Ельцин посещал Японию еще до первого официального визита туда Горбачева в качестве президента СССР, и представил там план решения советско-японского территориального спора, состоящий из пяти пунктов. План был рассчитан на 15–20 лет и включал следующие положения:
1. Признание Советским Союзом территориального спора с Японией;
2. СССР создает свободную экономическую зону на 4 островах;
3. СССР проводит демилитаризацию островов;
4. СССР и Япония подписывают мирный договор;
5. Решение вопроса о владении островами фактически передается последующим поколениям.
Ельцин шел ва-банк этим своим планом и на федеральном уровне впервые после многих десятилетий категорического отрицания советским правительством существования «проблемы северных территорий» тоже взял на себя ответственность признать, что эта проблема есть.
В то время Ельцина все больше и больше разбирал азарт мести Горбачеву за унижения и он позволял себе браться за решение вопросов, которые по большому счету все же были в компетенции союзного, а не российского руководства.
Быстро уловив это противоречие, японский МИД стал активно играть на нем и еще до августовских событий 1991 года начал проводить двойную дипломатию — на союзном уровне (Горбачев) и на республиканском (Ельцин)…
Наши генштабовские эксперты сразу обнаружили, что пятый пункт ельцинского плана, откладывающий решение территориального спора между Москвой и Токио на будущее, был взят из программы Дэн Сяопина «Формула островов Сэнкаку». Когда Китай и Япония вели переговоры о заключении мирного договора в конце 70-х годов, Дэн предложил, чтобы окончательное урегулирование их территориального спора по островам Сэнкаку было предоставлено следующим поколениям.
ПРОТИВОСТОЯНИЕСамым «опасным» для нашего Генштаба в ельцинском плане был пункт о демилитаризации островов. Он вызывал у специалистов большие сомнения по многим причинам. Логика была проста: если еще не решен исторический спор о принадлежности Южных Курил, то зачем убирать с них наши войска? К тому же их было на островах не так уж много. А отвод их мог серьезно осложнить и без того хилое прикрытие государственной территории.
В МИДе были недовольны тем, что и Дубынин, и некоторые другие высшие генералы высказывали сомнения по военным аспектам президентского плана. Создавалось впечатление, что тогда на Смоленке эту проблему считали почти решенной и потому не слишком прислушивались к мнению Генштаба. ГШ же продолжал гнуть свою линию и представил доклад о том, какие последствия могут быть для обороноспособности России, если Курилы будут переданы Японии.
В то время между МИДом и Министерством обороны стал складываться весьма странный тип отношений, при котором наше внешнеполитическое ведомство нередко игнорировало военно-экспертные оценки Генштаба, а те из них, которые не вписывались в конкретную мидовскую концепцию, попросту замалчивались.
Безусловно, что к лету 1992 года для нашего МИДа, задумавшего «курильский прорыв», идеальным было бы положение, при котором Минобороны и Генштаб с покорным молчанием участвовали бы в подготовке предстоящего визита Ельцина в Японию и не мешали бы своими «неудобными» расчетами, раздражавшими мидовских идеологов сдачи островов. Эти расчеты были еще одной формой борьбы за предотвращение передачи Курил Японии.
По мере приближения даты визита президента России в Токио в нашем военном ведомстве предпринимались и другие меры скрытого и явного противодействия акции, которая могла бы больно ударить по национальным интересам России. В ориентированных на Кремль и МИД газетах валом шли материалы, в которых доказывалось, что «Россия не имеет достаточных юридических прав на владение островами», что Япония в качестве платы за уступку островов может оказать значительную экономическую помощь РФ.
Было принято решение оказать противодействие такой позиции, акцентируя внимание на военно-стратегической стороне вопроса. С этой целью в некоторых наших штабах и была подготовлена для опубликования серия соответствующих материалов.
В одной из газет появилась статья, содержащая экспертные оценки Главного штаба ВМФ. Я был поражен: такого, чтобы наши специалисты предавали гласности свои конфиденциальные стратегические соображения, раньше не случалось…
В те дни я пролистал много справочников и извлек оттуда небезынтересную информацию:
…Курильские проливы разделяют К. О. и соединяют Охотское море с Тихим океаном. Всего 26 проливов. Длина их незначительна, ширина — от 1,8 до 55 км, глубина — от 80 до 500 м. Наиболее удобны для судоходства: Четвертый Курильский, Крузенштерна, Буссоль, Уруп, Фриза и Екатерины…
Не надо быть матерым флотоводцем, чтобы понять — система К. О. в военном отношении служит выгодной стратегической «дамбой», позволяющей осуществлять через К. П. силами ВМФ (как надводными, так и подводными) внезапные выходы в океаническое пространство и в то же время надежно контролировать материковое побережье РФ. Владение Курилами дает возможность РФ иметь уникально выгодные позиции на театре военных действий.
До возвращения Курил в 1945 году советские суда имели доступ кТихому океану через Цусимский пролив между Японией и Кореей. Этот стратегический водный путь сегодня усиленно контролируется иностранными флотами, и в случае передачи Южных Курил Японии значительная часть сил Тихоокеанского флота РФ может оказаться запертой в Охотском море…
Наши военно-морские стратеги сказали тогда в печати много, но, конечно, далеко не все… Вывод был ясен: в случае сдачи Курил мы потеряем возможность эффективно контролировать океаническое и морское пространство в регионе. Все это можно было рассматривать как открытый протест военных моряков против намечающейся с подачи МИДа курильской акции.
На Смоленской площади были недовольны такими «выходками» военного ведомства. Столь болезненная реакция вынуждала военных «делать выводы» и искать менее болезненные формы отстаивания взглядов. Все это нередко начинало носить скрытый характер, чтобы у Кремля и МИДа не возникло впечатления, что МО и ГШ готовят что-то вроде тайного заговора…
ТАЙНАЯ МИССИЯ…Летом 1992 года наш Генштаб был заинтересован в том, чтобы пресса активно заостряла вопрос не только на политических, но и на военных последствиях готовящейся передачи Курил. Все это играло на руку военному ведомству и укрепляло его позиции в противостоянии силам, ратующим за удовлетворение претензий японцев. Но поскольку президентские и правительственные СМИ активно проводили линию на «возвращение» островов и шли в русле МИДа, можно было рассчитывать лишь на помощь оппозиционной, национал-патриотической прессы. Она активно участвовала в этой акции, и мы щедро делились с ней материалами, которые укрепляли позиции ГШ. Нашей общей борьбе способствовало и то, что летом и осенью 1992 года оппозиционные власти силы вели кампанию против передачи островов в ходе предстоящего визита президента РФ в Японию.
В то время оппозиционные газеты Кремль и правительство часто откровенно душили экономически и они испытывали острейший дефицит финансовых средств. Естественно, для редакции, в которой журналистам не платили уже по нескольку месяцев зарплату и даже отменили гонорар, было недопустимой роскошью отправить своих корреспондентов на Курилы. Зато лояльные властям газеты и журналы без проблем посылали своих журналистов на край света и они давали о Курилах такие материалы, что у миллионов читателей, зрителей и слушателей могло создаться убеждение — жители островов и личный состав гарнизонов спят и видят, когда к ним придут японцы и превратят «полускотскую» жизнь в человеческую.
Вот тогда в чьей-то генштабовской голове и родилась идея, которая понравилась Дубынину…
Была середина августа 1992 года. Мне было приказано прибыть к начальнику Генштаба (в то время я занимал должность старшего военного корреспондента Управления информации МО). Виктор Петрович изложил суть своего поручения: собрать группу «своих» гражданских и военных журналистов и на военно-транспортном самолете отправиться с ними на Курилы. Там подготовить серию объективных материалов об островах, особый упор делая на военные аспекты.
Дубынин сообщил, что некоторые редакции газет уже сами обратились к нему с просьбой помочь их сотрудникам добраться на Курилы на попутном военном транспорте, чтобы сэкономить деньги. На его столе лежало несколько писем на фирменных бланках газет, среди которых было и прошение главного редактора «Правды» Геннадия Николаевича Селезнева. Генерал посоветовал как можно аккуратнее проработать этот вопрос.
— Непростое это дело, — сказал Виктор Петрович. — Они своими материалами шуму наделают, президента и МИД раздраконят, а в конце какой-нибудь статьи малюсенькая такая приписочка: «Благодарим Генштаб за помощь». Представляете, что может быть после этого?.. И отказать грех. Ведь люди благородное дело затеяли. И это именно то, что нам надо. Отдать землю легко. Уже и отдавали, и дарили…
