Другие народы, подвергавшиеся гонениям в Османской империи, искали контактов с русскими. Посылали делегации в консульства в Персии, пробирались через границу и просили на случай войны снабдить их оружием, хотя бы для самозащиты. И начальник разведотдела Кавказского округа Драценко представил доклад, что в случае войны с Турцией там наверняка развернется резня христиан, причем эти акции получат поддержку Германии, "ибо ей выгодна на юге России сплошная турко-татарская стена". Драценко доказывал, что избежать этого будет невозможно, но масштабы резни можно минимизировать, если помочь армянам организовать самооборону. Его доводы разделял и начальник штаба округа Юденич. Докладывал Янушкевичу, что необходимо вооружить турецких армян, айсоров и дерсимских курдов, для чего просил выделить 25 тыс. винтовок, 12 млн. патронов и 20–25 тыс. рублей.
Сазонов, получая многочисленные запросы по этому поводу, в принципе соглашался. Но вновь и вновь предупреждал, что "надежда на мир пока не утрачена", поэтому следует избегать всего, "что может вызвать конфликт". Россия даже начала выводить свои отряды из Персии — чтобы не давать повода Порте придраться к нарушению нейтралитета этой страны. А контакты с дружественными народами Турции предписывалось налаживать, но остерегать их от активных действий. "Если бы они подняли восстание и затем не были нами поддержаны, то нашему престижу был бы нанесен непоправимый удар". А поддержка означала бы войну, которую требовалось предотвратить. Поэтому Сазонов распорядился ружья и патроны приготовить, заскладировать, разработать каналы переправки — но передавать только тогда, когда ситуация станет необратимой. Однако и такие меры оказались невыполнимыми, поскольку лишних винтовок в России просто не было. В расчете на скоротечную войну запасов не предусматривалось, и имеющегося оружия только-только хватило на мобилизацию…
А немцы торопили союзников. Кайзер писал, что "сейчас важна каждая винтовка, которая может стрелять по славянам". 7.9 глава военной миссии фон Сандерс получил от Мольтке указания: "Желательно, чтобы Турция возможно скорее выступила; не позднее окончания организации обороны Дарданелл, которую необходимо ускорить". На следующий день канцлер Бетман-Гольвег прислал аналогичную депешу послу Вангенгейму. В Германии начинали волноваться — не ведут ли лидеры «Иттихада» двойную игру? Тем более что турецкое правительство действительно вовсю пускало пыль в глаза и продолжало для видимости заигрывать то с русскими, то с французами. Но эти опасения были беспочвенными. Младотурки давно определились, на какой стороне им светит больший выигрыш. И были уверены в победе Центральных Держав. А вели они не двойную игру, а свою собственную. Ускорив вступление в войну, они не позволили бы перебросить войска Кавказского округа против немцев. Но зачем это было нужно туркам? Наоборот, они ждали, пока противник уберет побольше сил из Закавказья на другие фронты. И получалось, что начало активных действий оттягивалось не дипломатией Сазонова, а той же пропускной способностью российских железных дорог. И плохим состоянием дорог у самих турок, из-за чего им для мобилизации тоже требовалось немало времени.
9.9 Порта издала ноту об отмене привилегий для иностранцев в торговле и экономике. Что вызвало протесты англичан и французов — поскольку привилегии в свое время достались им не задаром, а в качестве оплаты за помощь против русских, за кредиты и т. п. Но дальше протестов дело не пошло — все понимали, что это тоже может быть формой оплаты за нейтралитет. Однако банковские операции стран Антанты в Турции стали сворачиваться. А присутствие Германии увеличивалось. Если к августу 14-го в миссии Сандерса было 70 генералов и офицеров, то с началом войны стали приезжать все новые. В середине сентября по турецким городам глашатаи с барабанами стали собирать для призыва в армию всех мужчин в возрасте до 45 лет, знающих немецкий язык. Кроме того, объявлялся дополнительный призыв лиц от 20 до 25 лет, прежде получивших отсрочки. 15.9, по докладу Гирса, в Турцию прибыли из Германии 8 вагонов с минами, 9 с орудиями и снарядами, два дня спустя 30 вагонов с боеприпасами. В сентябре разразился крупный скандал — в российских территориальных водах задержали турецкий пароход, курсировавший под русским флагом и явно производивший разведку. Однако и в этом случае Петроград решил "не поддаваться на провокации" — судно и команду отпустили, а дипломатическое представление было составлено в исключительно сдержанных тонах.
Со стороны Германии и Турции пошло неприкрытое давление на Персию с внушениями о необходимости объявить войну России. Петербург и Лондон предпринимали ответные меры, чтобы удержать Тегеран от скатывания в лагерь Центральных Держав. Сулили кредиты, территориальные вознаграждения, стараясь таким образом обеспечить «верность» шаха и его правительства. А иттихадисты вели себя все более дерзко. 13.10 наместник на Кавказе Воронцов-Дашков докладывал царю о военных приготовлениях на сопредельной территории. Сообщал, что отряды курдов стали нарушать границу и угонять скот. Что в Эрзеруме закидали камнями секретаря русского консульства и арестовали товары наших купцов, а пропуск из Турции и обратно российских подданных был вдруг прекращен. Николай II на докладе поставил резолюцию Сазонову: "Сделать резкое представление Турции". И не более того. Хотя младотуркам было уже плевать на любые представления… А германский посол Вангенгейм настолько обнаглел, что начал лично информировать Гирса о действиях своих крейсеров. Предупреждал, например, что «Бреслау» вышел в Черное море, но "не будет провоцировать русский флот". То ли хотел притупить бдительность русских, то ли наоборот, лелеял надежду, что получив такую информацию, Эбергард попытается напасть на противника — и тогда-то уж дело начнется…
Войну на Востоке силились предотвратить не только русские и их союзники. Во второй половине октября американский посол Моргентау по поручению президента Вильсона доказывал Энвер-паше и Талаат-паше, что нарушение нейтралитета невыгодно самой Порте. Что за этот нейтралитет она сможет выторговать куда больше, да и экономические ресурсы использовать со значительной прибылью. Энвер и Талаат все его аргументы отвергли. Для них вопрос был решен. В официальных документах «Иттихада» указывалось: "Наше участие в мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации ведет нас к уничтожению нашего московского врага, для того чтобы благодаря этому установить естественные границы нашей империи, которые включат в себя и объединят все ветви нашей расы". А вскоре сочли, что наконец-то настала пора проводить это решение в жизнь (русские в Польше перешли в наступление — а значит, бросили туда все резервы). 21.10 Энвер-паша был утвержден в должности Верховного Главнокомандующего, фактически получив права неограниченного диктатора. И 22.10 отдал первый приказ — адмиралу Сушону: "Турецкий флот должен добиться господства на Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления войны, где бы вы его не нашли".
Как ранее отмечалось, российская судостроительная программа в 1914 г. только начинала реализовываться. И Черноморский флот был далек от современных требований. В его составе было 7 старых линкоров, причем 2 из них в море уже не выходили, а были приклепаны на мертвом якоре в качестве блокшивов — "Георгий Победоносец", где размещался штаб флота, и «Синоп», используемый в качестве учебного судна. А в строю оставались "Иоанн Златоуст", «Евстафий», "Пантелеймон", «Ростислав» и "Три святителя". Кроме того, имелось 2 крейсера, «Кагул» и "Память Меркурия", 26 эсминцев и миноносцев (из них 9 новых), 4 подводных лодки (устаревших конструкций), 6 минных заградителей, 2 посыльных судна, несколько транспортов, канонерских лодок и тральщиков. Но считалось, что против Турции этого пока достаточно.
Правда, в предвоенный период она предпринимала активные усилия по наращиванию флота, закупала и строила корабли в Англии, в Латинской Америке. Однако ее морские силы все еще уступали русским. Они включали в себя 3 додредноутных линкора — "Хайреддин Барбаросса", «Торгут-Рейс» и «Мессудие», 4 крейсера — «Меджидие», "Гамидие", «Пейк» и минный крейсер «Берк», 2 минных заградителя и 10 эсминцев. Но добавка в виде «Гебена» и «Бреслау» сразу дала перевес на сторону противника. Потому что один лишь «Гебен» имел 10 одиннадцатидюймовых орудий и 12 шестидюймовых, а русские броненосцы — по 4 двенадцатидюймовки. Если же учитывать большую скорострельность и дальнобойность пушек линейного крейсера, то получалось, что по силе огня он был равен всей линейной дивизии Черноморского флота вместе взятой. Командование турецкими кораблями также было усилено. На линкоры назначили по два капитана — турка и немца, на остальных судах капитанами стали немцы. Для нападения был выбран "сценарий Порт-Артура", горячими сторонниками которого являлись и Энвер, и Сушон — так же, как некогда японцы внезапной атакой сразу вывели из строя ряд кораблей, добившись превосходства на море, так и германо-турецкое командование решило первой же операцией погромить и сбросить со счетов Черноморский флот.
