Да пустозерской же жилец Игнашко Крутин сказывает, взяти до было ему на его, на Седукееве, отце на Акуе долгу бескобального, сказывает, давал-де живот отцу его, Акуею, тому уж лет с тридцать, и того-де отцова долгу просит на нем, на Седукее, и тем-де ему угрожает впредь насильством.
Да пустозерцы ж Аврам Лагунов с товарищи, запоив самоедина, брата его, Седукеева, родново Ляву и бросили его в реку в Пудомту и потопили. Да в той-де в утоплой голове с ним они помирились и мировые записи меж себя записаны, и пописав записи, да после того тот живот, что он ему за брата его голову дали, то у него, у Седукея, Аврам Лагунов с товарищи взяли грабежем сильно. Да и впредь-де они ему угрожают, хотят сильно грабити.
И Нам бы их, самоедь Хубея с детьми и брата его Седукея, пожаловати, велети на них имати Нашу дань на Нас по-прежнему Нашему указу с их жеребьев, по чему с них доведется, а лишние дани и за иную самоедь, за их товарищев на них, на Хубее и на его детях, и на брате на Седукее, имати не велети и от продаж и от насильств от их братьи самоеди и от русских от сильных людей велети беречи накрепко.
И будет так, как Нам самоедь Хубей с детьми и брат его Седукей били челом, и как к вам ся Наша Великого Государя грамота придет, и вы б с самоеди с Хубея и с его детей, и с брата с его с Седуке впредь имали Нашу дань по прежнему Нашему указу и по писцовым платежным книгам, по чему с них наперед того шло Нашей дани на Нас, а за иную б есте самоедь, за их товарищев Наши дани с них не имали, со всяково б есте имали по расчету, кто чего стоит, и смотря по животам и по промыслам, а не с них с одних, или после им в том счет давали. А наперед будет с них, с Хубея и с его детей, и с брата Седукея, имали Нашу дань за ту самоедь, которые в сей Нашей грамоте имены писаны, и вы б ему, Хубею, и его детям, и брату Седукею в той Нашей дани с тою самоедью, за которую дань на них имали, дали суд и счет и управу меж ими учинили безволокитно по Нашему указу. А впредь бы есте их, самоедь Хубея и его детей и братьев, от сильных от русских людей, от пермяков и от пустозерцов, и от канинские самоеди берегли, чтоб их никто, никакой человек не обидел и насильства безлепишнова и продаж им не чинили никоторыми делы. А будет кто учнет им какую обиду и насильство и продажу учинит, а учнут они на кого в том Нам бити челом о управе, и вы б им на тех людей давали суд и управу меж ими чинили по Нашему указу безволокитно. А кто на них Нам в чем учнет бити челом по делу, а не бездельем, и вы б тем людем, кто на них учнет бити челом, по тому ж давали на них суд и управу и сыскивали всякими сыски накрепко, и разделывали их во всем в правду по Нашему крестному целовань, и на Мезень торговати и промышляти их велети пропущати. А того б есте однолично берегли накрепко, чтоб им ни от кого от сильных людей продажи и насильства не было никоторыми делы.
Писан на Москве лета 7105-го, января в 27 день.
Назади у грамоты написано:
Царь и Великий князь всея Руси Федор Иванович.
Припись дьяка Ивана Вахромеева.
Правил подьячей Безсонко Ильин.
ЦГАДА, ф. 150. Приказные дела новой разборки, оп. 2, № 2338, лл. 9–15 (список 1682 г.).
Присоединение Алтайских племен
2 мая 1756 г. Государственная коллегия иностранных дел от имени императрицы Елизаветы Петровны издала Указ на имя сибирского губернатора, санкционировавший принятие алтайцев в подданство России. Этим актом было официально оформлено добровольное вхождение алтайского народа в состав Российского государства.
До этого алтайские племена находились в составе Джунгарии — крупного государства, расположенного в центральной Азии. Народы Джунгарского государства, ведя полукочевой и кочевой образ жизни, обитали группами и не были связаны прочными экономическими отношениями. Это обстоятельство делало Джунгарию крайне уязвимой для нападения со стороны других, расположенных на юге, монгольских, китайских племен, чем они вскоре и воспользовались.
В 1755–56 гг. войска маньчжурской (цинской) династии Китая разгромили Джунгарию, захватив почти всю ее территорию. Тяжелые муки страданий принесли войска поработителей населению захваченной Джунгарии.
«Монголо-китайцы истребляли все живое на своем пути — убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену; сжигали жилища, резали скот, они перебили до 1 000 000 калмыков… Киргизы (казахи) на своих быстрых лошадях со своими воинственными криками, как стаи хищных птиц, носились над этим необозримым побоищем и уводили в неволю целые тысячи беззащитных джунгаров.
Вскоре в стране воцарился голод, одни начали умирать голодной смертью, а другие резали людей и питались человеческим мясом. За голодом шла оспа. Джунгария была буквально усеяна трупами, ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дыма от горевших улусов, лесов и трав… все, что имело ноги и могло двигаться, бросилось из Джунгарии в Сибирь… Джунгары искали спасения от голодной смерти, от киргизов и китайцев и могли найти это спасение только в Сибири».[113]
Алтайский народ, оказавшись в чрезвычайно трудном внешнеполитическом положении, попал под угрозу полного физического истребления в связи с нападением иноземных завоевателей.
Ему предстояло выбрать единственный верный путь для своего дальнейшего развития и существования. И мудрые предки алтайцев, двенадцать сайсанов, 19 июля 1756 г. присягнули на верность России.
Это событие в дальнейшем имело огромное прогрессивное значение для политического, экономического и культурного развития алтайского народа.
Обращение алтайских зайсанов к командующему войсками Колывано-Кузнецкой линии Ф. Дегаригге с просьбой о помощи6 апреля 1756 г.[114]
Мы, алтайские знатные зайсанги, все между собою согласись, сие письмо к полковнику чрез Намку посылаем.
Ежели бы вы, с толмачом Михаилом переговори, сие наше дело вскоре привели ко окончанию, то бы оное было хорошо, а ежели бы вы прислали к нам войско и оным нас защитили и к себе взяли, то бы оное хорошо же было, також ежели бы вы здесь на наших местах крепость построили, то бы оное было крепко. И ныне вы, Белого Царя полковник, пожалуйте, возьмите нас к себе, а к нам уже со объявлением нарочные приезжали, что мунгалы хотят нас отсюда взять и перевести к себе, и ежели вы нам войска хотя и не дадите, однако ж, ежели бы вы прислали к нам одного знатного человека, то бы и оное хорошо было, а мунгальским войском командующий владелец, именуемой Шидар Ванг Амунгус, как мы сами видели, имеет при себе пять тысяч человек войска, потом слышали, что оного войска при нем сорок тысяч. А ныне мы намерение имеем Белому Царю подати платить и кроме Белого Царя иного Государя не имеем.
Намки руку приложил.
Переводил переводчик Петр Смирнов.[115]
АВПР, ф. Зюнгорские дела, оп. 113/1, 1755–1757, д. 4, лл. 283–284 (перевод).
Указ Коллегии иностранных дел сибирскому губернатору ВЛ. Мятлеву о приеме в подданство России ойратских беженцев и населения Южного Алтая2 мая 1756 г.
Из доношения вашего от 26 февраля сего 1756 г. здесь усмотрено о приезжавших в Бикатунскую крепость татарских двоеданцах с объявлением, яко зенгорские тринадцать зайсангов желают быть в подданстве Е. И. В., а сверх того, зенгорский же зайсанг Омбо, объявляя, что за долговременным невзятьем их в Россию многие уже из них и в мунгалы взяты, однако с ним, Омбою, бухарцев и уранхайцев еще человек до тысячи или более одних боевых людей останется, просит о принятии его и с теми людьми как наискорее, дабы его в Мунгалию не угнали, в протекцию Е. И. В., обещая платить и подати, какие на них положены будут.
А ежели о том указу еще не получено, то б их для охранения от мунгалов хотя в близость к российским крепостям, по способности, на Иню и Белую реки пропустить, а ежели сие его прошение невероятно, то б взять от него аманатов из знатных старшин или из детей его и привести его к Корану, причем он, Омбо, в здешнюю сторону дал знать и сие, что прибыли в улусы его, Омбы, от китайского хана тридцать человек для восстановления с киргис-кайсаками согласия и имеют туда следовать чрез российские крепости.
И когда присланный от оного зайсанга Омбы спрашивая был: по приеме его в подданство Е. И. В. где он намерен жительство иметь и не похочет ли быть в соединении с братскими или волскими калмыками, то он на сие объявил, что помянутый зайсанг в те места идти за дальностью желания не имеет, а желает, как и выше написано, быть по рекам Чарышу, Белой и Ине, почему вы того зайсанга Омбу и с подвластными его в близости границы на реку Иню и Белую со взятием в аманаты сына его и из родственников его лучших людей допустить и принятием в подданство Е. И. В. обнадежить определили. А китайским посланцам, ежели они при крепостях появятся, приказали объявить, чтоб они ехали куда, кроме российских крепостей, усмотрят за способное. А сюда притом представляет, что ежели те посланцы будут просить позволения о проезде чрез российские крепости, то в том каким образом поступать? Также вышеписаных определенных от вас взять в аманаты от зайсанга Омбы зайсангских детей, по приеме, на их ли собственном коште или на казенном содержать. А имеющих вступать в здешнее подданство зенгорских зайсангов детям, которых от них, по присланному к вам из Коллегии иностранных дел указу от 27 яваря сего 1756 г., при том случае взять велено, по скольку именно кормовых денег производить? Здесь получено доношение и от оренбургского губернатора, г-на действительного тайного советника Неплюева, от 14 марта, которым он представлял, что вы и к нему о том писали, объявляя притом, что когда оным желающим здешнего подданства зенгорцам прием действительно начнется, то для умножения на Сибирской линии войска неминуемо понадобятся и заведенные на Уйскую линию яицкие казаки, и чтоб их для того из нынешнего места не переводить, а когда востребуются, то б без задержания их туда выслать. На что помянутый действительный тайный советник Неплюев к вам в рассуждении зенгорских зайсангов, здешнего подданства желающих, писал, что понеже зенгорцы, как выше значит, в таком утеснении обстоят, что уже им и растащение чинится, и затем в приеме их в здешнюю протекцию времени терпеть не могут, того ради такого полезного случая упущать не надлежит, но всячески их, зенгорцев, привлекать должно, а особливо ежели усмотрится, что они к соединению по намерению здешнему с волскими калмыками размышления и отговорок оказывать не будут, то и действительным их принятием нимало мешкать не надобно, ибо и наместнику ханства калмыцкого Дондук Даше нарочных туда послать велено не для иного чего, как для уговаривания их к тому соединению. Да и скоро ли оные наместниковы люди туда прибыть могут, неизвестно. Чего ради им, зенгорцам, можно и не откладывая до тех наместниковых людей хотя издалека, пристойным образом задачу о том учинить, и ежели склонятся, то и действительно с ними, в силе указа из Коллегии иностранных дел поступить, но что принадлежит до требования вашего для того яицких казаков, на то к вам действительный тайный советник Неплюев писал, что по великой отдаленности от Уйской линии тех мест, где приему зенгорских зайсангов быть надобно, яицкие казаки могли бы придти оттого в не состояние, да и дойтить туда им прежде половины лета нечаятельно, ибо им надобно идти до трав, следственно, едва могут ли прежде того времени и выступить, как зенгорцев препровождать надлежит. Притом же они, яицкие казаки, и для прикрытия Уйской линии от киргис-кайсацких и бежавших к ним бунтовщиков-башкирцев владений, и других предосторожностей, а притом и для препровождения тех же зенгорцев по той Уйской линии нужны. А в ведомстве вашем на такие нужные случаи нарочно выписные из сибирских жилищ казаки есть, которым по указу из Правительствующего Сената и жалованье определено. Итак, яицких казаков в такую отдаленность без крайней нужды заводить и на Уйской линии оскудение в людях показывать он, действительный тайный советник Неплюев, за сходно не признавает.
