Находясь на командном пункте, Жуков с напряжением вслушивался в поступающие от соединений доклады, не оставлял без внимания приказы и распоряжения генерала Гречко. Он безошибочно чувствовал ритм боя, определял участки, где наметился успех, и угадывал места, где войска испытывали неудачи и нуждались в поддержке.
Наступление шло с трудом. Противник оказывал ожесточённое сопротивление, переходил в контратаки. Перед каждой из них он обрушивал на цепи наступающих короткий, но мощный артналёт, а затем двигал пехоту и танки. Они возникали то справа, то слева, а то вдруг прямо с фронта, вынуждая наших солдат залегать, отбиваться, а то и отходить.
Иногда маршал смотрел в закреплённую на треноге стереотрубу, выискивал в далёкой дали незримую линию сражения и располагавшиеся на ней подразделения, подсказывал командарму, что нужно сделать, как поступить... В эти дни он был сдержан и даже уступчив, терпеливо выслушивал доклады генералов, понимая, что нервы у всех и без того натянуты до предела.
Сражение продолжалось весь день. И второй... Лишь на третий наметился успех...
Бои шли не только на земле, они кипели и в воздухе. Немецкие войска поддерживал 1-й авиакорпус, насчитывавший в своём составе почти тысячу самолётов новейших типов. В день они совершали по несколько вылетов и, с учётом ограниченной площади плацдарма, постоянно висели над головами наших войск.
Действия авиации прикрывала зенитная дивизия, в которой было сорок семь тяжёлых зенитных батарей, тридцать одна лёгкая, восемь прожекторных. Они поражали огнём наши самолёты, которых было почти вдвое меньше, чем немецких.
Не имея господства в воздухе, немыслимо было достигнуть успеха на земле. Совсем не случайно прибыл на Кубань вместе с Жуковым командующий ВВС. Ему была поставлена задача добиться превосходства нашей авиации, надёжно прикрыть с воздуха боевые порядки наземных войск. Вскоре сюда были стянуты лучшие авиаполки с лётчиками-асами, мастерами воздушного боя.
В один из дней со стороны моря показались девять тяжёлых немецких самолётов. Они держали курс на станицу Крымскую, где шёл сильный бой. Тут из облаков вынырнули пары краснозвёздных истребителей. Словно стремительные ястребки, они врезались в строй бомбардировщиков. Прогремели очереди, и один из немецких самолётов, задымив, круто пошёл к земле. Раскатисто прогрохотал взрыв, вверх поднялись клубы дыма и огня. Остальные самолёты, сбросив бомбы где попало, повернули назад.
Однако появилась новая волна «крестоносцев». Они шли тем же курсом, что и первые, только теперь бомбардировщиков сопровождали «мессершмитты».
Пара «ястребков» снова атаковала «юнкерсы», и вновь один из них, что был в голове строя, загорелся и пошёл на снижение.
На наши истребители спикировали с высоты «мессершмитты».
Ревели моторы, дробно стучали пулемёты, хлопали пушки. Выписывая замысловатые виражи, «ястребки» с трудом отбивались от четвёрки «мессеров», даже подбили одного. Но почти тут же и один из наших загорелся. Как раз над станицей Абинской.
Из него выбросился лётчик. Он стремительно нёсся к земле и, когда до неё оставалось совсем немного, раскрыл парашют.
Наблюдавший за схваткой маршал Жуков крутнул с досады головой и бросил штабному начальнику:
— Лётчику оказать помощь, доставить сюда.
Один из офицеров бросился к автомобилю.
Лётчика сняли с дерева, на котором завис купол парашюта. Лицо и руки поцарапаны, гимнастёрка порвана, на ней не было ни петлиц, ни погон, недавно введённых в армии.
— Иди сюда, доложи маршалу, кто ты такой, — велели ему на командном пункте и указали на группу военных.
Воздушному бойцу никогда прежде не доводилось видеть маршала, тем более говорить с ним. Преодолевая робость, он подошёл, доложил:
— Старший лейтенант Дрыгин.
— Почему без знаков различия? — Маршал строго смотрел на лётчика.
— Из какого полка? — спросил генерал с авиационными погонами.
— Из 298-го истребительно-авиационного.
— Так почему без знаков различия? — повысил голос маршал. — Боялся попасть в руки немцев?
— Боялся б, так не дрался, — ответил лётчик.
— Пожалуй, это так... Но почему всё-таки нет погон и спороты петлицы?
На воротнике гимнастёрки старого покроя действительно виднелись следы петлиц.
— Погоны были, остались в самолёте, хотел их приспособить, да не успел: поступила команда на взлёт.
— Выходит, остался без погон и петлиц?
— Так точно, товарищ маршал.
— А кто в паре с тобой был?
— Лейтенант Василий Александров.
— Молодцы! И сколько самолётов сегодня уничтожили?
— Два.
Уголки губ у маршала дрогнули. Он шагнул, протянул руку.
— Спасибо, Дрыгин. От имени правительства награждаю тебя орденом Александра Невского... Кстати, давно ходишь старшим лейтенантом?
— Скоро год.
— Значит, достоин звания капитана, — твёрдо произнёс Жуков и посмотрел на стоявшего рядом маршала авиации Новикова. Тот согласно кивнул. — Отныне, Дрыгин, вы — капитан.
— Служу Советскому Союзу! — само собой вырвалось у лётчика.
— А сейчас капитана хорошо накормить и доставить в часть.
Ныне Герой Советского Союза полковник в отставке Василий Михайлович Дрыгин живёт в Ростове.
Апрельские бои на Тамани имели решающее значение для дальнейших боевых действий. Они создали предпосылки для проведения операции осенью, завершившейся ликвидацией вражеского Таманского плацдарма и выходом наших войск к Керченскому полуострову, к Крыму.
10 мая Жуков вылетел в Москву. Через несколько дней в командование Северо-Кавказским фронтом вступил генерал-полковник Иван Ефимович Петров.
Был смещён и командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский. Его сменил вице-адмирал Владимирский.
Жаркие бои разгорелись в начале февраля и у Новороссийска. После потери Крыма и угрозы выхода немецких войск к Черноморскому побережью город приобретал важнейшее значение для базирования нашего флота. Ставка настойчиво требовала его освобождения.
Когда-то на месте нынешнего города была крепость. Её возвели в 1722 году турки, назвали Суджук-Кале. Исконные враги России рассчитывали навечно закрепить за собой примыкающие к широкой Цемесской бухте благодатные земли. К тому ж воды бухты не замерзали, и суда круглый год могли находиться под прикрытием крепости. Простояла крепость без малого сто лет, в 1812 году русские войска разрушили её, а в 1838 году на её месте возвели небольшой укреплённый город, назвав его Новороссийском.
Развитие города началось с прокладки к нему в 1888 году Владикавказской железной дороги. Особую роль сыграл и его торговый порт. Он приобрёл международное значение в связи с разработкой нефтепромыслов в станице Ильской, располагавшейся в 100 вёрстах от города, а затем близ Грозного. Тогда же в Новороссийске были обнаружены залежи цементного сырья и построен первый цементный завод.
В Гражданскую войну в Новороссийской бухте была затоплена часть кораблей Черноморского флота, чтобы они не попали в руки кайзеровской Германии. 27 марта 1920 года Новороссийск был освобождён Красной армией.
В сентябре 1942 года в него ворвались части 17-й немецкой армии. Они смогли только вытеснить советские части из города, дальше их продвижение застопорилось.
Ещё в январе 1943 года с переходом войск Закавказского фронта в наступление генерал Тюленев утвердил план высадки войск Черноморской группы морским десантом в район Новороссийска. Силами 47-й армии и морских десантов при поддержке авиации планировалось окружить и разгромить противника в районе Новороссийска. Для высадки десантных частей были намечены два района: основной — в районе Южной Озерейки и вспомогательный — на западной стороне Цемесской бухты, в районе посёлка Станичка.
В 00 часов 45 минут 4 февраля наша авиация нанесла бомбовые и штурмовые удары по Южной Озерейке, Глебовне, Васильевне и Станичке. Всего в течение ночи было сделано 73 самолёто-вылета.
Бомбардировочная авиация имела задачу нанести удары по местам предполагаемой высадки морского десанта, поджечь Южную Озерейку и создать световой ориентир для артиллерии кораблей.
Высадке морского десанта на берег должна была предшествовать 30-минутная артиллерийская подготовка с кораблей. Ей надлежало начаться в час ночи. К этому времени кораблям с личным составом десанта был дан сигнал «начать движение для высадки десанта».
В это время четыре транспортных самолёта должны были произвести выброску воздушного десанта в составе 80 человек в районе Глебовки и Васильевки.
В точно назначенное время самолёты достигли указанного района, но десантировались лишь 57 человек. Один самолёт, сбившись с курса, вынужден был возвратиться с парашютистами назад.
