чистым. К ночи верхняя часть избы, где располагались полати, хорошо прогревалась. Тогда прекращали топить, дым выходил — на теплых полатях укладывались спать. А днем жизнь шла внизу, куда все время поступал свежий воздух с улицы.
Здесь внизу шла постоянная трудовая жизнь. Женщины работали по дому, ткали, шили, готовили еду. Дети помогали взрослым. Мужчины-хозяева делали всякий свою работу — кто торговые дела готовил, кто ремесленным трудом занимался — мастерская чаще всего располагалась здесь же, в жилище.
Мастеров в городе жило очень много. Ремесло новгородское отличалось разнообразием,
