С этого горестного дня его извещали часто, что отдаленные звуки незнакомой музыки, смешиваясь с голосом женщины, выходили в известные часы ночи из-под земли. Случилось даже, прибавляет легенда, что какой-то пастух, бродя однажды вечером около этого места, заметил в скале луч света и что, приникнув к щели, он увидел блестящую подземную залу, в которой астролог Ибрагим, сладостно раскинувшись на богатых подушках, дремал, по-видимому, убаюкиваемый звуками арфы, на которой играла молодая девушка. Паша поспешил поверить донесению пастуха, но расщелина уже исчезла. Новые разрытия имели также мало успеха. Площадь Кудиат-эль-Сабуна, на которой должны были находиться копии с дворца и садов Гирама, представляла взору по-прежнему пустынное уединение без зелени и тени.
Глава 6.
ВОЕННАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ АЛЖИРСКИХ ПИРАТОВ В 1544—1562 гг.
Эфемерное царствование Эль-Хаджи-Мехеми было кратковременно. 21 июня 1544 года Гассан-Паша, сын Хеир-Эддина, явился под стенами Алжира, начальствуя 12 константинопольскими галерами. Наследник честолюбия отца и поддерживаемый славой его имени, ему стоило только показаться, чтобы привлечь к себе турецкий гарнизон, которому наскучил начальник, слишком дряхлый для замышления и исполнения дерзких планов. Кроме того, Хеир-Эддин находился в апогее своего могущества: оттоманский флот, выстроенный под его начальством в тулонской гавани, мог явиться для сокрушения строптивого города, благоразумие и выгода равно присоветовали покорность, как вернейшее средство спасения: Алжир отворил ворота.
Три года спустя в июне 1547 года Гассан-Паша, утвердившись в своем владении и замышляя завоевание Тлемсена, собрал 3000 пехотинцев, турков и ренегатов, тысячу спагов (арабских всадников) и пошел к западу с десятью пушками. Тлемсенский султан, Мулей-Ахмед, не осмеливался противиться вторжению турков и, покинув город при их приближении, искал убежища в Оране у испанского губернатора, графа Алкодетта, с которым заключил союз, обеспеченный заложниками.
Граф немедленно отправился в Андалусию, откуда привез 800 человек подкрепления, чтобы быть в состоянии сразиться в чистом поле. Предводители арабских племен на оранской территории поспешили на зов его и привели довольно многочисленную конницу, с которой он пошел к Тлемсену, Войска Мулей-Ахмеда в числе 5000 всадников также соединились с ним и после трехдневной остановки для устройства этих разнородных сил, Оранский губернатор двинулся вперед, когда посланный Франциска I привез Гассан-Паше печальную весть о смерти Хеир-Эддина. Турецкий предводитель, пораженный этой потерей, отложил исполнение своих планов до другого времени и заключил мир, главной статьей которого признавал Мулей-Ахмеда вассалом испанской короны и обязывался более не тревожить его. Турецкое войско, искренно привязанное к Хеир-Эддину, два дня оплакивало его, по прошествии их, Гассан-Паша, одетый в траур, сел на черного коня и дал повеление отступить.
Но в дороге узнал он, что граф Алкодетта, не желая, вероятно, вернуться в Оран из бесплодного похода, пошел на Мостаганем, которым давно желал овладеть. Слабый гарнизон из 40 турков с двумя маленькими плохими пушками не мог противопоставить ему значительной обороны, однако Мостаганем был окружен такой твердой стеной, что ядра христиан не могли вредить им, притом же, недостаток пороха принудил Алкодетту послать за ним бригантину в Оран. Пользуясь этим случаем Гассан-Паша провел ночью часть своего войска в Мостаганем и разослал во все стороны верховых для вооружения соседних арабов, которые окружили испанский лагерь множеством засад. Досадуя на задержки, которым подвергалась его экспедиция и не подозревая тайных препятствий, граф приказал идти на приступ. Солдаты его действовали с решимостью, но едва успели они водрузить несколько знамен на стенах осажденного города, как турки, отворив ворота, сделали убийственную вылазку, с бешенством бросились на испанцев, никак не ожидавших подобной нечаянности, и произвели между ними страшное кровопролитие. Арабы и мавры, со своей стороны, бросились в тыл христиан. Окруженный со всех сторон и видя войска свои рассеянными, граф Алкодетта собрал горсть всадников, пробился с ними сквозь нападающих, и в тот же вечер возвратился беглецом в Оран, откуда выступил несколько дней назад со всей гордостью человека, уверенного в легкой победе.
Сын Хеир-Эддина был столь же ловкий политик, как хороший воин. Убедившись из примера Эль-Хаджи-Мехеми в непостоянстве турецкой милиции, он понял, что не должен вверять свою безопасность прихотям буйной шайки, но опереть свое могущество на выгодных договорах и союзах с арабскими племенами.
На восток от Алжира, на оконечности Метиджи, равнина начинает подыматься и мало-помалу соединяется с главной цепью Атласа. Эта гористая страна, труднодоступная, всегда была обитаема независимым и гордым племенем, не подчинявшимся никакому игу. Два города Кусо и Эль-Кала, существующие доныне, соседственные, но враждебные, в XVI столетии составляли две маленькие столицы, владетели которых вели между собой беспрерывную войну за разные дрязги. Кроме того, владетель Кусо, Бен-эль-Кади, питал к туркам глубокую ненависть со времени смерти своего родственника, Селима-Эйтеми, погибшего от руки Харуджи-Барберуссы в 1516 году. Абд-Эль-Азиз, шейх Эль-Кала, надеялся погубить посредством этого положения своего противника и тайком вступил с Гассан-Пашою в переговоры, губернатор Алжира не преминул извлечь пользу из корыстных видов горского предводителя.
В 1550 году тлемсенские мавры, не могшие более сносить ига Мулей-Ахмеда, истощавшего их непомерными налогами для удовлетворения ненасытимой жадности испанцев, написали в Фец, в Мароккской империи, предлагая власть брату тамошнего султана, но фецский шериф перехватил их послание и тотчас составил план для овладения Тлемсеном. Движение 10'000 марокканцев, быстро приближавшихся, заставило Мулей-Ахмеда снова покинуть свою столицу и спрятаться в Оране, между тем, как неприятель, победив его без боя и желая увеличить успехи свои, направился к Мостаганему, откуда рассчитывал пройти в скором времени и до Алжира.
Гассан-Паша, уведомленный заблаговременно об этом страшном вторжении, тотчас собрал отборнейших турков и потребовал помощи Абд-эль-Азиза, который поспешил под его знамена. Один корсиканский ренегат, Гасцен, принял начальство над алжирским войском. У него были два лейтенанта; турок, по имени Саффа, и сардинский ренегат, Али. Начальник марокканского войска, Абд-эль-Кадер, пораженный паническим страхом и не смея поджидать противников, отступил, гоня перед собою бесчисленное множество скота всякого рода и везя с собой разную добычу, отнятую у арабских племен. Но, настигнутый на переправе через одну реку, разлившуюся от дождей, что делало переход опасным, он обернулся, предпочитая шансы битвы почти верной гибели своей армии в волнах. Корсиканец Гасцен, в свою очередь, испугавшись отчаянной решимости Абд-эль-Кадера, медлил с атакой, но вдруг Абд-эль-Азиз, упрекая его в трусости, напал на неприятеля со своими варварийцами и кебилами и увлек за собой турков. После чудес храбрости и переменчивого счастья, поле битвы осталось за алжирцами. Сам Абд-эль-Кадер пал от ударов Абд-эль-Азиза, и победоносное войско в тот же день вступило в Тлемсен, который подвергся всем ужасным последствиям приступа. Турок Саффа был назначен губернатором, и ему оставили гарнизон в 1500 человек с десятью пушками и изобильными снарядами. Вот начало тлемсенского бейлика, перешедшего с тех пор под власть пашей. Турецкая армия, отдохнув несколько дней, возвратилась в Алжир, неся с торжеством голову Абд-эль-Кадера, воткнутую на пику. Трофей этот был заперт в железный ящик и повешен на своде Баб-Азунских ворот, где пробыл до 1573 года.
Вскоре после этого события Гассан-Паша был отозван в Константинополь для защиты важных личных интересов. Один племянник султана пожелал овладеть имением, оставшимся после Хеир-Эддина и, между прочим, заведением общественных бань, приносившим большой доход. Для достижения этого, он затеял интриги, которые должны были низвергнуть Гассан-Пашу. Алжирский губернатор, принужденный встретить угрожавший ему удар, вызвал бея Саффу из Тлемсена, поручил ему управление Алжиром во время своего отсутствия и 22 сентября 1551 года уехал в Константинополь с эскадрой из 6 кораблей. Но поездка его была неудачна: когда он приехал, враги его уже торжествовали, и Сулейман фирманом назначил в Африку нового пашу, имя которого мы встречали уже в числе товарищей Хеир-Эддина Барберуссы — то был Сала-Реис.
Новый сановник пошел по следам Гассан-Паши. Первой заботой его было возобновить с восточными кебилами и арабами равнины переговоры, чтобы в случае нужды обеспечить себе их помощь против возмущения, или употребить их для исполнения своих замыслов. Первая экспедиция его имела целью покорение шейха Тугурта, во сто милях от Алжира, на пределах Сахарской пустыни. После двадцатидневного похода он обложил Тугурт, открыл брешь, взял город штурмом, перерезал жителей, отказавшихся платить ему дань, а начальника их приказал привязать к жерлу заряженной пушки, выстрел которой разорвал несчастного на мелкие части. Из Тугурта победитель пошел в Уаргла, который нашел оставленным жителями, за исключением сорока торговцев неграми. Наложив на них контрибуцию в 200'000 золотых экю, и оставив в обоих городах гарнизон, он возвратился в Алжир. Но победа эта, вместо приобретения ему дружбы арабов, возбудила их зависть. Абд-эль-Азиз отказался идти под его начальством, по возврате из армии Сала-Рейса, он имел неосторожность быть в Алжире и едва не был схвачен и скован по приказанию паши: насилу успел он сесть на коня и ускакать в горы, чтобы приготовиться к защите. Этот сигнал к восстанию мог иметь на арабов пагубное влияние, безнаказанность Абд-эль-Азиза могла сделаться в глазах соседних с Алжиром племен воззванием к независимости. Нельзя было медлить уничтожением восстания в самом зародыше его. Сала-Реис тотчас выступил против Эль-Кала, но снега остановили его у подошвы гор и принудили отступить. Абд-эль-Азиз воспользовался этим для сооружения укреплений в ущельях и исправления цитадели. Кебильские племена всей страны, свидетели его мужества, забыли взаимные распри, чтобы соединиться против общего врага. Несколько месяцев спустя, второй отряд в 1500 турков и 6000 арабов, под предводительством Мухаммед-Бея, сына Сала-Рейса, направился опять к кебильским горам, прошел несколько линий ретраншаментов, которые неприятель покидал после слабой обороны, и подошел за милю от Эль-Кала — тут-то поджидали его горцы. Завязалась отчаянная битва, обе стороны понесли значительные потери, но знание местности поддерживало мужество кебилов, и турецкие войска, окруженные со всех сторон, только с неимоверными усилиями пробились назад на равнину.
