Денежное обращение, отношения найма рабочей силы внутри большинства общин практически не существовали. С ними были знакомы лишь представители общин, расположенных близко от крупных населенных пунктов. Напротив, торговля колонизаторов (ОИК и ее отдельных чиновников), местных феодальных князей и бупати (начальников районов), богатых китайских дельцов в рассматриваемый период уже приобрела денежный характер, как и другие операции этих слоев населения: возмещение арендной платы, вознаграждение «подарками» (взятки), выплата откупов китайцами и т. п. То же относится к отношениям найма: на первые создающиеся сахарные плантации и заводы вокруг Батавии привлекались, в частности, наемные китайские рабочие, прибывавшие ежегодно из Амоя (Южный Китай) в количестве 1200— 1300 человек.
Феодальное право султана (или ОИК) на общину могло отчуждаться ими третьему лицу. Чаще всего это был китаец-откупщик, заблаговременно выплативший все сборы, причитающиеся суверену за 2— 3 года вперед, за право на все повинности, пошлины. Такую своеобразную аренду новый хозяин обычно сочетал с ростовщичеством. Несмотря на это, по оценкам ряда голландских экономистов, благодаря четкой организации сверху внутриобщинного разделения труда и устранению многослойности эксплуататоров уровень жизни общинников в таких деревнях был нередко выше, чем в общинах, напрямую эксплуатируемых ОИК с ее своекорыстными чиновниками или иерархией местных феодалов. Таким образом, если бупати сдавал общину в откуп китайскому богатею, то между последним и яванским феодальным чиновником складывались контрактные, в сущности, буржуазные связи, но между китайским откупщиком и общиной сохранялись отношения феодального суверена и подданного.
Правовые отношения внутри яванской общины строились в основном на базе адата (обычного права). Адат регулировал производственные и социальные отношения в общине: переделы земли, распределение воды, перераспределение повинностей между общинниками, нормы управления общиной; он был своего рода сводом гражданских и уголовных законов, хотя и неписаных. С распространением в Индонезии ислама последний в возрастающей степени стал оказывать воздействие на идеологическую, в том числе правовую, жизнь общины. Многие нормы шариата, мусульманского права, близкие или совпадающие с установлениями адата, были легко адаптированы населением; другие, расходившиеся с ними, приживались с трудом. Шариат в значительной степени вытеснил нормы адата из прежде регулировавшейся им сферы семейно-брачных отношений. Что касается догматики, философии и этики ислама, то на Центральной и Восточной Яве они не смогли вытеснить у большинства населения исконные анимистические и индуистские представления и ценности прошлого и вступили с ними в своеобразный симбиоз с разным соотношением составляющих у различных слоев населения.
БОРЬБА ВОКРУГ МЕТОДОВ УПРАВЛЕНИЯ ОСТ-ИНДИЕЙ. ИНДОНЕЗИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ НАПОЛЕОНОВСКОЙ ИМПЕРИИ. ПРАВЛЕНИЕ X. В. ДАНДЕЛЬСА
В 1802 г. воюющие европейские державы подписали недолговечный Амьенский мир, по которому Англия должна была возвратить Нидерландам все отторгнутые у нее колонии, кроме Шри Ланки. Теперь с особой остротой вставал вопрос о разработке методов управления Индонезией после упразднения ОИК.
Хотя Батавия была колонией Нидерландов, а те входили в орбиту Французской республики, еще в 1799 г. Комитет по делам Ост-Индской торговли и владений постановил, что лозунг «свобода, равенство и братство» не распространяется на коренное население колонии, и отложил даже отмену рабства в Нусантаре впредь до «достижения более высокой степени всеобщей цивилизации». В 1802 г. правительство Батавской республики учредило специальную Комиссию для разработки Хартии управления Ост-Индией, чтобы «обеспечить максимально возможное процветание жителей Индии, максимально возможные преимущества голландской торговли и максимально возможные прибыли для финансов Голландского государства» — задачи, явно взаимоисключающие.
В Комиссии столкнулись две альтернативные концепции. Ее председатель Недербюрг и его клика предложили сделать ставку на принудительный труд коренного населения, указывая на «природную лень» тропических народов и вытекающую отсюда «их органическую неспособность» добровольно производить хоть что-то сверх минимально необходимых продуктов потребления. Автор другого проекта Дирк фан Хогендорп[59] выступил с программой радикальных буржуазных преобразований. Корни безразличия яванцев к товарному производству он видел прежде всего в искусственной консервации Батавией основ феодальных отношений. Он предлагал ввести частную собственность крестьян на землю и произведенный продукт; отстранить князей, бупати и сельскую верхушку от производственного процесса; заменить все разновидности барщины и оброка подушным налогом и налогом с урожая; покончить с принудительным возделыванием ряда культур; отменить торговую монополию и ввести свободу сбыта (в том числе и экспортной продукции). Очевидно, что если проект Недербюрга представлял вчерашний день колонии, то план Хогендорпа забегал далеко вперед, предполагал столь высокую степень разложения феодализма, до которой Нусантаре было еще далеко. Принятая Хартия азиатских владений Голландии (1804) не приняла ни одно из предложений Хогендорпа и фактически узаконила прежние методы эксплуатации ОИК. Впрочем, дальнейший ход событий исключил ее реальное применение в Индонезии.
Экономическое положение колонии тем временем упрочилось. Морская блокада была снята. Метрополии пришлось поневоле допустить прямой сбыт экспортных товаров в третьи страны (а не через аукционы в Нидерландах, как обычно). В 1803 г. возобновились и война в Европе, и блокада Голландии. Таким образом, вся экспортная выручка впервые стала оседать в колонии полностью. В этих условиях колониальная администрация не желала ничего иного, как максимального продления своего полунезависимого положения. Вместе с тем политическая стабильность была хрупкой. Уже не говоря об опасности высадки английского десанта на Яве, было рискованно вступать в конфликты с местными правителями: в трехтысячной колониальной армии доля европейцев не превышала трети, а присылка подкреплений из Голландии, естественно, исключалась. Батавия избегала стычек с местными князьями и вмешалась лишь в спор о престолонаследии в Чиребоне, поддержав законного претендента.
Возобновление войны привело к быстрой реоккупации большинства освобожденных было колоний и захвату англичанами вдобавок островов Банда и Тернате. Абсолютное господство англичан на море, разгром направленной из Нидерландов эскадры и сожжение индонезийских верфей (1806 и 1807 гг.) — все это лишало Яву, Макассар, Палембанг и острова Нусатенггара морского сообщения и защиты от вторжения. К счастью для голландцев, у англичан пока «не доходили руки» до этих территорий.
В Голландии тем временем нарастало недовольство «союзником» — Наполеоном. «Дружба» с Францией обошлась ей с 1795 г. примерно в 300 млн гульденов невосполнимых затрат; вдобавок Бонапарт вовлек страну в свои военные приготовления, заставляя ее строить десантный флот для готовящегося вторжения в Британию. Озабоченный ростом националистических настроений в Нидерландах, император поспешил объявить Батавскую республику Королевством Голландия, а своего брата Луи Бонапарта [60] — его королем. Это усугубило недовольство голландцев.
Наполеон сознавал значение колоний для империи. Сохранение Явы приобретало в этой связи -первостепенное значение. Присвоив звание маршала своему пылкому стороннику голландцу Херману Виллему Дандельсу, бывшему командиру Батавского легиона, Бонапарт назначил его в начале 1807 г. генерал-губернатором Азиатских владений с диктаторскими полномочиями и безнадежной задачей: сделать Яву неприступной для английского вторжения. Из-за блокады Дандельс смог прибыть на Яву лишь в январе 1808 г. Дандельс был решительной, суровой и деспотичной натурой. Историки называют его «железный маршал», «батавский Наполеон». С огромной энергией он взялся за укрепление обороноспособности Явы (карта № 17). Он увеличил армию до 12 тыс. человек. В Батавии и Сурабае он возвел фортификационные сооружения и береговые батареи В Мераке (Зондский пролив) и Сурабае расположил построенный по его приказу крупный «москитный флот». Дандельс спешно соорудил пушечный завод в Семаранге, пороховой — в Сурабае, создал кадетский корпус в Батавии. Всего за год маршал построил за счет государственной барщины на крови и костях тысяч погибших от непосильного труда и лишений яванских крестьян тысячекилометровый почтовый тракт на севере острова от Аньера (Зондский пролив) до Панарукана (восточная оконечность Явы), сократив продолжительность пути с 40 до 7 дней. Дорога имела большое военно-стратегическое и экономическое значение.
