Войскам нельзя было преподносить басни о насильственной отправке в Россию. Зато врангелевский штаб и «Русский Совет при Главнокомандующем» решили обмануть весь цивилизованный мир. Посыпался град обращений к правительствам и представительным учреждениям Европы и Америки с протестом против разукрашенного до неузнаваемости «лемносского действа».
Так обращение к президенту Соединенных Штатов гласило:
«По приказанию французских властей, миноносец и вооруженные катера по очереди подводились к тем участкам берега, где происходила сортировка казаков на выезд в Совдепию. Везде были наготове вооруженные караулы. Офицерам приказывали становиться спиною к казакам. До 7000 человек принудительно заставили сесть на пароход»[52].
«Спасите русскую армию! — кричало бурцевское «Общее Дело» (№ 268, от 4/IV). — Несчастные, темные люди, под наведенными на них жерлами пушек и пулеметов, брошенные на пустынный остров и поставленные перед призраком голодной смерти окончательно пали духом… Под прикрытием пулеметов и судовой артиллерии офицеры были насильственно отделены от солдат. Лишенной своих руководителей солдатской массе, под угрозой немедленного прекращения питания и голодной смерти, приказано было сесть на пароход, чтобы ехать в Совдепию. По погрузке на Лемносе некоторые казаки просили высадить их на берег обратно, но получили отказ, после чего несколько человек бежало с парохода, стоявшего в бухте, и вплавь добралось до берега. Сердце обливается кровью и кулаки сжимаются от злобы».
Другие газеты фантазировали еще более.
Берлинский монархический «Руль», посвящая описанию лемносских событий два громадных подвала, очень образно излагал, как французы ночью напали на казаков, перевязали их в палатках и затем связанных силою втаскивали на пароход. В журнале «Зарницы», выходившем в Константинополе, при ближайшем участии сенатора Н. Чебышева, сообщалось о том, как казаки, проезжая по Босфору мимо яхты «Лукулл», крестили ее, кричали «Спасите!» и бросались в воду.
— «Награда за верность!» — иронизировал этот печатный орган по адресу французов, тем самым разоблачая, что врангелевская армия воевала ради интересов не русского народа, а Франции.
«Зарницы» за целый ряд злобных выпадов против французов, были закрыты. Журнал возродился, хотя и ненадолго, в Софии, болгарской столице. В Константинополе союзники конфисковали его номера, чем пользовалась редакция в качестве рекламы, отмечая жирным шрифтом на обложке «К распространению в г. Константинополе не допущен*. Этот бестактный, грубо ругательный сенаторский журнал оставил по себе очень гнусную память даже в эмиграции.
На основании деклараций Врангеля и газетных сообщений можно было прийти к выводу, что на уединенном острове происходит охота за черепами, что потерявшие человеческий облик французы ловят казаков, как диких зверей, и отправляют их на съедение в Советскую Россию. Эта мрачная легенда и до сего времени никем не рассеяна в русской заграничной прессе, даже антиврангелевского направления[53]. Г.Н. Раковский, описывая в своей книге «Конец Белых» лемносские события, всецело следует версии, созданной штабом Врангеля. То, что извинительно
Бурцеву, состоявшему на жалованья у барона, может быть поставлено в большой упрек эс-эровскому журналисту. Читателю книги Раковского кажется странным, как это те самые казаки, которые в Хадем-Киое, по описанию того же самого автора, не постеснялись чуть не с голыми руками броситься на французов, отправлявших их на Лемнос, по прибытии на этот остров вдруг стали такими кроткими овечками, что не оказали никакого сопротивления при отправке их в Советскую Россию.
О физическом принуждении смешно говорить уже по одному тому, что в распоряжении ген. Бруссо на всем о. Лемносе находился всего один батальон чернокожих на 25 тысяч русских, в числе которых одних только вооруженных и дисциплинированных юнкеров насчитывалось до 500 человек. Странно говорить и о психическом принуждении. Тот, кто пугался голодной смерти, мог записаться в Бразилию, а не отправляться обязательно в Россию.
Видавшие виды казаки, дети трудового народа, менее всего боялись голодной смерти. Наконец, всякий понимал, что французы не могли быть столь бесчеловечны, чтобы привезти тысячи людей на остров и уморить их здесь голодом, предав вместе с тем на поток и разграбление 30 греческих деревень, на которые в первую голову обрушится казачья орда в поисках пищи. Три четверти русских обитателей Лемноса ничуть не испугались угрозы лишить их пайка и преспокойно остались на острове.
Когда к нам стали приходить газеты, где описывались события 28–30 марта, мы хохотали до упаду над газетной брехней.
Однако информаторы все-таки расклеивали «Общее Дело» по стенам бараков и на особых щитах среди казачьих палаток.
Ген. Бруссо, которого травили все эмигрантские газеты, сейчас же официально запросил ген. Абрамова, которого Врангель назначил начальником всех «русских войск» на о. Лемносе, кто из казаков, погруженных на пароходы, бросился в море и приплыл к берегу. Таких пловцов не оказалось. Тогда он приказал расклеить по лагерям свое обращение к казакам такого содержания:
— «Казаки! Я всегда говорил и буду говорить вам правду. Вы были очевидцами всего происшедшего и видите теперь, сколь лживы сообщения «Общего Дела» о якобы насильственной отправке в Россию ваших товарищей. Я просил ген. Абрамова указать мне казаков, которые были силой погружены на пароход, а затем спрыгнули в море и приплыли на берег. Но ответа не последовало. Правда та, что по просьбе кубанского начальства было погружено несколько человек, сидевших до этого времени под арестом за бесчиние. Один из них, Биндюков, раскаялся, его простили и заставили подписать тенденциозную декларацию «Читайте Правду». Вы теперь видите всю ее ложь. Я всегда помогал и буду помогать казакам выйти на самостоятельную дорогу, добиваюсь того, чтобы вы могли свободно высказывать свою волю, стремлюсь оградить вас от тех, которые посягают на вашу свободу. Генерал Фостиков пытался помешать французским властям производить опрос, и он больше не вернется на остров».
Ген. Фостиков выехал в Константинополь тотчас же после отправки казаков в Россию для участия в заседаниях «Русского Совета», который начал свою бессмысленную болтовню 5 апреля.
В конце этого месяца он прислал на остров свой приказ за № 003 (!), в котором сообщал, что французы преследуют его за то, что он «удерживал казаков от поездки в Россию». Информаторы расклеили этот приказ, с портретом автора, по лагерям.
Во всей этой истории самое замечательное то, что в обращении «объединенного совета Дона, Кубани и Терека» к верховному комиссару Франции по поводу отправки казаков в Россию ни слова не говорится о насилии, и лишь высказывается принципиальный взгляд на содействие к отъезду казаков в Совдепию, как на явление, противоречащее началам гуманности, так как, по мнению атаманов, казаков на родине ждет тяжелая кара.
Остров Лемнос выпятился из бездны Эгейского моря невдалеке от устья Дарданелл. К северу с его высот видна «святая» Афонская гора на Халкидонском полуострове. К востоку за белой хмарой скрывается малоазиатский берег с развалинами древней Трои.
Греческая мифология отдала этот сгусток лавы во владение богу кузнечного ремесла Гефесту. Если верить Гомеру и Гезиоду, постоянные здешние ветры создают гигантские мехи, которые раздувает на самой большой горе острова, Термосе, хромой бог-кузнец.
Сохранились здесь благочестивые предания и из первых времен христианства. Здесь томился святой Николай Чудотворец, «правило веры и образ кротости», отправленный сюда в ссылку в 325 году за скандальное поведение и за драку с еретиком Арием на Никейском соборе. Врангель, в самом начале крымской эпопеи, избрал этого буйного святого официальным покровителем своей буйной рати. Французы, точно в насмешку, заперли казаков для укрощения строптивого нрава туда же, где смирял себя их небесный патрон.
Хотя на острове преобладает греческое население, но до 1913 г. он принадлежал туркам. В мировую войну союзники превратили его в базу своих морского и воздушного флотов, действовавших в Дарданеллах. Глубокая и вместительная Мудросская бухта, в которую с моря ведет узкий проход, доставляла спокойное убежище транспортным судам. Впрочем, однажды германская подводная лодка, проникнув в залив, устроила такой дебош, что еще и в то время, когда мы там жили, в 1921 году, на острове существовала акционерная компания, во главе с местным буржуем г. Пневматикос, для извлечения потопленных судов и их тоннажа.
Следы мировой войны здесь повсюду. Берега завалены аэропланными бомбами, банками из-под консервов и бензина, всяким металлическим хламом. Разумеется, есть и братское кладбище. Кое-где сохранились бетонированные площадки, на которых сыны Альбиона развлекались в свободные часы игрой в футбол.
