Через послов Брунгильда постаралась также уведомить Атанагильда — или, что вероятней, его опекунов, — о прогрессе в переговорах, которые в первую очередь касались его{623}. Поскольку ее письмо обязательно должна была проверить византийская канцелярия, Брунгильда снова должным образом обдумала текст. Ее искусность видна уже в резюме послания: «Королева Брунгильда — ее сладчайшему внуку, королю Атанагильду, славному государю, имя коего она не может назвать, не испытав невыразимого желания его увидеть…» Хотя этот ребенок мог быть только сиротой и пленником, Брунгильда желала напомнить, что он — принц вестготов и в этом качестве может претендовать на толедский трон. В конце концов, византийцы уже переправили обратно на Запад претендента на меровингский трон в лице Гундовальда; может быть, они вскоре согласятся поддержать и сына Герменегильда?
Посольство 586 г., увы, не завершилось освобождением ребенка, потому что император, прежде чем отпускать заложника, хотел, чтобы военный союз принес ощутимые результаты. Поэтому франки и византийцы принципиально договорились о совместном наступлении на лангобардов, которое и состоялось в 587 г. Согласно испанскому хронисту Иоанну Бикларскому, оно позволило Византии отвоевать добрую часть земель, потерянных в предыдущие годы{624}. Хотя Австразия согласилась предпринять это усилие, Атанагильда все-таки не освободили. Маврикий не пожелал лишаться лучшего козыря, пока отвоевание Италии не завершится.
В то же самое время и Гунтрамн отправил в Константинополь посла, графа Сиагрия. Может быть, король Бургундии начал ощущать, что невестка затмевает его на международной арене. Подробности событий неизвестны, но в ходе посольства император Маврикий даровал Сиагрию достоинство патриция{625}. Возможно, он намеревался просто оказать честь франкскому послу. Но в Галлии титул патриция носили только правители Прованса и Заюрской Бургундии, назначаемые бургундским королем. Гунтрамн счел, что басилевс покушается на его прерогативы государя или, того хуже, намерен создать нового Гундовальда. Во всяком случае, этот скандал позволил королю Бургундии с чистой совестью разорвать отношения с Византией.
Брунгильда, тоже раздраженная императорской политикой, решила сыграть у Маврикия на нервах, и в 588 г. европейский дипломатический балет преобразился в странный «вальс-качание». Сначала Хильдеберт II пообещал руку своей сестры Хлодосвинты королю лангобардов Аутари, заклятому врагу Византии{626}. Казалось, альянс между франками и византийцами расторгнут. Но Хильдеберт передумал и решил вступить в союз с вестготами короля Реккареда, преемника Леовигильда и дяди Атанагильда{627}. В конечном счете в Византию было направлено посольство, чтобы осведомить императора: Хильдеберт «выступит против лангобардов и по соглашению с ним изгонит их из Италии». Брунгильда несомненно хотела, чтобы Маврикий по достоинству оценил помощь, которую она предоставляет. По завершении этих переговоров в Италию была послана новая австразийская армия. Однако она понесла такое поражение, что о нем долго не могли забыть{628}. И за отсутствием результата император отказался отпускать добычу.
В 589 г. Брунгильда готовила новый поход в Италию, когда король лангобардов Аутари прислал к ней посольство, предлагая мир и обещая взамен ежегодно платить дань. Брунгильда согласилась, официально испросив разрешение у старого короля Гунтрамна, которому надо было польстить{629}. Таким образом, лангобарды вновь стали данниками Меровингов. Однако следует ли делать из этого вывод, что королева отреклась от внука? Просто скажем, что пять лет бесплодных переговоров оставили рубцы и что австразийской канцелярии надоели проволочки императора. Как бы то ни было, Маврикий, конечно, не умертвил Атанагильда, слишком ценного заложника, наличие которого позволяло когда-нибудь вернуться к переговорам. Достаточно было подождать, чтобы возобновить обсуждение с более выгодных позиций.
Несомненно 589 г., исключительно мирным для Италии, следует датировать заключение брака между королем лангобардов Аутари и баварской принцессой Теоделиндой. В то время у Брунгильды не было дочери, которую можно было бы выдать замуж, поскольку Хлодосвинта была помолвлена с королем вестготов. Но, раз уж Бавария была государством, подчиненным Австразии, Брунгильда могла заставить герцога баваров Гарибальда отдать дочь, чтобы закрепить мир с Аутари{630}.[116] Кстати, Теоделинда была очень хорошим залогом дружбы, поскольку находилась в родственной связи с австразийским королевским родом: ее мать Вульдетрада раньше была женой Теодобальда, а потом Хлотаря I, прежде чем тот уступил ее герцогу баваров{631}. То есть Брунгильда отдавала лангобардам, так сказать, второсортную австразийскую принцессу. Подарок был красивым, но залог не слишком значительным, что позволяло франкам в будущем легко разорвать этот союз, если когда-нибудь он перестанет быть выгодным.
А ведь вскоре обнаружилось, что лангобарды не желают платить дань, хотя они были обязаны это делать, после того как символически покорились Regnum Francorum{632}. Поэтому в 589 г. Брунгильда отправила в Константинополь новое посольство, чтобы обсудить будущее. Поехал неизменный посол Грипон, но к нему добавили Евантия, сына Динамия, и Бодигизила, сына другого высокопоставленного сановника Сигиберта I[117]. Подрастало младшее поколение, и теперь «верными» Брунгильды были дети крупных чиновников 560-х гг. На обратном пути три австразийских посла проехали через Карфаген.
Возможно, Атанагильд был снова помещен в охраняемую резиденцию в византийской провинции Африка. Но в Карфагене во время пребывания франкских послов случилось народное возмущение, во время которого Евантий и Бодигизил погибли. Один Грипон вернулся в Австразию в начале 590 г. с извинениями императора, которые сопровождались значительными моральными и финансовыми компенсациями{633}. Маврикий мог шантажировать Брунгильду, удерживая ее внука, но он знал, что посольское право священно. У византийской дипломатии были свои парадоксы.
Убийство в Африке двух австразийских магнатов наделало столько шуму, что из-за него по нашим источникам не выяснить реальной цели миссии 589–590 гг. Несомненно речь шла об одновременном нападении на лангобардов с двух сторон, чтобы взять их «в клещи» и не допустить прежних провалов, когда франки или византийцы атаковали по отдельности. Действительно, в 590 г. в Италию был направлен сильный контингент под командованием полководца Хедина; в экспедиции участвовало двадцать герцогов, то есть почти все крупные чиновники, какими располагала Австразия{634}.[118] Со своей стороны Маврикий послал в Италию патриция с небольшой армией, и экзарх Италии Роман выступил из Равенны с войсками. Некоторые лангобардские герцоги тоже начали переговоры о переходе в лагерь противника. Коалиционным силам в совокупности удалось захватить большое количество италийских городов, в том числе Модену, Альтино и Мантую. Король Аутари, теснимый противником, был вынужден запереться в Павии{635}. На какой-то момент могло показаться, что лангобардов окончательно истребят. Однако франкские герцоги, встревоженные эпидемией чумы, которая опустошала Италию, отказались принять участие в осаде Павии и начали с лангобардами переговоры о сепаратном мире. Тем не менее Австразия воспользовалась случаем и вернула себе земли, которыми в Истрии владел Сигиберт I; так что дело вовсе не было невыгодным[119].
Узнав об этих событиях, экзарх Роман написал Хильдеберту II и Брунгильде письмо, жалуясь от имени императора на дезертирство франков и требуя нового похода{636}. Непохоже, чтобы этому требованию вняли, и в последующие годы Брунгильда не посылала армии в Италию. Несомненно император утратил единственное средство давления: действительно, вскоре после 590 г. имя Атанагильда исчезло из источников, и известно, что с его смертью Брунгильда добавила его имя в список покойников, за которых следует молиться, наряду с именем Ингунды{637}. Отныне франкам больше не было причин жертвовать своими солдатами ради помощи Византии. Если верить Павлу Диакону, Брунгильда даже воспользовалась этим поворотом событий, чтобы добиться сближения с королем лангобардов Агилульфом (590–616), преемником Аутари. В знак доброй воли королева выкупила на личные средства пленников, которых ее армии захватили в 590 г. в верховьях Адидже, и передала их епископу Агнеллу Тридентскому, прибывшему в Галлию в качестве посла короля Агилульфа{638}.
