Танк назвали М3 «Генерал Ли», хотя многие возражали, считая, что в этом можно усмотреть китайское влияние. В этот раз никто из членов комиссии не застрелился, а в обморок упал только один, что сочли добрым знаком.
Танки были отправлены в Африку, где в это время Роммель гонял англичан, останавливаясь только для того, чтобы намазаться кремом для загара и попить водички. Загнанные аж к Каиру англичане вежливо приняли заокеанский подарок, хотя что у них было на душе — не узнает никто. Эффективность танка превзошла все ожидания: при первом боевом столкновении экипажи трех новейших Pz.IIIJ умерли от смеха, и поле боя осталось за англичанами. Танк уважительно назвали «Последней надеждой Египта», на что кто-то из танкистов мрачно заметил, что если уж Египет может надеяться только на это, то Империи — конец.
Скоро на театре боевых действий появились и американские танкисты. Немного повоевав, они потребовали, чтобы им дали танк с одной пушкой, но зато в башне. Многие инженеры возражали против такой революционной переделки конструкции, справедливо указывая на то, что в таком танке уже нельзя будет играть в бейсбол, а проекты оборудовать танк душевой кабинкой окончательно канут в Лету. Но танкисты стояли на своем, указывая на то, что им стыдно воевать на танке, над которым смеются их английские и немецкие коллеги. На сторону танкистов стал генерал Паттон, пообещав пристрелить Главного Конструктора из своего любимого револьвера с перламутровой рукояткой. Инженеры, покряхтев, наконец-то выдали танк нормальной конструкции.
В этом танке, как в зеркале, отразились все особенности американской танкостроительной школы. В частности, американцы считали, что высота танка обязательно должна превышать его ширину. Кроме того, один из них, в свое время ездивший в командировку в Россию, утверждал, что по русским требованиям пушка должна быть как можно короче, чтобы не втыкаться в землю. Ему указывали на то, что танк обычно ездит башней вверх, поэтому пушка никуда воткнуться не может — но конструктор уперся, и на танк воткнули пушку, которую у немцев или русских уже постеснялись бы ставить. Новый танк назвали «Шерман» и отправили в Африку добивать немцев. Танки М3 опять загнали в Россию — у русских на лето намечался крупный мордобой на какой-то дуге с труднопроизносимым названием, и они были готовы взять любой самоходный сарай, лишь бы у него была пушка.
Немцы добивались с трудом, а их новейшие броне-монстры под названием «Тигр» быстро вбили в голову американских танкистов всемирную танкистскую мудрость: «Танки с танками не воюют. По крайней мере, с „Тиграми“ — точно». Американские танкисты чувствовали себя немного обманутыми — вроде получили наконец средний танк, и башня у него есть, а вот опять не вытанцовывается.
При высадке в Сицилии американские танкисты обогатились новым боевым опытом, который гласил, что в задницу можно подбить кого угодно, а также что наступать на врага, у которого нет нормальной противотанковой обороны — сущее удовольствие. Впереди была высадка во Франции…
Тем временем русские, выпрямившие наконец свою непонятную дугу, сообщили своим союзникам, что «Тигр» — это фигня, а вот есть у немцев еще одна кошка, «Пантера», так вот та — полный вперед. И вообще в свете русского опыта чем длиннее пушка на танке — тем лучше он справляется, если столкнется с танками противника. Конструкторы, наученные горьким опытом, начали шевелиться быстрее и как раз к началу высадки в Нормандии представили два опытных образца с длинной (по американским меркам) пушкой. Но военные презрительно обфыркали новую машину, и с десантных катеров бодро запрыгали «Шерманы» с короткими пушками.
Первые же столкновения с немецкими танками вызвали шквал писем от танкистов к инженерам. Содержание большинства из них сводилось к перечислению того, что танкисты сделают с инженерами, если останутся живы. Надо сказать, что хитрые англичане, получавшие «Шерманы» от американцев, поставили на некоторые из них длиннющие противотанковые пушки и теперь смело дрались с немцами. Американцы же вынуждены были прибегать ко всевозможным тактическим приемам, военным хитростям и подлостям. В частности, однажды батальон «Шерманов» притворным бегством заманил несколько «Пантер» на берег моря. С трудом вскарабкавшиеся на гребень дюны «Пантеры» узрели наставленные на них жерла орудий главного калибра линкора «Нельсон». Линкор гнусно ухмыльнулся и со словами: «А ну, кто тут маленьких обижает?» — испарил две «Пантеры», вынудив остальных спасаться бегством.
Но, естественно, такое не могло продолжаться долго. «Шерману» была нужна более мощная пушка. Однако при проведении сравнительных испытаний выяснилось, что у длинной пушки слабее фугасный снаряд, меньше боекомплект, и вообще от нее дым и пыль. Военные заспорили. Одни утверждали, что танки с танками не воюют, и вообще пристрастие к длинным стволам говорит о проблемах в сексуальной сфере. Другие, особенно те, кто успел посидеть в «Шерманах» под огнем «Пантер», лезли в драку и кричали, что сейчас разберутся, у кого какие проблемы. Паттон опять стал хвататься за револьвер, но наконец какой-то флегматичный техасец высказался в том смысле, что никто не мешает иметь во взводе и те, и другие «Шерманы». Снабженцы, которым не улыбалось снабжать танки двумя видами боеприпасов, попытались было возбухнуть — но им пообещали устроить путешествие до Сен-Ло и обратно в «Шерманах» с короткими пушками, и они моментально заткнулись.
Ближе к осени 44-го американские танкисты получили наконец «Шерманы» с длинной пушкой, хотя и немного. Проблемы это, однако, не решало, поэтому были придуманы новые хитрости. В частности, при столкновении с противником полагалось стрелять (и попадать) в него как можно чаще. Случалось, что молодые немецкие танкисты после этого вылезали из танков и ложились на землю, держась руками за уши. В это время их можно было брать голыми руками. Иногда американские танкисты обвешивали свой танк мешками с песком. Такой прием позволял резко увеличить скорость танка, сбросив все мешки разом, а также обмануть недалекий немецкий танк следующим диалогом:
«Пантера»: Простите, а Вы, случайно, не американский танк М4АЗЕ8 «Шерман»?
«Шерман»: Что Вы, мэм, мне такое и не выговорить.
«Пантера»: А кто же Вы тогда?
«Шерман»: По-моему, это очевидно. Я — кучка мешков с песком.
«Пантера»: А почему Вы тогда движетесь?
«Шерман»: Не вижу, почему кучка мешков с песком не может двигаться, если ей захочется. К тому же сегодня такой ветер…
«Пантера»: Так Вы точно не американский танк М4АЗЕ8 «Шерман»?
«Шерман»: Вы можете быть абсолютно уверены в этом.
После этого «Пантера» обычно отъезжала — но только для того, чтобы получить бронебойный снаряд в корму. Еще одной военной хитростью было создание танка М4АЗЕ2 «Джумбо» (вопреки традиции называть свои танки в честь генералов — участников внутриамериканских разборок, этот танк был назван в честь слона, который умел летать на своих ушах). Этот танк, внешне похожий на обычный «Шерман», был забронирован по самое не могу. В результате один из немецких командиров, увидев, как «Шерман» движется после пятого попадания, заразительно рассмеялся, вылез из своего «Тигра» и сдался в плен. Говорят, он продолжал смеяться вплоть до самой репатриации.
В результате всех этих мероприятий, а также благодаря тому, что американские танкисты усвоили наконец мудрое правило, что семеро на одного — это в самый раз, большинство сражений американцы выигрывали. По крайней мере, по очкам.
Несмотря на все эти недостатки, американские танкисты любили свои машины. Потому что тех, кто их не любил, переводили на «Стюарты», а с этих танков смеялись даже японцы. Кроме того, танк был прост в обслуживании, и фирма давала на него трехгодичную гарантию, а поврежденные танки обменивались в сервис-центрах на новые совершенно бесплатно. Танки неплохо ездили по ровным дорогам, а те, что были поставлены в Россию — и по неровным. Кроме того, в «Шермане» командир имел отдельное рабочее место и мог во время боя вместо того, чтобы суматошно кидать снаряды в пушку, почитать книжку или карту, послушать радио или посмотреть в наблюдательные приборы. Недаром в СССР танк «Шерман» заслуженно получил почетное прозвище: «Лучший танк для службы в мирное время».
Наконец, нельзя не вспомнить и о темной странице в истории танка «Шерман». Этот танк надолго стал символом угнетения чернокожего населения Америки. Дело в том, что заряжающим на «Шермане» часто ставили негра, и пока остальной экипаж двигал рычагами, стрелял из пушки и пулеметов, орал по радио и вообще занимался интересным делом, несчастный чернокожий танкист вынужден был монотонно кидать в пушку снаряды весом почти в семь кг. 90 снарядов, 600 кг переносил несчастный негр на руках от боеукладкн к пушке. Некоторые расистски настроенные командиры «Шерманов» специально брали двойной запас снарядов, чтобы доставить несчастному заряжающему еще больше работы. И часто над полем битвы неслась, вплетаясь в гром выстрелов и рев двигателей, старинная песня, звучавшая когда-то над плантациями Алабамы и Луизианы:
