Докатившись одной тонкой и длинной волной до передовых к Сандепу позиций и овладев только этими позициями, дивизия утратила силу на дальнейшие еще несравненно труднейшие усилия по овладению Сандепу. Наступила реакция, и эта слишком быстрая реакция имела объяснение в крайнем утомлении трех полков дивизии, совершивших перед боем форсированные ночные марши. Артиллерия помогла мало. Саперы не помогли вовсе, и пехота 14-й дивизии, вся вытянутая в бой, уже [351] считала непосильной для себя задачей продолжать борьбу с противником, укрытым сильными укреплениями, с массой искусственных препятствий. А между тем потери дивизии, как мы видели выше, были не особенно велики, а в Волынском полку очень незначительны.
Прояви мы большее упорство в достижении поставленной цели, полки дивизии могли бы удержаться на занятой ими позиции, укрепить ее при помощи саперов, пододвинуть за ночь вперед полевые мортиры и поршневые орудия, дать верные расстояния и указать цели для действий осадных орудий и пр., тогда и результат получился бы другой.
И несмотря на очевидность неудачных действий 13 января войск 14-й дивизии и несоответствие боевого порядка, принятого дивизией при атаке сильных укреплений, все еще, даже в печати, восхваляется этот порядок, приведший к неудаче. Так, очевидец боя 14-й дивизии генерал-лейтенант Баженов в своей статье «По поводу суждений о новой технике» (Военный сборник, 1906, № 4) пишет:
«Несколько позже 3 часов дивизия дружно двинулась вперед в том же строю, в котором я ее застал у подошвы холма, но потом с холма казалось, что поддержки как бы слились с цепью, и наступала как бы одна сплошная цепь; но наступала безостановочно и, конечно, не на четвереньках и без коленопреклонения; одним словом, то была дивизия Драгомировская, и наступала она так, как учил ее покойный Михаил Иванович».
Очевидно, на этот раз указанное генерал-лейтенантом Баженовым обучение не соответствовало ни противнику, с которым мы имели дело, ни укреплениям, которые нам предстояло брать.
Артиллерия. Артиллерия помогала мало, не стремилась в этом бою выручить пехоту и мало облегчила ее задачу. Потерь в 41-й артиллерийской бригаде, действовавшей с 14-й дивизией, за 13 января не было. Пользы от осадных орудий, полевых мортир и поршневых орудий мы не извлекли. Укрепления Сандепу остались нетронутыми [352] и в конструктивном отношении представляли, по свидетельству очевидцев, ту же силу, как и до начала подготовки.
Саперы. Роль саперов была ничтожна. 2 роты прибыли с полковником князем Баратовым слишком поздно и были уведены этим корпусным инженером и в то же время командиром саперного батальона слишком рано.
Конница. Роль двух приданных к корпусу сотен казаков неизвестна. О ней нигде не упоминается.
Наконец, в числе недочетов в действиях 14-й дивизии 13 января отметим слишком частые отсутствия начальствующих лиц из вверенных их командованию резервов с целью розыска старших начальствующих лиц.
Начальник дивизии дважды настойчиво вызывается командиром корпуса в тыл в то время, когда его присутствие при дивизии особенно было необходимо.
Начальник штаба дивизии лично едет в тыл с неосновательным докладом о том, что Сандепу взято.
Корпусный инженер, ничего не сделав в боевой линии, едет в тыл с докладом первоначально к начальнику дивизии, а затем к командиру корпуса.
Командир Волынского полка оставляет свой полк и теряет несколько часов для поездки к начальнику дивизии и командиру корпуса.
Из изложенного о действиях наших войск под Сандепу видно, насколько генерал Гриппенберг имел основание печатно заявить, что бои под Сандепу были ведены, «насколько это было возможно, по всем правилам тактики, просто, чисто и с соблюдением порядка и спокойствия».
Своей обязанностью считаю прибавить, что в последующих февральских боях под Мукденом уже обстрелянные под Сандепу войска 14-й дивизии с начальником дивизии генерал-лейтенантом Русановым во главе действовали вполне доблестно. Равно и командир 8-го армейского корпуса генерал-лейтенант Мылов в самые тяжелые для армии дни 25 и 26 февраля, командуя сильным арьергардом, своим мужеством и распорядительностью во многом облегчил положение армии. [353]
Вышеприведенными примерами из прошлой войны я ограничусь. В первых трех томах моего отчета найдется еще много примеров, где наши ошибки по ведению боя, перечисленные выше, повторяются с большим постоянством.
Но уже из всего вышеизложенного позволительно по важному вопросу руководства войсками в бою и по их тактической подготовке в минувшую войну сделать следующие выводы.
Со стороны командного состава выказано неумение согласовать действия различных групп войск для достижения одной и той же цели и неумение правильно решать вопрос о направлении главного удара в зависимости от знания сил и расположения противника.
Знание сил и расположения противника были недостаточные.
Как и в прежние войны, главная тяжесть боя ложилась на пехоту, и в большинстве случаев пехота действовала самоотверженно, продолжая бой даже после потери свыше половины состава. Во многих случаях, особенно при наступлении, нами принимались строи, вызывавшие огромные потери. Ходили, особенно в первых боях, слишком компактными массами. Связи по фронту не держали. Соседям часто не помогали.
Наша многочисленная конница недостаточно помогала другим родам оружия.
Содействие артиллерии во многих случаях было недостаточное.
Роль в бою саперов была слишком незначительна.
Технических сил и средств было недостаточно, да и теми, которые находились в нашем распоряжении, мы не пользовались в должной мере.
Деятельность штабов по установлению связи в действиях войск, по сообщению войскам необходимых им сведений и по своевременному доставлению всех распоряжений была недостаточная.
Упорства в преследовании раз поставленных целей не было проявлено ни старшими, ни младшими начальниками, начиная от полковых командиров. [354]
В общем, тактическая подготовка наших войск в войне с японцами оказалась недостаточной и разнообразной.
Вышеперечисленные недочеты по управлению войсками и их тактической подготовке составляют в главном полное повторение наших недочетов, явленных в Крымскую войну и в войну 1877—1878 гг.
Из помещенного в приложении № 11 «Заключения о действиях наших войск под Плевной», написанного мною 27 лет тому назад (действия отряда генерала Скобелева, том 2, с. 647—678), видно, что большая часть наших ошибок под Плевной повторилась под Сандепу и в других боях с японцами.
Такой вывод указывает, что в самой системе подготовки наших войск и их начальников в тактическом отношении в мирное время существуют такие недочеты, которые мешали нам значительно подвинуться вперед в боевом отношении в течение полустолетия времени.
Эти недочеты во многом, конечно, зависят от деятельности начальников войск, но серьезное улучшение в обучении войск и в их снабжении всем необходимым для боя, в свою очередь, находится в тесной зависимости от роста духовных и материальных сил всего народа.
Та школа, которой пользуется народ и та жизнь, в нравственном и материальном отношениях, которую он ведет, отражаются в армии, как в зеркале, и не только в отношении нижних чинов, но и в отношении офицерского состава. [355]
Причины наших неудач в войне с Японией (окончание). Особая трудность стратегической обстановки для нашей армии в Русско-японскую войну. Недостатки организационного характера. Недостатки личного состава. Отсутствие военного одушевления в нашей армии во время войны с Японией и упорство в ведении военных действий. Нарушения в бою организации войскВ обязанности Главного штаба лежала разработка всех соображений на случай войны с нашими европейскими или азиатскими соседями независимо от добрых отношений, в которых мы с ними находимся.
Так и на случай разрыва с Японией в Главном штабе были выработаны совместно со штабами Приамурского военного округа и Квантунской области и утверждены в 1901 г. следующие «Общие основания для действий против Японии».
«Япония, пользуясь выгодами своего военного положения — более ранней боевой готовностью и численным превосходством своих сухопутных и морских сил — в начальный период кампании может поставить себе более или менее широкие задачи.
1) Ограничиться занятием Кореи, не переходя против нас в наступление. Случай этот представляется более вероятным.
2) Занять Корею и перейти против нас в наступление: а) в Маньчжурии, б) против Порт-Артура, в) в направлении Южно-Уссурийского края и г) на Владивосток.
В первом случае соотношение сил и условия подвоза наших подкреплений подсказывают необходимость на первое время предоставить Японии распоряжаться в Корее, не переходя против нее в наступление, если только сама она ограничится занятием этой страны, не развивая своих замыслов против Маньчжурии и наших владений. Во втором случае мы вынуждены будем вступить [356] в борьбу и должны поставить себе твердой целью закончить ее только тогда, когда сухопутная армия и флот Японии потерпят решительное поражение. Но первый период борьбы, ввиду превосходства сил японцев и большей их боевой готовности, должен принять для нас в общем характер оборонительный. Наличные наши войска должны по возможности уклоняться от решительных столкновений, дабы избежать частных поражений до сосредоточения достаточных для поражения японцев сил.
