императору Гао-цзу приходилось регулярно откупаться. Правителю Серединного государства было несообразно выплачивать дань соседям-варварам – это нарушало китайский порядок мироздания. Поэтому императоры использовали стандартную уловку – варвары формально признавали себя вассалами императора, а император регулярно отправлял им дары. Не оговоренную дань, а именно дары, посланные по доброй воле, хотя на самом деле это, конечно же, была дань. По мере того, как росло благосостояние Танской империи, возрастали и аппетиты тюркютов, да и вообще они всегда были не прочь лишний раз вторгнуться в пределы империи, чтобы пограбить ее население. Было ясно, что мирное сосуществование со столь воинственным соседом невозможно, но каганат был очень сильным противником, обладавшим огромным конным войском. «Выросшие на конях» кочевники были превосходными наездниками и столь же превосходными стрелками (в наше время благодаря многочисленным спортивным клубам любой желающий может испробовать себя в стрельбе из лука на полном скаку для того, чтобы понять, насколько это трудно).
Сразу же после прихода к власти император Тай-цзун начал переобучать свое войско, делая акцент на эффективной борьбе с конницей. Помимо этого, была увеличена численность императорской армии, но этого все равно было недостаточно для того, чтобы испытывать полную уверенность в победе. А без уверенности не стоило и начинать, поскольку можно было лишиться всего, что имел. Тай-цзун нашел идеальное решение сложной проблемы. В 629 году император, через своих агентов, спровоцировал на восстание уйгуров, карлуков и басмылов [50], среди которых преобладали сепаратистские тенденции, дождался, пока восстание заполыхает в полную силу, и нанес по каганату удар шестью армиями под командованием лучших своих военачальников. За год с каганатом было покончено. Его территория вошла в состав империи в виде двух новых губернаторств – Динсян и Юньчжун, которые управлялись имперскими наместниками, но при этом тюркютская знать, выразившая лояльность императору, сохранила свое влияние. Впоследствии тюркюты будут создавать крупные проблемы императорской власти, а в 682 году каганат ненадолго возродится, но в правление Тай-цзуна на присоединённых землях царило относительное спокойствие. Именно что не полное, а относительное, но подавлять небольшие восстания тюркотов было гораздо проще, чем противостоять натиску сильного каганата.
Одни территории вошли в состав империи, а другие попали в зависимость от нее. Влияние Танской империи на западе распространялось до территорий современных Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, а на севере – до южной части Восточной Сибири. Важным «бонусом» стал контроль над всей восточной частью Великого шелкового пути, тянувшегося от Сианя до Средиземноморья. По этому, самому известному в мире торговому пути, на Запад везли не только шелк, но и специи, и много других товаров. Вместе с товарами перенимались и культурные достижения, наиболее важными из которых стали Четыре великих изобретения [51].
Если с каганатом всё сложилось удачно, то с корейским государством Когурё, о которое в свое время обломал зубы суйский тигр, Тай-цзуну справиться не удалось, несмотря на то что на первый взгляд Когурё казалось слабее каганата. При Гао-цзу правители Когурё считались вассалами императора. Вассалитет был, по сути, номинальным, но это устраивало обе стороны – император имел положенное уважение, а корейские правители обладали полной свободой действий. Однако в октябре 642 года военачальник Ён Кэсомун совершил в Когурё переворот в традиционном стиле – сверг правителя Енрю, посадил на престол его племянника и вошел в историю государством от его имени. Император Тай-цзун получил хороший повод для вторжения в Когурё – защита прав своего свергнутого вассала, да и момент казался удобным, поскольку в самом начале любая власть бывает не очень-то крепкой. Однако Ён Кэсомун оказался для Тай-цзуна достойным противником, в равной степени обладавшим талантами военачальника и правителя. Придя к власти, Ён Кэсомун приказал казнить свергнутого правителя Енрю и около двухсот высших сановников, которые не поспешили с изъявлением лояльности. Таким образом, вся потенциальная оппозиция была сразу же ликвидирована Ёном, а жестокость, с которой это было сделано, показала подданным, что с новым правителем шутки плохи. Короче говоря, у Тай-цзуна не было возможности ослабить Когурё изнутри по примеру Восточного тюркского каганата.
На подготовку похода против Когурё у Тай-цзуна ушло более двух лет – этот правитель никогда не проявлял поспешности, но при этом медлительность тоже не была ему свойственна. На Корейском полуострове кроме Когурё в то время существовало еще два государства – Пэкчэ и Силла, которые жили друг с другом, словно три тигра на одной горе [52].
В апреле 645 года на территорию Когурё вторглась танская армия численностью около ста тысяч воинов. Костяк этой армии составляла десятитысячная тяжелая кавалерия, которой командовал сам император. Начало похода было удачным, но танская армия застряла у северной когурёсской крепости Анси, которая считалась неприступной. В октябре недостаток продовольствия вынудил императорскую армию повернуть назад. Отступление было тяжелым, много танских воинов погибло от голода и болезней. Главной военной добычей этого похода стали семьдесят тысяч когурёсцев, переселенных на танские земли. Император Тай-цзун не отказался от намерения покорить Когурё, он вообще был не из тех, кто бросает начатое на середине. Новый поход, в котором должно было принять участие триста тысяч воинов, был запланирован на 649 год, а до того танцы беспокоили соседей частыми локальными вторжениями, действуя по принципу «десять тысяч комариных укусов смертельны для тигра». Однако новый поход не состоялся по причине смерти императора. Покончить с Когурё удалось только в 668 году, в правление сына Тай-цзуна императора Гао-цзуна. Когурёсские земли, лежащие к северу от реки Тэдонган [53], отошли к империи Тан, а те, что были южнее, – к государству Силла.
Поход на Когурё стал единственным неудачным проектом императора Тай-цзуна, все остальные начинания этого деятельного правителя были претворены в жизнь.
Широко известно предание о том, как в начале своего правления император Тай-цзун призвал к себе сановников и спросил у них о том, как можно привести государство к благоденствию. Попросив время на размышление, сановники представили императору следующую стратегию: сокращение расходов двора, уменьшение налогового бремени, честное чиновничество и удовлетворение потребностей подданных в еде, одежде и прочем необходимом. Похожие истории рассказывают о многих китайских императорах, ведь конфуцианская традиция предписывает править, опираясь на советы мудрецов, и любой император, желавший оставить о себе у потомков хорошее впечатление (а кто этого не хочет?), начинал правление с чего-то подобного. Интерес представляет вывод, который сделал Тай-цзун, выслушав советы сановников. «Император зависит от государства, государство зависит от народа и народ составляет основу всего, – сказал Тай-цзун. – Грабить народ ради того, чтобы накормить императора, – всё равно что питаться своим собственным мясом: наешься, но пользы в этом не будет». Разумеется, императорская феодальная система не могла существовать без эксплуатации народных масс и при Тай-цзуне простым
